ЧЕЛОВЕК В ГАЛОШАХ
Носил главный идеолог эпохи застоя галоши часто даже в ясную погоду. Вообще, многие кто с ним сталкивался, считали его очень странным, а его поведение просто нелепым. Летом он ездил в машине с задраенными стеклами и запрещал включать вентиляцию. Суслов в молодости болел туберкулезом и боялся рецидива болезни и простуды. Поэтому в жару он ходил в плаще, шляпе, ну и в галошах. Он, вероятно, был последним из жителей Москвы, который продолжал их надевать. Суслов ходил в старом пальто и как-то Брежнев, шутя, предложил членам Политбюро скинуться по десятке и купить Михаилу Андреевичу новое пальто. После этого Суслов срочно приобрел новое пальто, но в калошах так и ходил до самой смерти.
Много вопросов вызывают его политические взгляды. Он, по сути, был ярым сталинистом и не осудил культ личности. С другой стороны, после устранения Хрущева он оказал решительное сопротивление попыткам Шелепина и его группы реабилитировать Сталина.
По нему можно было проверять самые точные в мире часы, так как он приходил на работу в 8 часов 59 минут и уходил с работы в 17 часов 59 минут. Молотов его называл провинциалом в политике, большим занудой.
Кто-то довольно удачно сказал о Суслове: «Ришелье при дворе генсека». Он был абсолютный рекордсмен КПСС по времени пребывания в должности секретаря ЦК — 35 лет (1947-1982 гг.). По мнению некоторых историков, например Николая Зеньковича, по своему опыту, знаниям, общей культуре был на голову выше других секретарей ЦК. Последний представитель сталинской школы, ее наследник и продолжатель в стиле и методах работы.
Педантичный архивист
Михаил Андреевич Суслов родился в 1902 году в селе Шаховском Хвалынского уезда Саратовской губернии (теперь Павловского района Ульяновской области) в бедной крестьянской семье. Свою карьеру начал с работы в сельском комитете бедноты и в Хвалынском уездном комитете комсомола. Человек он был способный. Тем более выделялся на фоне неграмотных молодых селян. К тому же, любил учиться и много занимался самообразованием.
С 1921 года Михаил в Москве. Здесь он учится. Сначала поступает на рабфак, который окончил в 1924 году. Затем — студент Московского института народного хозяйства имени Плеханова, который успешно окончил в 1928 году. Будучи студентом, в то же время преподавал в Московском химическом техникуме и в текстильном техникуме. С 1929 года преподавал политэкономию в Московском университете и в Промышленной академии, в которой учились Н. С. Хрущев и жена Сталина Н. С. Аллилуева.
Весной 1931 года по решению ЦК ВКП(б) Суслова направляют в аппарат ЦКК-РКИ (Объединенный партийно-государственный орган — Центральная контрольная комиссия — Рабоче-крестьянская инспекция). В качестве инспектора ЦКК он участвует в работе комиссий по чистке партии в Уральской и Черниговской областях. Два года работал в Комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР.
В 1936-1937 гг. учился в аспирантуре Экономического института красной профессуры. К занятиям относился очень серьезно. «Штурмовал» Маркса, Энгельса, Ленина. Внимательно изучал труды и выступления генсека Сталина. Особенно не выделялся. Вел себя довольно скромно. Однако был известен тем, что завел у себя дома полную картотеку высказываний Ленина по экономическим вопросам. Его крошечная комната в коммунальной квартире была уставлена коробками с карточками, цитатами, алфавитами, каждое слово Ленина по экономическим вопросам учтено и зафиксировано. Такой был аккуратный, педантичный архивист, сидел дома и вел картотеку. Нелюдимый, малообщительный, ни во что не лез, потому и сохранился.
Как-то Сталину срочно потребовалось суждение Ленина по одному узкому экономическому вопросу. Расторопный секретарь Мехлис вспомнил о Суслове, своем однокашнике в ИКП. Кинулся к нему, тот мгновенно нашел требуемое. Сталин спросил, как ему удалось так быстро найти цитату. Мехлис рассказал о Суслове. С этого и началось возвышение Михаила Андреевича, ставшего в конце концов членом Политбюро. Такая версия о карьере Суслова была известна тогда в Москве (см. А. Рыбаков. Роман-воспоминание. М.: 1997). Цитаты Маркса и Ленина были его мощным оружием в борьбе за «место под солнцем». Карьеру Михаил Андреевич сделал прежде всего на разоблачении троцкизма, а позже — оппозиционеров Каменева и Зиновьева, «правого уклона» Бухарина и Рыкова. Он был приверженцем сталинской политики. Суслов всегда умел выступить в нужном месте в нужный час.
КТО В КРАЕ ХОЗЯИН
В 1937 году Суслова переводят в Ростов. Здесь он заведующий отделом, секретарь, второй секретарь Ростовского обкома ВКП(б). С 1939 по 1944 год — первый секретарь Орджоникидзевского (Ставропольского) крайкома партии. Когда Суслов начал работать в Ставрополе, как раз наступило время «реабилитанса». Ежов был смещен, и некоторые арестованные выпущены на свободу. Суслов в несколько изменившейся ситуации предпринял в крае некоторые шаги по устранению ошибок, а точнее преступлений, связанных с массовыми репрессиями. Но были еще партийные работники, которые не мыслили себя вне «большого террора». Кагановичская районная партконференция по инициативе секретаря райкома приняла решение, объявлявшее «врагами народа» все бюро крайкома во главе с Сусловым. Но им быстро разъяснили кто теперь в крае хозяин.
Когда началась Отечественная война, Михаил Андреевич был назначен членом Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта. С 1942 года — начальник штаба партизанских отрядов края. После освобождения края от немецких оккупантов руководил чисткой и арестами пособников немецких оккупантов. Однако зачастую к категории пособников относили людей только за то, что они не вступали в партизанские отряды. Участвовал в депортации карачаевцев.
В конце 1944 г. Суслов — в Вильнюсе. Здесь он в роли председателя Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР. Под его руководством осуществляется депортация всех «неблагонадежных». Справедливость требует отметить, что Суслов на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) пытался подчеркнуть специфические особенности Литвы, что должно было повлиять на принятие более щадящего решения. Однако его одернули, даже не дали закончить выступление. И Суслов послушно выполнил постановление Оргбюро и подобных попыток больше не делал.
«Могильщик ЕАК»
С марта 1946 года Суслов работает в аппарате ЦК ВКП(б). С 1947 года — секретарь ЦК.
26 ноября 1946 года Суслов направил Сталину записку, в которой содержались обвинения в адрес Еврейского антифашистского комитета. Записка послужила основанием для проведения следствия министерством госбезопасности. В результате по этому делу были осуждены 140 человек, в том числе 23 — к высшей мере наказания, 20 человек — к 25 годам тюремного заключения (см. Николай Зенькович. Элита. Самые закрытые люди. М.: Олма-Пресс, 2004).
Будучи секретарем ЦК, в 1948-1949 гг. одновременно — заведующий отделом внешних сношений ЦК, в 1949-1951 гг. — главный редактор газеты «Правда». На последнем при жизни Сталина XIX съезде партии введен в состав Президиума ЦК КПСС. Некоторые историки, например Рой Медведев, утверждают, что Сталин готовил Суслова своим наследником. Однако эта версия ничем не подтверждена. Сталин вообще не мог и не хотел даже подумать, что на его месте может быть кто-то другой.
Колебание линии
После смерти Сталина активно поддерживал Никиту Хрущева. Во время попытки его смещения в июне 1957 года был в числе четырех членов Президиума ЦК, голосовавших против освобождения Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС. Сделал вводный доклад на Пленуме ЦК КПСС о разногласиях в Президиуме ЦК. Этим докладом сразу же задал нужную тональность пленуму. Всячески акцентировав внимание партийных функционеров на антипартийных грехах Молотова, Маленкова, Кагановича, Суслов в выгодном свете говорил о Хрущеве, который проводит «огромную, напряженную работу на посту Первого секретаря ЦК». Председательствовал на заседаниях этого Пленума (22-29 июня 1957 года). Был одним из самых влиятельных деятелей в период правления Никиты Сергеевича. Он был тогда главным ревнителем чистоты марксизма-ленинизма. Хрущев в вопросах теории вообще не разбирался и относился к Михаилу Андреевичу с уважением, считал его крупным теоретиком, большим специалистом в области культуры и общественных наук.
Во время событий в Венгрии в 1956 году поехал в Будапешт и после неудачных переговоров с тогдашним руководством этой страны настоял на решении ввести советские войска в Венгрию для подавления антикоммунистического восстания.
Суслов активно участвовал в подготовке новой Программы КПСС, которая была принята XXII съездом партии. И хотя он прекрасно видел нелепость и даже смехотворность многих ее пунктов, но на них настаивал Хрущев, и они были включены. Никита Сергеевич собирался за 20 лет в СССР построить коммунизм.
Суслов председательствовал на заседании октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС, сместившего Хрущева со всех постов. Выступил на этом Пленуме с докладом «О ненормальном положении, сложившемся в Президиуме ЦК в связи с неправильными действиями Н. С. Хрущева».
«С Брежневым я договорюсь»
При Брежневе был человеком номер два в партии и стране. В последние 17 лет жизни Суслов стал главным идеологом партии. Как член Политбюро, секретарь ЦК, курирующий вопросы идеологии, Михаил Андреевич стоял на вершине пирамиды, выстроенной из множества идеологических учреждений. В ЦК КПСС он контролировал деятельность отделов пропаганды, культуры, информации, науки и учебных заведений, а также два международных отдела.
Михаил Андреевич курировал Главное политуправление Советской армии и ВМФ. Под его руководством и контролем работали министерства просвещения и культуры, Гостелерадио, Госкомитеты по делам кинематографии, по делам издательств, цензура, ТАСС, творческие союзы писателей, художников, композиторов, общество «Знание» — и это далеко не полный перечень того, что входило в «империю», хозяином которой был Суслов. Суслов был догматиком, но теорию марксизма знал хорошо. Получил прозвище «серый кардинал». Среди партийных бонз выделялся аскетизмом. После зарубежных поездок сдавал оставшуюся валюту в партийную кассу. Ездил со скоростью 60 километров в час. Не был позером. Всеми своими манерами напоминал учителя дореволюционной гимназии. Никогда не принимал никаких подарков и подношений. По словам А. Н Яковлева, «он как-то увидел по телевизору, что после хоккейного матча команде-победителю вручили в награду телевизор. На другой день был снят с работы директор телевизионного завода. Суслов спросил: «Он что, свой собственный телевизор отдал?» И все».
Всегда четко, лаконично вел заседания Секретариата ЦК. Бывший главный редактор газеты «Советская Россия» М. Ненашев рассказывал, что только чрезвычайный случай мог стать причиной того, что секретариат мог продлиться более часа:. «На выступления 5-7 минут. Не уложился — Суслов говорил «Спасибо», и смущенный оратор свертывал свои конспекты»..
Большинство решений на заседаниях Секретариата ЦК КПСС, которые он вел, принимал самостоятельно, ни с кем не советуясь. Бывало и так — ему говорили, что с Брежневым согласовано другое решение. Он отмахивался: «Я договорюсь». Брежнев доверял Суслову, потому что был уверен, что тот не претендует на его место. В. Болдин, в прошлом зав. отделом ЦК считал, что по существу партия была отдана ему в подчинение, так как «правил бал Секретариат». И даже в отпуске, когда Кириленко замещал Суслова, бдительный «серый кардинал» следил за каждым решением и, вернувшись, отзывал некоторые из них, если они расходились с мнением Суслова и его окружения. Михаил Андреевич имел магическое влияние на Брежнева и часто, вопреки принятым решениям генсека, мог уговорить Леонида Ильича отказаться от них и сделать так, как советовал Суслов. Это делало его всесильным (см. В. Болдин. Крушение пьедестала. М.: 1995).
22 января 1969 года у Боровицких ворот Кремля произошло покушение на Брежнева. Столица в этот день встречала «космическую четверку» — вернувшихся из полета космонавтов Волынова, Шаталова, Елисеева и Хрунова. В правительственный кортеж стрелял младший лейтенант Советской армии Виктор Ильин. Переодевшись в милицейскую форму, которую он похитил у родственника, террорист незаметно встал в оцепление возле Кремля. Ильин ошибочно считал, что Брежнев находится во второй машине и открыл по ней прямо-таки ураганный огонь. Когда его схватили чекисты, он уже опустошил обе обоймы. Был смертельно ранен водитель, легко ранен космонавт Береговой.
После ареста Ильина допрашивал сам председатель КГБ Юрий Андропов. Сохранилась магнитофонная запись этого допроса.
Андропов спрашивает Ильина:
— Почему вы решили, что вы главный судья и вам решать вопрос с пистолетом в руках?
— Человек должен жить, а не существовать, — отвечает Ильин.
— А что значит жить? — интересуется главный чекист.
— Люди сейчас живут, приспосабливаются как могут. Кто где может, там и тащит, вплоть даже до винтиков и болтиков. Какой-то отрицательный процесс в обществе идет.
— Может это все и так, только выбранные вами средства вроде как не решают эти как раз проблемы, — возразил Андропов.
— Убить Генерального секретаря, — объясняет Ильин, — это значит, что на его место должен стать новый человек.
— Так кто же, по вашему мнению, должен стать?
— Наиболее самый такой человек порядочный, я считаю, — Суслов.
— Почему вы отдаете предпочтение Суслову?
— Потому что Суслова люди считают наиболее выдающейся личностью в партии в данный момент.
Не совсем понятно, зачем Ильин назвал фамилию Суслова. Возможно, он действительно считал Суслова самой подходящей фигурой на роль лидера КПСС. А возможно, раздосадованный неудачей (вместо Брежнева убил шофера) Ильин решил перессорить между собой обитателей Кремля. Террориста не расстреляли. Его посадили в «психушку», где он провел 20 лет (см. А. Майсурян. Другой Брежнев. М.: Вагриус, 2004).
Этот эпизод не отразился на отношении Брежнева к Суслову. Леонид Ильич твердо был уверен: «серый кардинал» не рвется на его место, он вполне доволен своим местом — вторым номером.
Однако Брежнев время от времени напоминал Суслову, что хозяин в стране все-таки он и второму секретарю не следует превышать свои полномочия. У Суслова была мечта — превратить ГУМ в выставочный зал. И он попытался это сделать, когда генсек был в отпуске. Бывший управляющий делами Совета министров СССР Михаил Смиртюков рассказывал:
— Суслов говорил на Политбюро, что негоже рядом с Мавзолеем торжище держать. Все согласились. Решение оформили, Брежневу мгновенно доложили. Когда тот вернулся из отпуска, перед первым заседанием Политбюро говорит: «Какой-то дурак тут выдумал закрыть ГУМ и открыть там какую-то кунсткамеру». Расселись. Он спрашивает: «Ну что, вопрос по ГУМу решен?» Все, в том числе Суслов, закивали головами. Проблему без обсуждения закрыли раз и навсегда.
Михаил Андреевич Суслов был рядом с Брежневым все годы пребывания Леонида Ильича у власти, как его надежная опора в вопросах идеологии и взаимоотношений с зарубежными компартиями. А. Александров-Агентов, бывший помощник генсека, отмечал, что «…в такой опоре Брежнев всегда испытывал нужду. Суждениям Суслова в этих областях Брежнев доверял безоговорочно. Как-то Леонид Ильич сказал мне: «Если Миша прочитал текст и сказал, что все в порядке, то я абсолютно спокоен». Вопрос только, в каком направлении шли его советы.
И хотя в чисто личном плане Брежнев и Суслов никогда не были близкими друзьями — слишком разные по натуре это были люди, — Леонид Ильич относился к Суслову с уважением и доверием.
«На идеологии не экономят»
Каждое утро Михаил Андреевич Суслов подъезжал ко 2-му подъезду ЦК с пунктуальной точностью за несколько минут до 9 часов. Сотрудники наружной охраны ЦК приостанавливали поток пешеходов на то время, пока тощая фигура члена Политбюро пересекала тротуар и скрывалась за черной дверью. Суслов отказывался въезжать, как все высшие руководители партии, в безопасный внутренний дворик ЦК к секретарскому подъезду. Похоже, что, делая несколько шагов по «общему» для всех тротуару, Суслов считал, что этим он показывает свой «демократизм» и стремление быть поближе к народу. Конечно, Суслов был догматиком и консерватором. Считал себя хранителем чистоты марксизма-ленинизма. В действительности же, подобно своим галошам, стал реликтом ушедшей эпохи, являясь, тем не менее, одним из самых влиятельных людей в советском государстве. Важнейший принцип, которым он руководствовался, был «Не пущать». Как точно заметил Дмитрий Волкогонов: «У Суслова было ярко выраженное «шлагбаумное» мышление: не пускать, не разрешать, не позволять, не потакать».
Именно по его вине советские люди не увидели многие талантливые произведения литературы и искусства. Именно он запретил демонстрировать на экранах кинофильмы режиссеров Германа, Климова, Тарковского и других. Он же запретил издавать романы «Жизнь и судьба» Гроссмана, «Не хлебом единым» Дудинцева.
Летом 1962 года Суслов беседовал с Василием Гроссманом по поводу его романа «Жизнь и судьба». Он сказал писателю: «Я не читал вашей книги, но внимательно прочитал рецензии и отзывы, в которых много цитат из вашего романа. Он враждебен советскому народу, его публикация принесет вред. Ваша книга полна ваших сомнений в правомерности нашей советской системы. Его можно будет издать через 200 лет». Но Суслов оказался плохим пророком. Изданный через 28 лет роман был с огромным интересом воспринят читателями в СССР и во многих других странах.
Суд над Синявским и Даниэлем, другие негласные суды, преследование диссидентов, запрет на печатание многих авторов, высылка из Москвы и Ленинграда некоторых молодых писателей, снятие Твардовского с поста главного редактора «Нового мира» и многие другие подобные акции — ко всем был причастен «серый кардинал». По указанию Суслова была, по сути, разогнана редакция «Нового мира» — журнала, который выражал тогда настроения наиболее прогрессивной части советской творческой интеллигенции. В то время нередко пускались под нож уже отпечатанные книги, в которых Суслов и его аппарат находили идеологические изъяны. Когда ему говорили, что это наносит большой ущерб издательству и даже государству, Суслов отвечал: : «На идеологии не экономят».
Все основные решения о «диссидентах»— от выдворения Солженицына, ссылки Сахарова до арестов активистов «хельсинкских групп»— принимались при участии Суслова.
Михаилу Андреевичу не нравилось все, что как-то поднималось над общим средним уровнем. Его крайне раздражали песни Высоцкого, пьесы в Театре на Таганке. Суслов долго не разрешал к прокату фильмы «Гараж» Э. Рязанова, «Калина красная» В. Шукшина. Ему не понравилось название фильма Рязанова «Человек ниоткуда», и он долго не пускал его на экран. Суслов мешал публикации воспоминаний Жукова, требовал многих исправлений и дополнений. И очень хотел, чтобы маршал в своих воспоминаниях обязательно упомянул полковника Брежнева как участника боев на Малой земле.
Рой Медведев справедливо отмечает, что вместе с тем в идеологических вопросах Суслов был не только догматичен, но часто крайне мелочен, упрям. Он, например, решал, где нужно создать музей Маяковского и «кого больше любил» поэт — Лилю Брик, которая была еврейкой, или Татьяну Яковлеву, жившую в Париже.
Антисемит с «правилами»
Суслов руководил пропагандистской кампанией против Государства Израиль и сионизма. Пропаганда эта приобрела буквально глобальный характер. Временами даже об Америке забывали. Израиль и сионисты изображались, чуть ли не как главные враги Советского Союза. И всю эту антисемитскую кампанию возглавлял Суслов. В том, что он был антисемит, сомневаться не приходится. Однако Суслов следил, чтобы «соблюдались правила игры». Антисемитизм чересчур уж открытый, без тени камуфляжа, старался не допускать. В журнале «Октябрь», который редактировал писатель Всеволод Кочетов, появилась статья, очень похожая на публикации нациста Юлиуса Штрайхера. Это был явный перебор. Получив докладную записку отдела пропаганды, Суслов вынес вопрос на Секретариат. В душе он был, конечно, на стороне Кочетова. Но тот нарушил установленный порядок. Поначалу Кочетов вел себя на секретариате довольно нагло. Говорил, что отдел пропаганды ЦК очень слабый, что нужно укрепить его кадры. Потом сообразил, куда дует ветер и начал оправдываться: «Меня не было, когда подписывался этот номер». Однако Суслов оправдания не принял и строгий выговор Кочетову вкатил. Да еще предупредил, что при повторении подобного тот будет освобожден от обязанностей главного редактора.
Анатолий Добрынин много лет был послом Советского Союза в США. В своих мемуарах «Сугубо доверительно», вышедших в 1995 году, он пишет, что никогда не понимал, «почему мы не разрешили евреям эмигрировать. Какое зло это могло принести нашей стране? Наоборот, не было бы источника раздражения». Добрынин подчеркивает, что такую линию отстаивал Суслов, которого он иронически называет «принципиальным идеологом». Добрынин рассказывал, как, однажды приехав в Москву для консультации, узнал о введении налога за образование для отъезжающих. Тогда Брежнев и Громыко находились в отпуске и отдыхали на юге. Брежнева замещал Суслов, который решил, что в эмиграционной политике такой налог будет вполне хорошей идеей. Вернувшийся из отпуска Громыко сразу понял, каким глупым был этот политический шаг. Хотя постепенно налог был аннулирован, ущерб был нанесен.
Во время событий в Чехословакии, «Пражской весны» 1968 года, по команде Суслова в советской печати и на телевидении началась подлинная истерия: якобы не СССР угрожал Чехословакии, а эта небольшая страна при поддержке США вот-вот нападет на СССР. Она, мол, представляет угрозу для всего мира.
26 декабря 1979 года Суслов поставил свою подпись под решением Политбюро о вводе советских войск в Афганистан.
Видный советский дипломат О. Гриневский отмечал, что под лозунгом солидарности с национально-освободительным движением Суслов и некоторые другие деятели партии вовлекли Политбюро во многие авантюры в Третьем мире, и СССР за это заплатил непомерно большую цену. Огромные средства зачастую просто выбрасывались на ветер.
Очень своевременная смерть
Михаил Андреевич поддержал выдвижение первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС М. Горбачева на пост секретаря ЦК. «Суслов, отправляясь на отдых, порой наведывался в Ставрополь. И однажды во время очередного визита местное партийное руководство, в том числе Горбачев, пригласили и показали ему… музей жизни и деятельности Михаила Андреевича Суслова. Старец дал слабину, растрогался и отплатил Горбачеву добром» (см. А. Громыко. Андрей Громыко в лабиринтах Кремля. Воспоминания и размышления сына. М.: 1997).
Михаил Сергеевич Горбачев писал в своих мемуарах: «Михаила Андреевича я знал давно, со Ставропольем у него были крепкие связи. К слову сказать, беседы с Сусловым были всегда короткими. Он не терпел болтунов, в разговоре умел быстро схватить суть дела. Сантиментов не любил, держал собеседника на расстоянии, обращался со всеми вежливо и официально, только на «вы», делая исключения для очень немногих» (см. М. Горбачев. Жизнь и реформы. М.: 1995).
Хотя Суслова часто именуют крупным теоретиком, он ничем не обогатил марксизм. Он не написал ни одной книги, ни одной даже брошюры. Пожалуй, единственное, что он сделал, — предложил термин «развитой социализм», построенный в СССР, заменить термином «реальный социализм». Уж очень часто люди говорили: что это за развитой социализм, когда ничего нет – одни только пустые полки в магазинах и сплошные проблемы? Поэтому советское общество — это скорее недоразвитый социализм. Михаил Андреевич это учел и предложил взамен термин «реальный социализм».
В январе 1982 года Суслов собрался отдохнуть в санатории. Чувствовал себя хорошо. Перед поездкой на юг решил пройти проверку в Кунцевской больнице. Там он отправился на прогулку. Неожиданно почувствовал сильные боли в области сердца. Он вернулся в здание. Там была его дочь Майя. Она срочно вызвала врачей. Однако ему становилось все хуже и хуже. Через три дня 25 января 1982 года Суслов умер. Его ближайший соратник Борис Пономарев, бывший секретарь ЦК, считал его смерть очень странной.
Александр Яковлев, соратник Горбачева во времена перестройки, писал: «Смерть Суслова была какой-то очень своевременной. Он очень мешал Андропову, который рвался к власти. Суслов не любил его и никогда бы не допустил избрания Андропова Генеральным секретарем. Так что исключить того, что ему помогли умереть, нельзя». Того же мнения были родные Михаила Андреевича.
Евгений Чазов, руководивший медицинской службой Кремля, хорошо знал Суслова, его болезни и считал: то что случилось, могло случиться в любое время.
На наш взгляд, версия, что Суслову «помогли умереть», не имеет под собой почвы, нет никаких доказательств. А то, что кончина «серого кардинала» пошла на пользу Андропову, — это уже совсем другая история.
После смерти Суслова прошло 30 лет. Его портретов не видно в современной России. Да и помнят о нем в основном старики. Зато там много портретов и сторонников Сталина. Генералиссимуса почитают многие. И даже среди молодежи есть его поклонники. Суслов был ярым сталинистом. Но даже он решительно выступал против попыток реабилитации Сталина. Он понимал — это дорога в никуда.
ИОСИФ ТЕЛЬМАН, Обозреватель еженедельника «Секрет» для «Еврейского обозревателя»
