Кто он, Лева Задов?
Сын Льва Николаевича Задова-Зиньковского Вадим почти три десятилетия добивался реабилитации отца
Аршинов дает такую характеристику Задову: «Начальник армейской контрразведки, а впоследствии – комендант особого кавалерийского полка. Рабочий. До революции пробыл свыше 10 лет на каторге по политическому делу. Один из активнейших деятелей революционного повстанчества».
А вот что пишет о Задове Алексей Толстой в трилогии «Хождение по мукам»: «Имя Левки Задова знали на юге не меньше, чем самого батьки Махно. Левка был палач, человек такой удивительной жестокости, что Махно будто бы даже не раз пытался зарубить его, но прощал за преданность…». И еще: «Левка Задов сидел, пышно кудрявый, румяный, наслаждаясь властью над человеком, ужасом, который он внушал».
На уроках литературы я, учитель, зачитывал вслух эти строки – «в назидание потомству». А еще до этого, подростком, с увлечением читал эти страницы о коварном батьке Махно и его палаче Левке Задове. Читал и верил каждой строчке, каждому слову. А следовало ли? Алексей Толстой, пользуясь, как художник, правом вымысла, своего Леву Задова, конечно, выдумал.
На самом деле Зиньковский не был одесситом, как писал о нем Толстой. Он родился в 1893 году в еврейской земледельческой колонии Веселая в семье крестьянина. Пишут, что у отца Левы было всего лишь две десятины земли и одиннадцать детей. В 1900 году семья переехала в Юзовку, где ее глава занялся извозом.
Лева Задов, если принять во внимание его природные способности, вполне мог бы окончить с золотой медалью реальное училище (как придумал А. Толстой), если бы он туда поступил. Но Левку отдали в хедер, где меламед два года учил его писать и читать. В русской школе, он, видимо, вообще не учился. С трудом представляю себе, как мог начальник контрразведки махновского корпуса, а впоследствии полковник госбезопасности составлять деловые бумаги, а ведь приходилось же писать рапорты, докладные записки, протоколы, наконец, приговоры.
Лева был совсем еще мальчишкой, когда начал подрабатывать на мельнице: таскал тяжелые мешки с зерном, мукой. А потом устроился в доменный цех Юзовского металлургического завода каталем.
На заводе в то время действовала небольшая организация анархистов – человек 5-6. Задов становится анархистом, распространяет нелегальную литературу, организовывает митинги и стачку. Так пишут о нем сегодня. Сам Зиньковский на допросах в НКВД заявил, что он беспартийный, а с 1913 года по 1921 год был анархистом-коммунистом. Но что совершенно вне сомнений: в грабежах он участвовал. Правда, они их называли красивым словом «экспроприации», сокращенно: эксы. Лева показал себя очень способным экспроприатором: только в одном 1912 году он трижды участвовал в подобных делах. В Рутченково они напали на артельщика местного рудника, на станции Дебальцево – на железнодорожного кассира, а в Карани («возле Мариуполя», уточнит Лева для следователя) он ограбил почтовую контору. В 1913-м – арест, суд, и Лева получает 8 лет каторги.
Следствие длилось два года, которые Лева провел в Юзовской тюрьме, затем сидел в Бахмуте, Луганске, Екатеринославе. Февральская революция освободила его как политзаключенного. Задов снова в Юзовке на металлургическом заводе. Металлурги и шахтеры выбирают его депутатом городского Совета.
Весной 1918 года он вступил добровольцем в красногвардейский отряд, вместе с ним отступал из Донбасса в Царицын, участвовал в тяжелых боях, в которых проявил смелость и смекалку, из рядового скоро вырос в командира. Ненадолго. Вот его собственные признания:
«В августе 1918 года к нам в отряд прибыло распоряжение из Царицына о том, что мы становимся регулярной частью Красной Армии. Были и присланы деньги для выплаты зарплаты. Мне, как начальнику штаба, полагалось 750 рублей, а рядовому красноармейцу – 50 рублей. Я, как анархист, с этим положением не согласился. И с согласия командира отряда Черняка выехал в штаб Южного фронта, а оттуда был направлен на Украину, в тыл немцам…».
Последнее не совсем точно, не направлен он был, а сам направился. Впоследствии ему напомнили об этом, посчитав дезертиром. Как бы там ни было, но в оккупированной немцами Украине он примкнул к Махно. Было в то время Леве Задову 25 лет.
Он участвовал во всех крупных операциях и походах Махно. В том числе и в штурме Мариуполя в марте 1919 года. Здесь была создана так называемая инициативная группа, в обязанности которой входило получение от буржуазии наложенной на нее махновцами контрибуции и реквизиция одежды для партизан-повстанцев. Входили в эту комиссию, чуть ли не возглавляли ее братья Лев и Даниил Задовы. Кстати, в Мариуполе жила одна из шести сестер Левы Задова (остальные жили в Юзовке).
Лев Задов с женой и дочерью, 1926 г.
Разыскав Куриленко, Глущенко честно признался, что был захвачен красными, и в Харькове чекисты пытались его завербовать. Чтобы вырваться, он дал согласие убить Махно. С этим его и отпустили в сопровождении Якова Дурного.
Куриленко немедленно разоружил и арестовал «манцевских шпионов», как назвали их по фамилии В. Манцева, возглавлявшего Всеукраинское ЧК. Их расстреляли без долгих разговоров, но в рассказе Глущенко была еще одна деталь: ему дали еще задание «прощупать» Леву Задова и постараться завербовать его. И некоторые члены штаба потребовали, чтобы Лева тоже был расстрелян.
По тем горячим временам схлопотать бы Левке Задову пулю от своих, но его спасла Галина Андреевна Кузьменко, жена Махно. «Мать» Галина вместе с Левой работала в комиссии контрразведки, ведавшей жизнью и смертью «клиентов», и прониклась к нему доверием и симпатией. Влиятельная супруга батьки вступилась за него, и это решило дело.
А вот другое свидетельство – воспоминание сына Левы Задова, полковника в отставке Вадима Львовича Зиньковского: «…Я в жизни не слышал от отца не только матерщины, но даже грубого слова. На примере отца и матери я не представлял, что в семьях могут быть скандалы. Отец был только «Левушка», мама – «Верунчик» или «Верусик». Он был добр и ласков – такое не забывается никогда, хотя ни силушкой, ни характером твердым судьба его не обидела».
Лева Задов был рядом с батькой Махно на всех извилистых путях его судьбы. Постоянно держа возле себя Даньку, младшего брата, он вместе с махновской армией совершил головокружительный рейд по деникинским тылам и строил анархическую «безвластную республику» со столицей в Екатеринославе.
Когда красные, разгромив Деникина при существенной помощи украинских повстанцев, вернулись, они по-прежнему враждебно отнеслись к махновцам. Армия батьки побеждена была сыпным тифом, она больше не существовала. Лева и Даня Задовы были в числе 40-50 человек, которые спасли больного тифом батьку. Когда Нестора Ивановича устроили в надежном безопасном месте, братья двинулись в Юзовку.
Лева прятался у сестры, а Даня – у матери. Недели через две из уголовного розыска пришли двое и арестовали Даню. По дороге в отделение милиции он пообещал своим «ангелам-хранителям» хорошее вознаграждение, мол, если его отпустят, он выроет махновские клады и – век свободы не видать – принесет им. И Даньку отпустили, не доведя до милиции. Он – немедленно к старшему брату. Ранней весной 1920 года они оба снова у Махно.
Осенью того года после примирения батьки с советской властью братья участвовали в разгроме Врангеля. Для операции в Крыму Махно выделил две группы: кавалерийскую и пехотную. Последней командовал Петренко, а Лева Задов был назначен ее комендантом. Что это за должность такая, сказать трудно, но факт: Сиваш он форсировал, в боях участвовал. Когда же Фрунзе, вероломно нарушив условия договора, начал разоружать махновцев, Лева вместе с группой бойцов (среди них был и Данька) сумел вырваться из Крыма. В чем в чем, а в мужестве и отваге Леве Задову никто не отказывал. Только в декабре 1920-го добрался он со своей группой в махновские места и присоединился к Нестору Ивановичу.
В метаниях Махно по Украине и России после того, как советская власть в третий раз объявила его вне закона, братья Задовы были рядом с батькой. Нестор Иванович сам писал, что Зиньковский выносил его, раненого, из огня «почти на руках», что последние сотни километров он находился под неусыпной охраной своего верного соратника.
О роли Левы Задова при переходе Днестра в Румынию 28 августа 1921 года рассказывает в своих воспоминаниях Виктор Белаш: «27-го августа к вечеру достигли реки Днестр. Здесь Махно выступил с речью, в которой подвел итог и осветил дальнейшую перспективу повстанческого движениия. Повстанцев, которые не пожелали сложить оружие и уйти за границу, организовали в отряд и поручили (с целью отвлечь от переправы силы красных) завязать бой северней г. Каменки. Леве Задову поручалось изучить и организовать переправу.
Задов с отрядом человек в 20 выехал к реке. Вскоре они под видом красного карательного отряда, преследующего махновцев, сблизились с отрядом пограничников. Дабы усыпить бдительность пограничников, Задов закричал им: «Это вы вызывали нас на помощь? Где махновцы? Пора кончать!». Отряды сблизились, и махновцы без выстрела обезоружили пограничников.
Через границу была переправлена первая пробная группа, которая была нормально принята румынами, и после переговоров с ними был дан сигнал к переходу Днестра остальными повстанцами.
Уже у самой воды Задов снял с пальца золотое кольцо с камнем и отдал его беременной Галине Андреевне (жене Махно), объяснив, что это единственная ценность на весь отряд, и, возможно, румыны не посмеют ее обыскивать, и это хоть как-то, на первых порах, сгладит нужду, которая их ждет на том берегу.
А на том берегу повстанцы были разоружены и интернированы».
Исключение было сделано только для самого Махно, его жены, да еще Левы Задова и его брата – им разрешили жить в Бухаресте. Жить, однако, было не на что. Задовы добровольно отправились в лагерь для интернированных, затем попали в город Гимеш, где работали на лесопилке, влача жалкое существование.
В 1924-м румынская Сигуранца создала террористическую группу для заброски ее в СССР. Зиньковский-Задов согласился эту группу возглавить. Переправившись через Днестр, Задов воскликнул:
– Ребята, ну его к черту, этот террор. Пошли сдаваться.
С братьями Задовым и Зотовым (в Румынии Даня взял себе этот псевдоним) чекисты обошлись более чем любезно. Мало того: обеспечили жильем, трудоустроили. На приличные должности с неплохим жалованьем. И где? В ГПУ.
Невероятно! Но факт. Человеку с такой громкой известностью в Украине, какой пользовался Лева Задов, сразу же «за просто так» простили все прегрешения против советской власти?
В 70-е я был дружен с Алексеем Самойловичем Яроцким, который провел на Колыме лет двадцать пять, если не больше. Однажды Алексей Самойлович сказал мне:
– Знаете ли вы, что Левка Задов купил себе теплое местечко в ГПУ-НКВД, выдав чекистам места, где были захоронены клады батьки Махно? Что Нестор Иванович в бытность свою в Париже пытался «выцарапать» с Украины запрятанные там сокровища – это неопровержимый факт. Что с этой целью посылал он в родные места верных людей – тоже факт доказанный…
Поручиться, что эта версия – не легенда, я не могу, но…
Что было дальше? Лев Николаевич Зиньковский оказался способным чекистом, в Одессе ведал заграничной разведывательной сетью, раскрыл несколько групп террористов. Не липовых, а всамделишных.
Вот список его поощрений. 1929 год. Благодарность ГПУ УССР и денежная премия за ликвидацию крупного диверсанта. Зиньковский брал его лично и был при этом ранен в руку. В том же году ему вручили маузер с золотой монограммой: «За боевые заслуги». Через три года Одесский облисполком награждает его именным боевым оружием – за активную и беспощадную борьбу с контрреволюцией. 1934 год. Денежное вознаграждение за ликвидацию группы террористов.
Его арестовали 3 сентября 1937 года. Обвинили в связях с иностранными разведками, прежде всего румынской. Однако никаких доказательств следствие представить не сумело. Даже такой нецеремонившийся орган, как особое совещание НКВД СССР, не утвердил обвинение и направил дело на доследование. Тогда следователь применил к Зиньковскому «особые методы», и Лев Зиньковский «признал», что работает на румынскую, английскую и еще какие-то разведки.
Самого следователя расстреляли в 1939 году, установив, что тот занимался фальсификацией следственных дел. Но к тому времени Лев Николаевич Зиньковский-Задов уже год лежал в земле сырой.
Что стало с семьей Задова, догадаться нетрудно. Для начала его жену с двумя детьми и старушкой-матерью выселили из трехкомнатной квартиры. Потом Веру Матвеенко, уроженку Кременчуга, посадили в тюрьму, но, к счастью, вскоре выпустили. Ее и Левы Задова дочь Алла погибла в бою, защищая Севастополь. А сын Вадим Львович, 1926 года рождения, фронтовик, награжден боевыми орденами, в 1977-м вышел в отставку в звании полковника. Два его сына – внуки Левы Задова – стали офицерами Советской Армии. Подрастают четыре правнука Льва Николаевича Зиньковского-Задова.
Не скрою, мне трудно избавиться от стереотипов, полученных в юности. И потому я решил рассказать все, почти все, что знаю о Леве Задове. Пусть теперь читатель сам себе ответит на вопрос, вынесенный в заголовок этой главы.
Автор: Лев Яруцкий. Глава из книги «Евреи Приазовья», makhno.ru
