Антисемитизм

Львовский кошмар

| Номер: 07/283 Июль 2016

1 июля была 75-летняя годовщина одной из самых страшных страниц еврейской истории Украины. Львовский погром 1941 года был лишь одним из эпизодов Холокоста, но благодаря фотодокументам и многочисленным свидетельствам мы увидели воочию, на что способна озверевшая толпа антисемитов — если дать ей волю.

Мы смотрим в будущее. Но его не бывает без прошлого. Которое ни в коем случае забывать нельзя. Наша задача не сеять раздор между украинским и еврейским народами. Но мы хотим, чтобы новые поколения помнили не только великих Праведников, спасавших евреев, но и грешников с мелкими душонками, евреев уничтожавших и над ними издевавшихся. Помнить нужно, иначе исторические ошибки будут повторяться вновь и вновь.
Поэтому мы решили познакомить наших читателей с фрагментами одной из самых обстоятельных публикаций на тему Львовского погрома. А источник использован весьма далекий от антиукраинских пропагандистов — это научный труд, который написал профессор Университета Альберты (Эдмонтон) ДЖОН ПОЛ ХИМКА, этнический украинец, родившийся в США. Перевод на украинский язык был опубликован в Интернет-издании “Історична правда”, на русский — в газете “Аргумент”.

ПОГРОМ

Накануне Второй мировой войны Львов был многонациональным городом. В 1939 году поляки составляли незначительное большинство его населения (157,490 тыс. из 312,231 тыс. всего населения, то есть чуть больше 50%), за ними следовали евреи (99,595 или 32%) и украинцы (49,747 или 16%).
В начале войны Львов был в составе Польши, но с сентября 1939-го и до конца июня 1941 года он управлялся советской властью и вошел в состав УССР. 30 июня 1941-го, когда немцы захватили город, власть во Львове вновь сменилась. Погром во Львове проходил на фоне провозглашения в городе украинского государства, которое произошло в первый же день немецкой оккупации.
Другим важным контекстуальным обстоятельством Львовского погрома 1941 года было обнаружение тысяч полуразложившихся трупов политических заключенных, которые были убиты НКВД в предыдущие дни, когда советы осознали, что стремительное немецкое наступление не дает возможности эвакуировать тюрьмы.

Когда в понедельник 30 июня немцы входили в город, из горящих тюрем доносился запах незахороненных трупов. Среди жертв было много украинских националистов. Немцы с провокационной целью заставляли евреев получать трупы и выставляли тела для общественного осмотра. Родственники заключенных искали среди трупов своих родных.
Трупы были найдены в трех тюрьмах: тюрьме на ул. Замарстыновской, Бригидках и тюрьме на Лонцкого. Эти три тюрьмы стали главными местами погрома. Тюрьма на ул. Замарстыновской и Бригидки располагались вблизи еврейского квартала во Львове.
Представители немецкой армии уже во второй половине 30 июня сообщали, что население Львова обратило свой гнев на убийц из НКВД против «евреев, живущих в городе, которые всегда сотрудничали с большевиками».
В тот же день еврейские мужчины были согнаны на так называемые «тюремные работы» — раскапывать и выносить тела убитых в тюрьмах. В последующие дни евреев использовали и для других задач. Привлечение евреев для работ было общепринятым во время погромов и антиеврейских инцидентов в оккупированной нацистами Европе.
Немецкие войска заставляли евреев приводить в порядок улицы после бомбежки. Выжившие евреи вспоминали, что их также заставляли убирать в домах и чистить туалеты.
Иногда принуждение к работе обращалось смертельными случаями. Чеслава Будынска, ее сестра и соседская девочка были взяты немцами для работы на поле боя. Их били и толкали, пока они выполняли порученную работу. Другие так же были привлечены к работе, включая мужчин — всего около 150 человек. Позже немцы согнали мужчин к ближайшему водоему, заставляя их заходить в воду все глубже и глубже. Один из немцев при этом топил людей багром. Женщины были свидетелями этого, но сделать ничего не могли.

Во вторник 1 июля Львов стал свидетелем полномасштабного погрома. В этой статье я использую дефиницию Рауля Гилберга: «Что такое погромы? Это короткие вспышки насилия в обществе против еврейского населения”. В тот день насилие приобрело формы ритуала: евреев — мужчин и женщин — выгоняли убирать улицы, евреек унижали в одиночку.
Львовский погром 1941-го имеет общие черты с более ранним погромом, устроенным в ноябре 1918 года польскими солдатами и городскими жителями. В нем также применялись методы и ритуалы антиеврейских акций, происходивших в других местах оккупированной нацистами Европы.
Так же, как во Львове в 1918-м (тогдашний ноябрьский погром произошел после ухода из города частей ЗУНР, евреев наказывали за их поддержку украинцев. В целом погибло 50-150 евреев и около 270 украинцев), в Вене в марте 1938-го, в разных местах Польши 1939-го, в 1941 году во Львове евреев насильно выгоняли чистить улицы.
Целью было заставить евреев, которые были успешными в свободных профессиях и в бизнесе, выполнять унизительную физическую работу. Как заметил один из выживших: «Это было очень унизительное ощущение — когда доктора и профессора чистили улицы с лопатами в руках…».

По воспоминаниям одной девочки, немцы и украинцы заставили ее соседку взять свою зубную щетку и чистить ею улицу. Также они заставили одного из евреев убирать конский навоз с улиц своей шляпой. Судя по фотографиям, неевреев во Львове развлекало, как евреи чистят улицы. В определенной степени погром был карнавалом.
Одной из характерных особенностей погрома было унижение еврейских женщин. Сцены на улице Замарстыновской были сняты немецкими фотооператорами; есть также фильм об этом жестоком обращении.
Подобные прецеденты уже были во время погромов в оккупированной нацистами Польше.

В декабре 1939-го в Кракове насильно раздевали евреек — и многие члены ОУН (особенно те, которые должны были вскоре стать костяком бандеровского движения) в это время были в Кракове, пережидая советскую оккупацию Западной Украины. Нет оснований подозревать оуновцев в участии в тех инцидентах, но они вполне могли быть свидетелями событий.
Во время Пасхального погрома в Варшаве в 1940-м подростки охотились за еврейками с целью ограбления. Очевидно прецедентом погрома, случившегося во Львове в 1941-м, был погром во Львове в 1918-м. Свидетель погрома 1918 года Йозеф Тененбаум пишет: «Женщины были вынуждены раздеваться и стоять голыми на радость жестокой толпы».
Во Львове 1941-го женщин толкали, пинали, били в лицо и другие части тела палками и подручными предметами, таскали за волосы, перебрасывали от одного погромщика к другому. Многих раздевали догола и показывали толпе. За некоторым гнались по улицам.

Роза Московиц имела школьную подругу. Толпа схватила ее, отрезала волосы и гнала по улицам, голую, с криками. Девушка вернулась домой и покончила с собой.
Поляк, который спасал евреев, вспоминает о 12-летней еврейской девочке, которую бил цепью «хлоп, здоровый как Геркулес». Неудивительно, что сообщалось и об изнасиловании.
Беременных женщин били и пинали в живот. Участники погромов раздели двадцатилетнюю еврейскую девушку, вонзили в ее влагалище палку и заставили маршировать мимо почты в тюрьму на Лонцкого, где в то время проводились «тюремные работы».
Также женщин обворовывали. Роза Вагнер рассказывала даже, что видела проституток, которые вместе со своими сутенерами требовали обувь и одежду у еврейских женщин. Жертв выбирали наугад, лишь бы они были евреями.
На погромы евреев собирали украинские милиционеры. Для того, чтобы найти евреев для Замарстыновской тюрьмы и Бригидок, они дом за домом прочесывали еврейские кварталы.

Чтобы набрать евреев для эксгумации и издевательств на Лонцкого, ополченцы задерживали их прямо на улице. Аресты на улице Коперника, которая протянулась от центра города и почтамта к тюрьме на Лонцкого, хорошо задокументированы на фотографиях.
Во Львове — как и по всей Галичине в течение первых дней немецкого вторжения — еврейских мужчин заставляли эксгумировать трупы жертв НКВД; во время работ их унижали, били и даже убивали. Трупы во Львове эксгумировали и выставляли на всеобщее обозрение уже 30 июня, а 1 и 2 июля процесс продолжался.
Хотя очевидцы расходятся в датах, но, осуществив анализ имеющихся свидетельств, я склонен считать, что тюремные работы продолжались в течение трех дней, но публичный погром происходил лишь в один день, 1 июля.

На евреев нападали, когда их конвоировали в тюрьмы 1 июля. Еврейская девочка стала свидетелем того, как подростки били евреев, которых сопровождали в Бригидки, метлами, щетками и камнями.
Тамара Браницкая рассказывала, что ей и членам ее семьи приказали держать руки вверх в течение тех 10-15 минут, когда они шли в тюрьму на Лонцкого. Когда они шли по улице, люди бежали впереди и били их палками по голове. Кроме того, толпа выламывала из тротуара камни, чтобы иметь возможность бросить чем-то в своих жертв, сопровождая свои действия оскорбительными выкриками.
«Никто не пытался помочь, — вспоминает Браницкая. — Наоборот, толпа словно получала несказанное удовольствие от всего этого».
Свидетельства очевидцев и фотографии показывают, что некоторые евреи были вынуждены ползти в тюрьмы на четвереньках. Лешек Аллерганд рассказывал, как сотни людей проползли на коленях три километра в тюрьму на Бригидках, и все это время их толкали и били.
Хотя считается, что к работе в тюрьмах отбирали лишь еврейских мужчин, но существуют свидетельства, что там были также женщины и дети.
В целом большинство сходится на том, что трудоспособных мужчин привлекали непосредственно к работам по эксгумации, тогда как женщин приводили в тюрьмы исключительно для того, чтобы над ними поиздеваться.
Тем не менее, женщины все же вынуждены были обмывать трупы.
Эту ситуацию очень хорошо показано на фотографии из коллекции Дэвида Ли Престона. Лиц не видно, но человек, одетый в костюм и уличную обувь, выкапывает тело с помощью лопаты. Очевидно, что его забрали прямо с улицы. Около него стоит человек в характерных сапогах и штанах; мы видим лишь его ноги, но можно предположить, что он был в униформе.

На обороте фото, сделанном солдатом для собственных нужд, читаем надпись: «Еврей на эксгумации кровавых жертв.» Есть кадры, на которых еврейские женщины очищают грязь с трупов мокрым ветвями.
Многих еврейских мужчин, которых набирали на работу в тюрьмах, убивали сразу после того, как они выполняли свою задачу.
Мужчина по фамилии Гольд, который записывал события во Львове после прибытия немцев, слышал, что около часа тридцать — двух часов дня 1 июля около тридцати человек были казнены на Бригидках.
Герман Кац вспоминал, как его тогда поставили в шеренгу, чтобы застрелить. Он был сорок восьмым; сорок седьмого уже казнили; немецкий солдат уже прицелился в него, когда подошел офицер и сказал: «На сегодня хватит». Его и других людей, которым посчастливилось выжить, заставили копать могилы для тех, кого казнили.
Курт Левин оставил подробное описание своих впечатлений от «тюремных работ» в тюрьме на Бригидках. Он описал случаи жестокого избиения как со стороны немцев, так и со стороны местных жителей.
Один украинец особенно врезался в память Левина. Элегантно одетый в красивую вышиванку, он бил евреев железной палкой. С каждым ударом в воздух взлетали куски кожи, иногда — ухо или глаз. Когда палка сломалась, он нашел огромную обугленную дубину и проломил ею череп первого же еврея, который попал ему под руку — мозги разлетелись во все стороны и попали на лицо Левина и его одежду.
Левин стал свидетелем того, как немцы расстреляли большое количество евреев. Он должен был беспомощно наблюдать за тем, как убивали его отца, раввина. Немцы постоянно фотографировали жестокие сцены.
Левин видел, как генерал, застрелив девятнадцатилетнего парня, провозгласил: «работы завершены». Он имел в виду, что больше на Бригидки не нужно приводить новых жертв.
Украинская милиция пошла домой, но гестаповцы продолжали издеваться над евреями, а некоторые из них пошли добивать раненых.

Около девяти часов вечера оставшихся выгнали с территории тюрьмы пинками и ударами. Им приказали вернуться к работе в четыре часа утра следующего дня. «Из двух тысяч человек осталось чуть меньше восьмидесяти.» Из дома Левина забрали тринадцать человек — вернулись только трое.
Люся Горнштейн жила прямо возле тюрьмы на Бригидках, ее дом фактически граничил с задним двориком тюрьмы, и ее семья могла слышать все, что там происходит. 1 июля Люся и ее мать видели немцев и украинцев в униформе на территории тюрьмы. Выстрелы и крики раздавались весь день.
Отца Люси и ее брата забрали в Бригидки для эксгумации. Вечером отец вернулся: он выглядел ужасно. Ему удалось скрыться или в ванной, или в какой-то другой маленькой комнатке. Из своего убежища он мог видеть, как они приводили все новых евреев. Сначала их заводили внутрь для того, чтобы они выносили тела, но когда больше людей было уже не нужно, лишних ставили в углу и убивали. Люся поняла, что брат был среди тех, кого застрелили.
События на Лонцкого подробно описаны Тамарой Браницкой. Когда она прибыла туда, то увидела еврейских женщин, стариков и детей, стоявших в углу у стены. На другом конце двора лежали горы мертвых людей, и евреев заставляли их сортировать. Они должны были переносить тела с одного места на другое.
В центре дворика были эсэсовцы и гестаповцы. Вместе с матерью и сестрами ее продержали около часа, хотя для них это время казалось вечностью. В конце концов мать собрала в кулак свою отвагу, подошла к офицеру и спросила на немецком, что с ними будут делать. Он ответил: «Мы поставим вас к стенке и расстреляем». Однако позже пришли высокопоставленные офицеры гестапо и приказали всем женщинам и детям идти домой.
На обратном пути прохожие продолжали швырять в них камни. Мать подняла руку, чтобы защитить сестру — в нее попал камень, из руки брызнула кровь. Наконец, им удалось добраться домой.
Вермахт подавил погром вечером первого июля, хотя отдельные случаи насилия случались еще в течение следующих нескольких дней.
Независимо от погрома как такового в последующие дни немцы осуществляли систематические убийства.
В немецких отчетах от 16 июля говорилось, что в те дни «полиция задержала и расстреляла 7000 евреев».

От редакции «ЕО»:

Конечно, немцы коварно спровоцировали львовский погром. Но не может не удручать, что часть жителей города его охотно осуществила. А сегодня об этом кошмаре весьма неохотно вспоминают в Украине.
Так учат ли нас чему-то уроки истории?