Недостающее звено в предыстории Холокоста

Павел Полян | Номер: Август 2013

(Размышления над перепиской ценой в два миллиона жизней)
Продолжение. Начало см в № 7 (247) июль 2013 г.

Иоахим фон Риббентроп

Иоахим фон Риббентроп

Но сама идея не забылась, и в 1938-1939 годах, особенно после провала конференции в Эвиане, ее подняли на щит нацисты. План «Мадагаскар» представлялся им наименее болезненным средством по обезъевреиванию Европы, причем в качестве возможной «альтернативы» французскому Мадагаскару дебатировалась еще британская Гвиана и бывшая германская Юго-Западная Африка. В декабре 1939 года министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп изложил Папе Римскому мирный план, предусматривавший среди прочего и эмиграцию немецких евреев: в качестве стран иммиграции в этом плане рассматривались Палестина, Эфиопия и все тот же Мадагаскар. Котировки Мадагаскара подскочили особенно высоко после поражения, нанесенного Германией Франции: победитель потребовал себе мандат на управление островом. В начале июня 1940 года начальник еврейского отдела в Auswrtiges Amt Франц Радемахер представил план, согласно которому 25 тысяч французов покинут тропический остров, Германия организует на нем военно-морскую и военно-воздушную базы, а на неоккупированную часть Мадагаскара завезут 4-5 миллионов евреев, которые будут заниматься сельскохозяйственной деятельностью под надзором назначаемого Гиммлером полицай-губернатора.
Впрочем, по мнению Арно Люстигера, и «Мадагаскар» являлся уже вполне людоедским проектом: этот «райский остров» в климатическом отношении мало напоминал рай для европейских евреев, и по-настоящему акклиматизироваться там они, скорее всего, не смогли бы. От этого плана всерьез отказались только в начале осени 1940 года, когда Гитлер принял решение о нападении на СССР.
Таким образом, письма Эйхмана и Шталеккера Чекменеву документируют доселе совершенно неизвестный проект «решения еврейского вопроса» – посредством эмиграции, эвакуации или депортации (как ее ни называй) немецко-австрийского, чешского и польского еврейства в СССР. Если датировать зарождение и обсуждение идеи декабрем 1939-го – январем 1940 года, а посылку писем (по всей видимости, по дипломатической почте) – концом января 1940-го, то русский проект Эйхмана (назовем его условно проект «Биробиджан») ложится прямо между эпицентрами двух других крупных депортационных проектов – эксперимента «Ниско» и плана «Мадагаскар».
Есть основания полагать, что, как и в случае с Ниско, это была если не импровизация, то уж чисто ведомственная инициатива РСХА. Если это было иначе, то и генерал-губернатор Ханс Франк был бы в курсе столь многообещающих планов, а он, судя по всему, ничего о такой блестящей депортационной перспективе не знал. Во всяком случае, в своем обобщающем обзоре предстоящих в генерал-губернаторстве кампаний по массовому переселению он ее ни разу прямо не упомянул.
В каждом из трех проектов немцами двигала та или иная конкретная надежда: в проекте «Биробиджан» это была, наверное, надежда на «жидо-большевистский» Интернационал, а также, возможно, расчет на неизбежное разочарование советской стороны результатами вербовки на переезд в СССР среди беженцев из числа украинцев и белорусов в генерал-губернаторстве.
Впрочем, в конце лета и в самом начале осени 1940 года несколько десятков или сотен венских евреев все-таки проследовали через Биробиджан. Это были те счастливчики, кто сумел получить через «Интурист» транзитную советскую визу и был доставлен транссибирским экспрессом в Маньчжоу-Го для дальнейшего следования в Японию, Шанхай или на Филиппины. Согласно данным профессора Хо Хина из Нанкинского университета, этот железнодорожный коридор открылся не ранее 11 июня 1940 года (после того как доставка морским путем стала невозможной) и закрылся не позднее 7 декабря 1941-го.
Следующий «краткосрочный проект» еврейской депортации был сформулирован, скорее всего, на совещании у Эйхмана в Берлине, состоявшемся 17 декабря 1940 года. Для освобождения места для фольксдойче, ожидавшихся из Бессарабии, Буковины, Добруджи и Литвы, к выселению в генерал-губернаторство было намечено не менее 831 тысячи поляков и евреев, плюс еще 200 тысяч человек – в интересах устройства армейских полигонов. Фактические депортации начались в конце января, охватили 25 тысяч человек, в том числе 9 тысяч евреев, а 15 марта 1941 года – в который уже раз! – были прекращены: подготовка к нападению на СССР и чисто военные приоритеты сделали и эти планы неосуществленными.
Победа над СССР и оккупация большей части его европейской территории открывала перед стратегами антисемитизма совершенно новые и еще более заманчивые перспективы «окончательного решения еврейского вопроса». Европейских евреев было бы достаточно депортировать на Крайний Север или в Сибирь, где они, скорее всего, и сами бесследно исчезли бы.
Но провал блицкрига развеял и эту задумку фюрера, так и не получившую основательного развития. Но нельзя не вспомнить и того, что в конце 1941 года целая серия эшелонов доставила немецких евреев из Берлина, Кельна и Гамбурга в Ригу и Минск, где все они вскоре – или же с некоторой отсрочкой – были уничтожены.

Из перспективы адресата

Согласно сталинскому определению, тот, и только тот народ заслуживает обозначения нации, который располагает собственной национальной территорией и государственностью. С этой точки зрения евреи, определенно (в глазах и Сталина) являясь нацией, решительно не подпадали под его дефиницию: выход из теоретического тупика мог быть найден только в создании еврейской государственности, и лучше всего – в пределах СССР. Это позволило бы одновременно решить еще две важные задачи – внутриполитическую и международную: во-первых, разгрузить ареал расселения еврейской бедноты в СССР, навязанный ему чертой оседлости царской России и явно аграрно-перенаселенный, а во-вторых – перехватить у сионистского проекта и международную еврейскую иммиграцию, а с нею и приличный капитал. Потенциал внутренней миграции оценивался в сотни тысяч человек, а международной иммиграции – в десятки тысяч.
Отсюда – обилие альтернативных проектов аграрного переселения евреев, обсуждавшихся в СССР уже в 1920-е годы. Первые два проекта выдвинула еврейская секция РКП(б) во главе с Абрамом Брагиным: это создание Еврейской республики или в Белоруссии, или на территории Северного Крыма, степной полосы Украины и Черноморского побережья (вплоть до границ Абхазии). Позднее этот проект ужался до организации еврейской республики в одном только Северном Крыму и расселения там примерно 280 тысяч евреев.
Проблемой создания национальной государственности евреев специально занимались Госкомитет по земельному устройству еврейских трудящихся при президиуме Совета национальностей ЦИК СССР (КомЗЕТ), который возглавлял Петр Смидович, и Общественный комитет по земельному устройству еврейских трудящихся (ОЗЕТ) во главе с Юрием Лариным (Михаил (Михоэл) Лурье). На Западе в лице «Агро-Джойнта» объявился богатый спонсор, обещавший в октябре 1922 года, что вместе с другими благотворителями выделит на это 1240 тысяч долларов. Сверху идее благоволили Лев Троцкий, Лев Каменев, Николай Бухарин, Георгий Чичерин, Михаил Калинин и председатель Всеукраинского ЦИКа Григорий Петровский. Среди ее противников – нарком земледелия РСФСР Александр Смирнов, нарком юстиции Украины Николай Скрыпник и секретарь ЦК КПУ Эммануил Квиринг. Считается, что позиция самого Сталина была нейтрально-доброжелательной.
И тем не менее КомЗЕТ принял решение о заселении свободных площадей в районе уже существовавших еврейских колоний на юге Украины и Северного Крыма. 11 февраля 1926 года была создана комиссия под председательством Михаила Калинина, по представлению которой Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение, гласившее: «Держать курс на возможность организации автономной еврейской единицы при благоприятных результатах переселения». На проходившем в ноябре того же года съезде ОЗЕТ Калинин приветствовал идею автономии «…в рамках большой задачи сохранения еврейской национальности», для решения которой, по его словам, необходимо было «…превратить значительную часть еврейского населения в оседлое крестьянское, земледельческое, компактное население, измеряемое, по крайней мере, сотнями тисяч». Это заявление, по аналогии с известной «Декларацией Бальфура», окрестили «Декларацией Калинина».
В 1922-1936 годах в Северном Крыму и на Украине было создано пять еврейских национальных районов, 213 еврейских колхозов с 11 тысячами хозяйств и более 40 еврейских сельхозпоселений. Численность евреев в Крыму неизменно росла и достигла к 1939 году 65 тысяч человек: на них приходилось 8% городского и 3% сельского населения Крыма. В то же время привилегии евреев в землеустройстве, их поддержка из-за границы сельхозтехникой, семенами и породистым скотом вызывали зависть и массовый антисемитизм у славянских соседей, в не меньшей степени страдавших от малоземелья. В результате идея еврейской государственности в Тавриде была встречена в штыки и не прошла.В годы войны еврейское население Крыма исчезло с лица земли: немцы истребили здесь не менее 67 тысяч евреев и крымчаков (караимов не трогали). В 1944-1946 годах по инициативе Еврейского антифашистского комитета вновь рассматривался «Крымский вариант» еврейской государственности – и с тем же успехом. Идею поддержал Молотов, но на этот раз резким ее противником оказался Сталин.
Наиболее удавшийся (или, по крайней мере, не полностью провалившийся) проект – дальневосточный: переселение еврейских аграриев на четыре с половиной миллиона гектаров плодородных и незаселенных земель в районе рек Бира и Биджан в левобережье Амура, закрепленных за КомЗЕТом еще в 1927 году.
Намечалось переселить туда 60 тысяч человек до конца первой пятилетки и еще 150 тысяч – к концу второй. К 1938 году общая численность еврейского населения в области должна была достигнуть 300 тысяч человек.
Polyan_3Но за первые два года (считая от 1928-го) туда не переселилось и двух тысяч евреев. Не помогли ни принудительная демобилизация евреев-красноармейцев, ни рекламные кампании за рубежом, ни даже провозглашение в этом районе Еврейской национальной автономии. За 1928-1933 годы сюда переселилось около 20 тысяч советских евреев и полторы тысячи евреев из Литвы, но при этом более 11,5 тысячи (или почти три пятых) переселенцев успели покинуть «Красный Сион» в Приамурье.
Вместо 60 тысяч евреев в Биробиджане к концу пятилетки насчитывалось всего 8 тысяч. И хотя в 1927 году там была конституирована существующая и поныне Еврейская автономная область, глобальной конкуренции с сионизмом и с его идеей сосредоточения евреев в Палестине Биробиджану и большевизму выдержать не удалось.
Тем не менее председатель правления «Агро-Джойнта» Джеймс Розенберг вел переговоры с Михаилом Калининым по поводу размещения европейских евреев в Биробиджане и обещал им полное субсидирование проекта. Правительство СССР обнародовало планы обустройства в 1935 году четырех тысяч семей советских евреев и тысячи семей евреев-иностранцев. Их переселение, правда, оговаривалось весьма жесткими условиями:
«…Все переселяемые из-за границы принимают советское гражданство до въезда в СССР и обязуются не менее трех лет работать в пределах Еврейской автономной области. Отбор переселяемых ОЗЕТом производится в основном на территории, входившей до Империалистической войны в состав Российской Империи. Переселяющиеся в СССР должны иметь при себе 200 долларов».
Но в действительности все было еще жестче – квоты на въезд постоянно уменьшались. Так, в 1936-1937 годах было заявлено, что Биробиджан сумеет принять не более 150-200 семей из Польши, Литвы и Румынии – ученых, инженеров и врачей.
К этому времени в СССР вовсю разгорелась тотальная шпиономания и установился Большой террор 1937-1938 годов, одной из первых и главных жертв которого были находящиеся в СССР иностранцы. Репрессии уничтожили многих евреев-иммигрантов, а также сотрудников многих внутрисоюзных и международных организаций, практически занимавшихся переселением евреев в СССР. В 1938 году деятельность «Агро-Джойнта» в СССР была запрещена, и начиная с 1938 года переселение иностранцев-евреев в Биробиджан стало практически невозможным. СССР не проявил ни малейшего интереса и к международной конференции о глобальной судьбе еврейских беженцев, созванной по инициативе США и прошедшей на французском курорте Эвиан с 5 по 16 июля 1938 года.
Вместе с тем именно в эти годы – и всячески подчеркивая при этом свой интернациональный долг – СССР принял тысячи испанских беженцев. Интернациональные чувства по отношению к противникам и жертвам национал-социалистического террора в самой Германии ограничивались лишь немногими коммунистами и их семьями, а также некоторыми знаменитостями, вроде чемпиона мира по шахматам Эмманнуила Ласкера.
Тем не менее именно СССР оказался практически единственной страной, принявшей у себя значительное количество еврейских беженцев из западной Польши, оккупированной немцами в сентябре 1939 года.

ИЗ СОВМЕСТНОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ ОТПРАВИТЕЛЯ И АДРЕСАТА

После столь успешного военного раздела Польши успехи германо-советского взаимодействия продолжились и в других областях, в частности в сфере обмена населением. В том же октябре 1939 года, после «освободительного похода» Красной армии в Восточную Польшу, была создана смешанная германо-советская комиссия по эвакуации. Ее советским и немецким сопредседателями были Максим Литвинов (весной 1939-го снятый с поста наркома иностранных дел СССР) и Курт фон Ремпхохенер (Kurt von Remphohener). Подписи обоих стоят под «Соглашением между правительством СССР и правительством Германии об эвакуации украинского и белорусского населения с территорий бывшей Польши, отошедших в зону государственных интересов Германии, и немецкого населения с территорий бывшей Польши, отошедших в зону государственных интересов Союза ССР», подписанным в Москве 16 ноября 1940 года.
Главными уполномоченными по реализации договора с советской и немецкой стороны были майор (позднее полковник) Я. Синицын и оберштурмбанфюрер (позднее штандартенфюрер) СС Х. Хофмайер, местонахождением ставок обоих был Луцк на советской стороне; целый ряд представительств обеих сторон действовали и в других городах, как, например, немецкие представительства во Львове, Стрые или Станиславе или советские представительстве в Холме и Ярославе. Эта репатриация носила строго этнический характер: ни славяне, ни евреи, даже если они были членами «арийских» семей, под ее действие не подпадали, а арийцам настоятельно рекомендовали разводиться со столь «неполноценными» и «нежелательными» супругами.
Первый транспорт с 1050 переселенцами был отправлен из Владимира-Волынского 20 декабря 1939 года. К началу нового 1940 года число переселившихся превысило 26 тысяч человек, а вся эвакуация была завершена к 4 февраля, охватив около 130-131 тысячи. По другим данным, к 8 февраля 1940 года было эвакуировано на запад до 128 тысяч лиц немецкого происхождения, в том числе и 15 тысяч поляков, могущих, по мнению комиссии, претендовать на «немецкость».
Члены немецкой комиссии не скрывали своей гордости достигнутым в кратчайшие сроки (всего за шесть недель!) результатом – почти полной очисткой бывшей Восточной Польши от остатков немецкого населения. Лишь крайне незначительная часть, не вняв ни уговорам немецких, ни угрозам советских властей, отказалась от переезда: это были в основном баптисты и католики, опасавшиеся религиозных преследований в Германии.
Polyan_5Число желающих эвакуироваться в противоположном направлении составило около 40 тысяч, и среди них немало евреев, но советская сторона согласилась принять только 20 тысяч из них. Позднее, в конце декабря, она согласилась принять еще 14 тысяч человек (преимущественно евреев), одновременно высылая в немецкую зону около 60 тысяч, не принявших советизации (евреи были и среди них). Подчеркнутое отсутствие интереса со стороны СССР к судьбе польских евреев проявлялось, начиная с первых же заседаний смешанной комиссии.
Сотрудник Главного немецкого штаба по эвакуации в Луцке Брюкнер приводит в своем дневнике (правда, в пересказе) такой случай. В начале декабря 1939 года на пограничный переход у моста через Буг возле местечка Сокол прибыл состав с евреями из генерал-губернаторства. Советские пограничники не пропустили их, а когда те стали все равно прорываться через заслон, то открыли по ним огонь. Когда евреи развернулись и пошли в германскую сторону, то и оттуда их встретили выстрелы. Несколько человек прыгнули в Буг и поплыли на советский берег, один человек утонул. И только через час, после консультаций с высшими начальниками, эту группу пропустили в СССР. Один из советских офицеров так прокомментировал эту сцену: «Значит, немцы в Германию, в Россию русские, а евреи – в Буг?».
После нападения Германии на Польшу 1 сентября 1939 года множество мирных польских граждан – преимущественно евреев – бросили насиженные места и бежали от немцев на «спасительный» восток, в сторону СССР. Все они после 17 сентября 1939 года оказались не в соседнем государстве, а в руках у другого – восточного – агрессора. В этих несколько изменившихся обстоятельствах часть из них сделала свой выбор не в пользу СССР и подала заявления на эвакуацию в Германию, благо оба агрессора заключили друг с другом 16 ноября 1939 года соглашение об обоюдной эвакуации некоторых групп населения. Хотя соглашение и действовало по принципу «восточные немцы в обмен на западных украинцев и белорусов», заявления принимались от всех желающих, проживавших до 1 сентября 1939 года по ту сторону демаркационной линии. Все первое полугодие 1940 года в Бресте, Владимире-Волынском и Перемышле (с 13 мая – во Львове) работали три германские пропускные комиссии.
С завершением эвакуации немцев процесс обмена населением на пространстве бывшей Польши, судя по всему, не закончился: нерешенными оставались чисто операционные вопросы – обмен бывшими польскими гражданами по признаку их проживания до начала войны. Число заявлений о разрешении возвратиться в западные районы Польши подали в общей сложности 164 тысячи человек, главным образом поляков. Сроком завершения эвакуации было намечено 15 мая 1940 года, но позднее он был продлен еще на две-три недели. Все это время на аннексированных восточнопольских территориях непостоянно и небольшими группами, но все же находились немецкие офицеры из комиссий по эвакуации.
Уже в первые дни сентября 1939 года, когда вермахт захватывал Западную Польшу, в восточных ее воеводствах стало накапливаться значительное количество еврейских беженцев из западных воеводств – около 150-200 тысяч из общего количества приблизительно в два миллиона евреев, проживавших до этого в Западной Польше. После аннексии Восточной Польши Красной армией и «воссоединения» с советскими Белоруссией и Украиной все они оказались в СССР, причем приток беженцев продолжался и после 17 сентября. На территории, захваченной самим СССР, постоянно проживало, по оценкам Мордехая Альтшулера, 1292 тысячи бывших польских евреев.

Продолжение следует.

Павел Маркович Полян — географ, историк и (под псевдонимом Нерлер) литератор. Сотрудник Института географии РАН, член Союза писателей Москвы, председатель Мандельштамовского общества.