Роза Тапанова: Чтобы помнить — не обязательно возводить памятники
Беседу вел Иосиф ТУРОВСКИЙ
Уже пятый год Национальный историко-мемориальный заповедник «Бабий Яр» возглавляет Роза Тапанова. Заповедник постоянно проводит интересные мероприятия, и одним из самых свежих примеров стала выставка «Когда рушится мир», организованная совместно с музеем-мастерской АРВМ. Этот документальный проект, рассказывающий о работе творческого тандема Ады Рыбачук и Владимира Мельниченко над мемориалом трагедии Бабьего Яра в 1965 году, открыли 29 мая.
ЕО пообщался с госпожой Тапановой о деятельности заповедника, его задачах и планах, о вызовах мемориализации Бабьего Яра, об исторической памяти, о том, почему культурные проекты занимают столь важное место в сегодняшней работе учреждения, — а также о войнах: той и нынешней.
Роза Тапанова — директор Национального историко-мемориального заповедника «Бабий Яр», юрист и менеджер.
С 2021 года она возглавляет заповедник и внедряет современный подход к сохранению памяти о трагедии Бабьего Яра, делая акцент на честном разговоре об истории и борьбе с манипуляциями.
После начала полномасштабной войны инициировала новую модель работы — сочетающую память о Холокосте с размышлениями о нынешних травмах и потерях. По ее инициативе на территории заповедника был открыт выставочный центр «Живая память» — пространство для исторических и художественных выставок, диалога и культурного взаимодействия.
— Роза Асхатовна, прежде чем мы поговорим о заповеднике, Холокосте и других делах, я хотел бы задать вам национальный вопрос. Извините, но в советское время людей с таким именем и такой внешностью называли «нацмены» и «нерусские». Позвольте мне на правах также нацмена и нерусского поинтересоваться вашими этническими корнями.
— У моего отца татаро-казахское происхождение, у мамы — русско-украинское. Почти с рождения я жила в Таджикистане, потом мы переехали в Херсон — уже как беженцы, когда начался распад СССР. Думаю, именно тогда, после личного столкновения с нарушением прав человека, во мне заложилось внутреннее стремление к справедливости. Оно впоследствии и привело меня в юриспруденцию, хотя до того я училась в классе с химико-биологическим профилем. Решение ехать в Киев изучать право сначала не встретило поддержки со стороны родителей.
— Если уж речь зашла о юриспруденции, скажите, пожалуйста: как сочетается адвокатское прошлое с руководством историко-мемориальной организацией? И, кстати, почему вы находитесь в статусе и.о. гендиректора — вот уже более четырех лет?
— Меня назначили на эту должность в разгар пандемии — в статусе и.о. Впоследствии началась полномасштабная война, и статус не изменился. Однако это никоим образом не мешает мне выполнять обязанности.
Юридическое образование дает очень четкое понимание, что такое права человека и что такое геноцид. Это сфера, где тоже речь идет о справедливости: ее нарушили — ее надо восстановить, и на историческом уровне тоже. Бабий Яр — именно тот случай. К тому же юридическая логика помогает строить стратегическое видение, мыслить системно.
— Вы начали работу за год до войны. Что было в начале пути и что стало потом?
— На момент моего назначения положение дел было довольно печальным. Бабий Яр воспринимался в основном как поле конфликтов и споров. Я сама жила рядом и годами видела это место как хаотичное сочетание памятников, фастфуда и редких церемоний раз в год.
После назначения я начала разговаривать с людьми в парке — и большинство не знали, что это место трагедии. Социология подтверждала: в 2021 году только 55% украинцев знали, что Бабий Яр находится в Киеве; 26% — вообще не знали, где он.
Все это — последствия «короткой памяти», которую нам привила советская власть. Место преступления застраивали, закладывали телебашню, стадионы… Как здесь знать и помнить?
На первом этапе, еще до начала полномасштабной войны, нам пришлось решать много организационных и хозяйственных вопросов. Земельная документация, застарелые проблемы со спорткомплексом «Авангард», который расположен непосредственно рядом с заповедником.
Параллельно мы начали работать над той стратегией Бабьего Яра, которая была разработана украинскими историками и общественными деятелями. А во время полномасштабной войны, учитывая новые вызовы, мы с командой разработали более детальную стратегию, по которой мы уже и работаем.
Стратегия деятельности заповедника «Бабий Яр» охватывает четыре сектора: историко-исследовательский, культурно-образовательный, социально-государственный и общую мемориализацию. Ее суть — не просто сохранять память, но и переосмысливать ее.
Мы смотрим на трагедию Бабьего Яра сквозь призму пяти линий потерь, через которые нацисты проводили людей перед убийством. Рассказывая о них, мы напоминаем, что подобное никогда не должно повториться.
Первая линия — потеря свободы: когда тоталитарные режимы лишают людей свободы — мысли, слова, выбора. Вторая линия — потеря надежды: когда жертв лишают будущего и веры в то, что оно возможно. Третья линия — потеря силы: когда пытки и нечеловеческие условия отнимают у людей физическую и духовную выносливость. Четвертая линия — потеря себя и веры в себя: когда обесценивается жизнь жертв и их лишают достоинства. И пятая линия — потеря жизни: когда людей уничтожают десятками тысяч, как это было в Бабьем Яру.
Наша деятельность направлена на то, чтобы рассказывать об этом пути потерь, привлекать общество к диалогу, помогать осмысливать травматическую историю, используя язык искусства, культуры, открытости.
Мы напоминаем, что свобода, право на память — это не абстракции. Это ценности, дарованные нам от рождения, и их нужно защищать.
— Как повлияла на работу заповедника война?
— Полномасштабная война поставила перед всей страной и, в частности, перед заповедником новые вопросы и вызовы.
Мы поняли: память не может быть только объектом — как памятник или музей. Она должна быть субъектом — жить среди нас, быть частью диалога и рефлексии. Так родилась концепция «живой памяти». Такая память должна постоянно присутствовать в обществе, а не возникать накануне очередной даты.
Формирование «живой памяти» стало ядром стратегии заповедника «Бабий Яр», тем более, что война перестала быть явлением далекой истории, а предстала перед нами в реальности — в частности, когда 1 марта 2022 года российская ракета попала на территорию телецентра и спорткомплекса «Авангард».
Мы отошли от стереотипов, что главными мемориальными объектами должны обязательно быть либо помпезные монументы, либо музейные институции. Чтобы помнить, не обязательно ставить памятники. Эффект «живой памяти» достигается через образовательные и культурные программы.
Безусловно, мы видим заповедник как национальный центр для документации, изучения, разработки проектов и программ мемориализации, исследования как культуры и еврейского наследия в Украине, так и памяти о миллионах людей, уничтоженных во время Холокоста и в советские времена.
Поэтому в перспективе — создание мирового музея в здании бывшей конторы Лукьяновского еврейского кладбища на улице Юрия Ильенко, 44. Ядром этого музея, безусловно, станет коллекция Ильи Михайловича Левитаса — известного общественного деятеля, Героя Украины, председателя Еврейского совета Украины и Совета национальных общин Украины, основателя и руководителя фонда «Память Бабьего Яра».
Это более ста тысяч уникальных экспонатов и материалов: документы, картотеки, личные вещи и фотографии погибших в Бабьем Яру, материалы о людях, которые спасали евреев, множество историй, массив аудиозаписей. Вместе с Музеем Холокоста в Вашингтоне и компанией «Архивные информационные системы» мы занимаемся оцифровкой архивов Ильи Левитаса. Я считаю, что эти архивы должны стать наследием ЮНЕСКО.
Но работы по ремонту здания и обустройству музея требуют времени и средств. Работа продолжается, но в то же время мы сосредоточились на культурных и образовательных проектах. Для этого мы создали пространство — выставочный центр «Живая память». Это была заброшенная трансформаторная подстанция «Авангарда», мы ее отремонтировали на средства меценатов и обустроили пространство для культурных событий: выставок, дискуссий, творческих встреч, перформансов.
В процессе работы нашего выставочного центра у нас как у институции появилось много друзей из художественной среды. Прежде всего это Матвей Вайсберг (интервью с ним читайте в мартовском номере ЕО за 2025 год, — авт.), человек, который имеет историческую связь с Бабьим Яром, где были убиты его родственники. Он дал нам ряд ценных советов и создал невероятные муралы, на которых изображены ангел ВСУ, звезда Давида и трезубец. Кроме эстетического эффекта, эти муралы показывают, что Украина всегда была многонациональной и межконфессиональной.
Только с начала полномасштабного вторжения мы реализовали почти два десятка мероприятий — это и есть постоянное напоминание, формирующее привычку. Люди сами уже знают о нас и приходят. Хочется масштабировать эту культуру.
«Оживление памяти» означает расширение аудитории тех, кто приходит в Бабий Яр, а также изменение мотивации такого визита. Не ради памятной даты, а ради понимания того, что значит быть человеком — и что значит человеком не быть.
— Какие из арт-проектов вы бы назвали особенно успешными?
— Мы с гордостью принимали выставку Вашингтонского музея Холокоста «Кто-то был соседом», напоминающую: страшное стало возможным из-за равнодушия и молчания обычных людей. Это сотрудничество стало для нас знаковым и институциональным признанием.
Также я бы отметила выставку «Бахмут. Лицо геноцида 1942/2022», которая открылась в нашем выставочном центре 1 августа 2023 года. Этот проект был призван провести параллели между трагедией Холокоста 1942 года, во время которой в Бахмуте было уничтожено более 3000 мирных жителей, преимущественно евреев, и сознательным разрушением города российскими оккупантами в 2022-2023 годах.
Бахмут стал местом двух геноцидов, между которыми восемьдесят лет, совершенных двумя подобными тоталитарными режимами — нацистской Германией и современной Россией. Жертвами в Бахмуте 1942-го и 2022-го, в Бабьем Яру 80 лет назад и в нынешней войне становились и становятся граждане Украины — независимо от своей этнической принадлежности. Это — наша общая трагедия и боль. Наша общая история. Выставка о Бахмуте ездила в Литву, экспонировалась в Каунасе, в музее IX форта.
Знаковой была и мультимедийная документальная выставка «Бабий Яр: Зеркала смерти», посвященная 82-й годовщине трагедии. Она была открыта осенью 2023 года. Выставка позволила зрителю пройти по пути, которым шли в свой последний путь киевские евреи 29 сентября 1941 года. Во времена Второй мировой войны в Бабьем Яру погибло около 100 тысяч человек: евреев, украинцев, ромов… Но выставка была не только о них. В многочисленных зеркалах зритель мог увидеть отражение судьбы жертв Голодомора и Мариуполя, депортированных крымских татар и расстрелянных ромов, узников ГУЛАГа, Сырца и Ягодного, военнопленных, убитых в Катыни, Дарнице и Еленовке…
Это лишь несколько примеров в достойном ряду.
— Не могу не спросить вас о Мемориальном центре Холокоста «Бабий Яр» — негосударственной структуре, которую раньше называли «проектом российских олигархов». Как вы сосуществуете с этим Центром, какие у вас отношения?
— Любые организации, которые реально что-то делают для почтения памяти о трагедии Бабьего Яра, о Холокосте в Украине, можно только приветствовать. Объекты, обустроенные Центром на территории Бабьего Яра, работают и привлекают туристов. С началом полномасштабной войны Центр сосредоточился преимущественно на архивной деятельности.
При этом я искренне убеждена, что память и мемориализация такого важного для нашей истории места, как Бабий Яр, должны быть исключительной прерогативой государства. Флагманом работы в этом направлении должна быть государственная организация, которая не зависит от смены власти или настроения спонсоров.
Общественные организации могут усиливать и дополнять эту работу, но стратегия — дело государства.
— Что для вас сегодня Бабий Яр как место работы? Чувствуете ли вы, как вы изменились за время работы здесь?
— Кто-то назвал Бабий Яр вратами ада. Конечно, исторически это тяжелое место. Но когда мы с командой видим, как оно меняется, мы воспринимаем его иначе и стремимся наполнить светом. Приятно видеть, как много людей сегодня гуляют в Бабьем Яру, и он для них стал местом определенного покоя и нахождения ответов на вопросы.
В смысле внутренних изменений, наверное, это своего рода профдеформация: находясь в разных странах и городах, даже в свободное время, не по работе, я и члены моей команды обязательно ходим по музеям и общаемся с теми, кто их создавал, с руководителями, обсуждаем профессиональные вопросы. Постоянно думаем, как применить и адаптировать подходы и методики к условиям Украины. Это процесс, который не останавливается.
А совсем рядом с Бабьим Яром, на Лукьяновском кладбище, покоится мой родной брат Ренат Тапанов, который в первые дни войны ушел добровольцем на фронт и через три месяца погиб на Донетчине. И я часто прихожу к нему и мысленно разговариваю с ним…
— Чтобы не завершать на грустной ноте… Есть ли у вас личная мечта как у руководительницы заповедника «Бабий Яр»?
— Да, есть. Моя мечта — организовать большую выставку, где будут собраны созданные после 1944 года работы украинцев, посвященные Бабьему Яру и другим важным событиям, которые тогда замалчивались. Я искренне верю, что искусство лечит, и именно благодаря ему можно было говорить без слов о том, что болит, когда нельзя было ставить памятники, открывать мемориалы и говорить открыто. В этом контексте мне очень близок комментарий Матвея Вайсберга к высказыванию Бертольта Брехта, который написал: «Что же это за времена, когда разговор о деревьях кажется преступлением, потому что он содержит молчание о зверствах!». Матвей отвечает на это: «Может, я ошибаюсь, но в наше время разговор о деревьях может стать криком».
Мне важно, чтобы историю Холокоста не забывали, потому что она является и частью истории Украины. Я объездила много мест и понимаю, что нужно работать с общинами, рассказывать, что происходило в их городах во времена Второй мировой войны. Поставить памятник — мало. Чтобы за этим местом ухаживали, чтобы туда приходили, относились к нему с уважением — надо иметь необходимые знания. История Холокоста — это не только история евреев, но и всей Украины, как и история выселения крымских татар или Голодомора. Посещение таких мест должно быть в общей культуре народа.
