НЕРАСКРЫТЫЕ ТАЙНЫ ГИБЕЛИ МИХОЭЛСА

Яков БАСИН | Номер: Январь 2019

К 70-летию со дня смерти Соломона Михоэлса

Покрытая тайной гибель великого еврейского актера Соломона Михоэлса в Минске 13 января 1948 года, несмотря на множество уже известных фактов, до сих пор волнует нас и подталкивает к новым расследованиям

«Тот, кто насаждает раболепие и насилие, не может не усматривать в еврее своего непримиримого врага»
(Альберт Эйнштейн)

Соломон Михоэлс был одним из лучших исполнителей роли шекспировского короля Лира – как говорил он сам, «можно сыграть короля, но не сыграть Лира». И он же стал первой жертвой запланированного Сталиным геноцида еврейского народа. Поневоле вспоминаются слова историка Шимона Дубнова: «Иудаизм испытал на себе трагическую судьбу короля Лира».

Вслед за Михоэлсом в бессмертие шагнули члены Еврейского антифашистского комитета, в числе которых был и исполнитель роли королевского Шута — не менее выдающийся актер Государственного еврейского театра Вениамин Зускин. С их расстрелом в печальную историю советского еврейства вошла еще одна траурная дата — 12 августа 1952 года.
В национальной памяти евреев эти две даты — 13 января и 12 августа — стоят вместе, оказавшись в одном ряду с другими датами еврейской истории, и с главной из них 9 ава, днем, когда в глубокой древности были разрушены Первый и Второй иерусалимские Храмы, а в средние века совершались изгнания евреев из Англии, Франции, Испании.
Что касается 13 января, то этот день в разные эпохи был отмечен для еврейского народа и другими значимыми событиями. Именно в этот день в 1898 году французский писатель Эмиль Золя, пытаясь остановить антисемитскую вакханалию, возникшую после ареста офицера Альфреда Дрейфуса, опубликовал в газете «Орор» свое знаменитое открытое письмо «Я обвиняю». А спустя полтора столетия и ровно через 5 лет после убийства Михоэлса, 13 января 1953 года, во всех советских газетах появилось сообщение ТАСС «Арест группы врачей-вредителей», с которого началась пещерная травля евреев, освященная позорнейшим «делом врачей».
Теперь уже точно известно, кто отдавал команду «убрать» Михоэлса и кто водил рукой убийц, хотя еще и не все клеточки в этом кровавом кроссворде заполнены. Но есть одна загадка, которую пока не удалось разгадать ни одному исследователю. Все мы знаем, что 29 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея ООН приняла постановление об образовании на территории подмандатной Палестины еврейского государства, а спустя полгода 14 мая 1948 года такое государство было провозглашено. В создании Израиля Сталин был крайне заинтересован, ибо рассчитывал на то, что таким образом замкнет цепочку государств так называемого социалистического лагеря на юге, и у него появится еще один плацдарм – на сей раз на Ближнем Востоке. Сталин, как и все мировые лидеры за последние две тысячи лет, прекрасно понимал важность стратегического положения этого крохотного клочка земли на восточном побережье Средиземного моря. Как же он мог именно в этот небольшой промежуток времени пойти на уничтожение человека, который мог бы стать одной из ключевых фигур в задуманной им игре?

Соломон Михоэлс в спектакле «Тевье-молочник» по пьесе Шолом-Алейхема

Соломон Михоэлс в спектакле «Тевье-молочник» по пьесе Шолом-Алейхема

И второй не менее важный вопрос – почему Михоэлс был убит почти за год до того, как были арестованы остальные члены Еврейского антифашистского комитета и как началась борьба с «безродными космополитами»? Чем он настолько мешал, что Сталин, что называется, в экстренном порядке пошел на «ликвидацию» Михоэлса, хотя заведомо знал, какой шквал эмоций это вызовет во всем мире? А, быть может, именно на это он и рассчитывал?
Среди подобного рода вопросов существует еще один, который вызывает особый интерес – почему Михоэлс был убит именно в Минске? С ним ведь без особого для чекистов труда мог случиться «несчастный случай» или «сердечный приступ» на одной из улиц Москвы или во время гастролей в любом другом городе. Он мог бы стать жертвой ночного нападения «грабителей», в конце концов, мог умереть от «неизлечимой болезни», как умерли за десять лет до него Горький, Куйбышев, Менжинский или как скончался от операционных «осложнений» за двадцать лет до него Фрунзе. Почему власти, имея такой серьезный опыт вполне легальной расправы с неугодными вождю соратниками, избрали такой сложный и, как выяснилось, далеко не безупречный с точки зрения реакции советской и международной общественности путь?
Но главное все же — почему именно в Минске? Да, Михоэлс приехал туда смотреть спектакли белорусских театров, выдвигаемых на Сталинскую премию. Но ведь известно, что первоначально его поездка должна была состояться в Ленинград. Кем, когда и почему ее направление было изменено? Известно также, что спутником Михоэлса в поездке должен был стать главный режиссер театра им.Вахтангова Рубен Николаевич Симонов. Почему вместо него в Минск поехал театральный критик Голубов-Потапов? Понятно, что предстояло выполнить так называемую спецоперацию, но зачем так сложно, так напряженно, так нелогично нужно было выстраивать ее схему? Где кроются ответы на эти, казалось бы, простые вопросы?
К моменту гибели Соломон Михоэлс (Шломо Вовси, 1890-1948) возглавлял Государственный еврейский театр (ГОСЕТ) — ведущий еврейский театр страны. После того, как к 1938 году в СССР были упразднены все еврейские школы, техникумы и еврейские факультеты в высших учебных заведениях, театры оставались единственными еврейскими культурными центрами в стране, в которой даже после Катастрофы оставалось еще не менее трех миллионов евреев. Для того чтобы выполнить главную цель большевиков — окончательно ликвидировать культуру народа, не имеющего собственной территории — Сталину оставалось только закрыть театры и распустить концертные коллективы. А для этого надо было убрать со сцены и с политической арены человека, который олицетворял эти творческие коллективы и был одним из самых серьезных авторитетов в мире советского искусства — Соломона Михоэлса.
Но в то же время Михоэлс вел огромную общественную деятельность. В начале 1948 года он продолжал оставаться главой ЕАК — организации, имевшей высочайший авторитет во всем мире. ЕАК был едва ли не единственной организацией в структуре сталинского тоталитарного государства, которая пользовалась некоторой автономией – комитет выпускал свою газету на идиш «Эйникайт», имел свое национальное издательство «Дер эмес», обеспечивал репертуар еврейских театров в Минске, Одессе, Львове и Биробиджане драматургическим материалом. ЕАК фактически являлся неким неофициальным министерством по еврейским делам, а Михоэлс был, по крайней мере, в первые послевоенные годы признанным национальным лидером еврейского народа — и официально, и неофициально.

Альберт Эйнштейн и Соломон Михоэлс

Альберт Эйнштейн и Соломон Михоэлс

ЕАК вел обширную переписку с крупнейшими деятелями мировой культуры. Через ЕАК на Запад просачивались сведения о разгуле государственного антисемитизма в СССР, развернутого властями в первые послевоенные годы. И Сталин, который уже постепенно опускал тяжелый «железный занавес», на несколько десятилетий отделивший СССР и его сателлитов от демократического мира, долго терпеть такого положения дел, естественно, не мог. Первой же репрессивной кампанией, начатой Сталиным после войны, стала борьба с «низкопоклонством перед Западом». Разоблачение этой «идеологической диверсии» вскоре станет доминирующей темой во всей советской пропаганде. Всякое позитивное отношение к Западу начнет публично расцениваться как тягчайший идеологический грех, как преклонение перед Западом, которое якобы неизбежно приведет советский народ к ослаблению патриотического чувства и подрыву национальной гордости. Следующим шагом властей было объявление этого самого «низкопоклонства перед Западом» — «безродным космополитизмом».
Конечно, евреи не были единственными жертвами этой кампании, но ее антиеврейская направленность очень скоро стала явной. В печати злобно критиковались общественные деятели, ученые и работники искусства, и, если Сталин в свое время заявил, что нельзя раскрывать псевдонимы, потому что это может привести к антисемитизму, то теперь именно раскрытие псевдонимов стало любимым занятием советской пропаганды. В имперской стране с ее тяжелым наследием традиционного бытового антисемитизма одного намека на антиобщественную роль евреев было достаточно, чтобы спровоцировать новые антиеврейские настроения, тем более что 80% выявленных властями «космополитов» оказались евреями. Борьба с «космополитизмом» очень быстро вылилась в официальные антисемитские акции, а еще спустя немного времени стала отождествляться с борьбой против сионизма. Круг замкнулся.
Художественным руководителем еврейского театра Михоэлс стал еще в 1929 году. Звание народного артиста СССР ему было присвоено в 1939 году, вскоре после учреждения этого высокого звания, в числе первых театральных актеров и режиссеров страны. Исполненная артистом роль короля Лира (1935) была признана одним из высочайших достижений советского и мирового театрального искусства. За постановку спектакля «Фрейлехс» (1945) Михоэлс был удостоен звания лауреата Сталинской премии. Он и сам был членом комитета по присвоению этих званий и даже в Минск, в свою последнюю поездку, отправился для того, чтобы посмотреть выдвинутые на эту премию спектакли. Михоэлс никогда ни словом, ни знаком не позволил себе проявить свое неуважительное отношение к властям. Чем же он в таком случае не угодил Хозяину?
В поездку в Минск в январе 1948 года, ту, из которой ему не было дано вернуться, Михоэлс отправился вместе с московским театральным критиком Владимиром Голубовым-Потаповым. В мире искусства этот человек (кстати, еврей по национальности) был известным специалистом в области балета, автором первой книги о Галине Улановой, и, как мы уже теперь знаем, был по совместительству осведомителем МГБ. Он и заманил Михоэлса в ловушку, за что и заплатил собственной жизнью – его убили вместе с Михоэлсом, так сказать, для конспирации. Что касается Ицика Фефера, то он, несмотря на все свои заслуги перед сталинской охранкой, был расстрелян 12 августа 1952 года вместе с остальными членами руководства ЕАК. Лакеи сделали свое дело, и их надо было «убрать». Старая истина – доносы любят, доносчиков нет.
И все же, основной причиной того, почему Сталин решил «убрать» Михоэлса, рискуя многими собственными внешнеполитическими акциями, включая борьбу за влияние на Ближнем Востоке, вытеснение оттуда ведущих стран Запада и расширение на юг «лагеря социализма», была его правозащитная деятельность. В адрес ЕАК и просто на имя Михоэлса шли сотни писем от обездоленных и униженных евреев, которые после ужасов фашизма оказались в тисках сталинского антисемитизма. Нацисты после себя оставили ростки звериного бытового антисемитизма, который был характерен и для советских чиновников различного ранга, а руководство страны не только ничего не делало по его пресечению, но своими действиями явно поощряло. Евреям не возвращали синагог. Еврейским религиозным общинам отказывали в регистрации. Вернувшиеся с фронта, из эвакуации, из партизанских отрядов, выжившие в концлагерях евреи не могли вернуть свои отнятые квартиры, дома и разворованное имущество. Те, кто находился в эвакуации и ожидал вызова для возвращения на место довоенного жительства в целый ряд закрытых из каких-то секретных соображений зон страны, испытывали огромные затруднения в получении таких вызовов. Комиссия Президиума Академии наук СССР под разными предлогами отказала 11 ученым-евреям в присвоении им научных степеней.

Король Лир – лучшая роль Михоэлса, 1935 год

Король Лир – лучшая роль Михоэлса, 1935 год

Во второй половине 1945 года власти стали чинить препятствия в получении евреями посылок из США с материальной помощью. Посредником в их пересылке был «Джойнт», а претензии, предъявляемые советскими властями, в основном касались индивидуального (личного) способа получения этих посылок. В начале июня 1947 года была ликвидирована литературная комиссия, работавшая над составлением «Черной книги» — сборника документов и материалов о злодеяниях нацистов против еврейского народа. У еврейских общин, которые по собственной инициативе и на собранные всенародно деньги пытались поставить обелиски в память жертв гитлеровского геноцида, стали возникать серьезные проблемы, вплоть до репрессий отдельных активистов, которых почему-то обвиняли ни больше ни меньше как в «буржуазном национализме». Уже в 1946 году началось планомерное вытеснение евреев со всех значимых постов и должностей в партийных органах. Все это и составляло содержание писем к Михоэлсу. На все важные полученные материалы он и его соратники по ЕАК немедленно реагировали, чем доставляли немало хлопот чиновникам различного ранга. Неслучайно именно архив ЕАК и личный архив Михоэлса были изъяты первыми при ликвидации ЕАК.
Михоэлс нередко становился последней инстанцией в защите чьих-то прав, чьего-то человеческого достоинства, хотя вряд ли мог серьезно рассчитывать на то, что к нему будут особенно прислушиваться. «Я обвешан судьбами», — сказал он однажды своим близким. Это его душевное сочувствие и соучастие по отношению к другим очень точно отметил на вечере памяти актера художественный руководитель Камерного театра Александр Таиров (Корнблит): «Я не знаю ни одной трудной минуты с своей жизни, когда я не брался бы за трубку телефона и не звонил бы Михоэлсу. Он мог вынуть сердце из груди и отдать его другу. И я не знаю ни одного случая, когда бы это ни было, днем или ночью, чтобы сейчас же после звонка Михоэлс не пришел ко мне».
Наделенный огромной человеческой и актерской интуицией, Михоэлс чувствовал, как вокруг него сжимается кольцо неприязни, как отворачивается от него тот, в чьей власти казнить и миловать, каково это – оставаться один на один с системой. Михоэлс не знал, да и не мог знать, что уже в декабре 1947 года арестованным физику Льву Абрамовичу Туммерману и его жене Лидии Шатуновской были предъявлены обвинения в участии в «сионистской организации» и в содействии «главному агенту Джойнта» Михоэлсу. И еще он не знал, что уже был «невыездным». От артиста просто скрыли, что письмо английского режиссера и шекспироведа Гордона Крэга с приглашением сыграть роль Лира на идиш в театре «Глобус» до него не дошло, а в ответном письме, подписанном от его имени, было сказано, что он очень сожалеет, но приехать по болезни не может.
Не знал Михоэлс и того, что именно с его именем Сталин и его окружение связывает возникновение в недрах ЕАК идеи выделения для евреев территории, на которой можно было бы обеспечить их компактное проживание — Крым, Поволжье или Биробиджан. Самое большое неудовольствие «отца народов» вызвала сама эта инициатива ЕАК, которую он рассматривал как превышение полномочий, а следовательно и покушение на его, Сталина, власть.
Михоэлс много чего не знал, но интуитивно ощущал надвигающуюся опасность. Но думал ли он об опасности, которая грозит лично ему? Видимо, думал. В свою последнюю поездку, из которой ему уже не пришлось вернуться живым, он уезжал, скорее всего, готовым ко всему. И похоже, что логика событий вела его к трагической гибели, которую он предвидел и к которой, как это ни парадоксально, шел сознательно.
— Я — ширма, — сказал он однажды родным. — Если в мире будут говорить, что у нас есть антисемитизм, они могут со спокойной совестью ответить «А как же Михоэлс?»
Тем не менее, зная все это, чувствуя, что он ходит буквально по краю пропасти, Михоэлс не мог поступать иначе. И все же – что случилось в конце 1947 года, когда у Сталина возникла необходимость решить «проблему Михоэлса» немедленно, даже поступаясь при этом определенными государственными интересами? Думается, ключ к разгадке лежит в попытке срочно решить вопрос депортации евреев из центральных районов страны за Уральский хребет.
Депортация народов как одна из форм политических репрессий в СССР была известна уже с начала 1920-х годов. Можно назвать порядка полутора десятка народов, в отношении которых по признакам национальной или иной принадлежности на государственном уровне проводилась такая политика. Она заключалась в их насильственном переселении, упразднении уже существующих национально-государственных образований, перекраивании территориальных границ, установлении режима террора и насилия в местах спецпоселений. В 1947 году попытку депортации советская власть попыталась совершить с евреями. Жребий пал на еврейское население украинских городов Винницы и Бершади. В изданной в США на русском языке книге американского историка Михаила Гольденберга «Жизнь и судьба Соломона Михоэлса» мы находим ссылки на несколько весьма важных документов, подтверждающих реальность этих событий.
Развивались они катастрофически быстро, пишет М.Гольденберг. В Виннице и Бершади была создана так называемая Инициативная группа, представители которой были вызваны в Москву. 10 марта 1947 года на имя председателя Биробиджанского облисполкома Зильберштейна ушла телеграмма, извещающая, что в Биробиджан отправляется большая группа специалистов. Среди них назывались 35 учителей, 20 парикмахеров, 660 колхозников, 29 электриков, 19 слесарей, 13 шоферов и др. Кроме того, из Крыма было направлено еще 100 переселенцев. Ответ не заставил себя ждать. Оказывается, переселенцы могут быть использованы только для работы на цементном заводе, который «должен развиваться в течение четвертой сталинской пятилетки и стать одним из крупнейших предприятий края».
В процесс организации переселения был вовлечен и ЕАК. Те немногочисленные телеграммы, которые он получал в 1947 году, остались единственными свидетельствами разыгрывающейся драмы. Первая из них пришла 30 мая – Михоэлсу поручалось наладить связь с министром путей сообщения и обеспечить следование эшелона с переселенцами через Москву. Следующая телеграмма пришла только 27 октября, Гольденберг приводит ее полный текст: «Немедленно предоставить все вагоны отправки переселенцев тчк съехавшиеся ряда районов Винницы переселенцы находятся тяжелом положении задержкой отправки эшелона тчк». Что происходило с мая по октябрь – неизвестно. Как собирались переселенцы, где они находились, в чем конкретно заключалось их тяжелое положение – неизвестно. Но известно, что эшелон все-таки был отправлен.
Министерство путей сообщения категорически отказалось везти эшелон в Биробиджан через Москву, хотя вполне возможно, что вопрос этот решался непосредственно в НКВД. Известно только, что началось страшное – нужное количество вагонов так и не было предоставлено, люди находились в крайне скученных условиях, необходимого количества продовольствия выделено не было, начался голод. Об этом свидетельствует еще одна сохранившаяся телеграмма, отправленная в ЕАК из Омска. Сопровождающий эшелон Люмкис просил ЕАК связаться с первым секретарем Биробиджанского обкома Бахмутским. Видимо, ЕАК оставался последней инстанцией. Это был вопль о спасении: «Единственный выход тяжелого продовольственного положения высылка Бахмутским навстречу продовольствия тчк Советую лично телефону связаться Бахмутским тчк Молнируйте мне тчк Люмкис». Как пишет в своей книге М.Гольденберг, «никакого продовольствия никто и никуда не посылал, среди переселенцев в вагонах были мертвые».
Перед нами еще одна, до сих пор малоизученная страница трагедии евреев в первый послевоенный период. О том, что произошло в дальнейшем, можно только догадываться. Как свидетельствует М.Гольденберг, ЕАК и в первую очередь Михоэлс были категорически против депортации евреев на Дальний Восток. С их мнением, естественно, никто не посчитался. Но сведения о начавшемся переселении через ЕАК просочились на Запад. Депортацию пришлось приостановить. Сталин был взбешен. Эта история была последней каплей во взаимоотношениях Политбюро и ЕАК. «Проблему Михоэлса» надо было решать немедленно. История первого эшелона с депортируемыми завершилась, судя по всему, в середине декабря 1947 года, а возможно, и позже.
Соломон Михоэлс был убит 13 января 1948 года.