Александр Четвертый и равноправие евреев
К 140-летию со дня рождения Александра Керенского
Это не ночь, не дождь и не хором
Рвущееся: «Керенский, ура!»,
Это слепящий выход на форум,
Из катакомб, безысходных вчера.
(Б.Пастернак, «Весенний дождь»)
Как известно, в российской истории было три царя с именем Александр. В 1917 году председателя Временного правительства Александра Федоровича Керенского, переселившегося в Зимний дворец, иронически называли Александром IV. Личность интереснейшая, со множеством ошибок, но и со множеством положительных дел. К евреям он всегда относился подчеркнуто уважительно – за что одни черносотенцы и прочие антисемиты его нещадно бичевали, а другие их собратья просто-напросто объявляли евреем.
Сказки о «еврее» Керенском
Керенский был главной фигурой на шахматной доске Февральской революции. В эпицентре всеобщего внимания. Какие только легенды и мифы, анекдоты и слухи о нем не гуляли! Например, что он заказал обеденный сервиз с монограммой «Александр IV». Или что спит на кровати экс-императрицы, супруги Николая II Александры Федоровны, после чего у него появились прозвища Александра Федоровна и Мадам Керенский. Помните у Маяковского в поэме «Хорошо!»:
Быть Кере?нскому биту и ободрану!
Уж мы подымем с царевой кровати
Эту самую Александру Федоровну.
Ну и главная легенда – бежал из Зимнего дворца, переодевшись в женское платье. Это было ложью, но массы верили. Наум Синдаловский в своей книге «И смех, и слезы, и любовь… Евреи и Петербург: триста лет общей истории» приводит «в тему» такую частушку того времени:
Сбежал в униформе женской
Буржуйский холуй Кере?нский.
«Достойное» место среди подобных небылиц занимает и миф о еврейском происхождении Керенского. Как часто мы становимся свидетелями того, как известных политиков, общественных деятелей записывают в евреи без всяких на то оснований! Если они, скажем, не демонстрируют ксенофобии и проявляют доброжелательное отношение к евреям, или просто по тем или иным причинам кому-то не очень симпатичны. Не минула чаша сия и Керенского. Популярный фольклор революционной эпохи: «Чай Высоцкого, сахар Бродского, Россия Троцкого». Ну и Керенского туда же приписали.
На самом деле отец его Федор Михайлович – русский дворянин, дед по отцовской линии был священником. Мать – Надежда Александровна Адлер, дворянка с русско-немецкими корнями, дочь генерала. Однако многочисленных врагов Керенского из крайне правого лагеря такой расклад не устраивал, и ему постоянно находили еврейских родственников.
Изучавший эту тему российский историк Б.Колоницкий отмечает, что по популярной версии Керенский до крещения носил имя Арон и был сыном австрийской еврейки Адлер и еврея Кирбиса, а затем, став вдовой, мать якобы вышла замуж за Ф.М.Керенского.
Еще более экзотическая выдумка называет матерью Александра революционерку из «Народной воли» Гесю Гельфман, которая во время суда над цареубийцами была беременной. После ее смерти ребенка якобы отдали в еврейскую семью, и позднее приемная мать стала женой Ф.М.Керенского. Другой вариант – ребенок сразу попал в семью Керенских. Еще по одной легенде евреем являлся отец Керенского Федор Михайлович. Да уж – чем дальше в лес, тем больше дров…
Но многие в эти сказки верили, в том числе даже некоторые высокопоставленные иностранцы. Как, скажем, писавший об этом британский посол в России сэр Дж.Бьюкенен. И, естественно, чем больше падала популярность главы Временного правительства Керенского, тем чаще он становился «евреем». Не обходилось и без комизма – однажды Керенский увидел такой плакат: «Долой еврея Керенского, да здравствует Троцкий!».
Кстати, о Троцком. Нет, лучше о Ленине. «По иронии судьбы три человека, жизнь которых тесно сплелась в критические годы истории России – всеми ненавидимый последний царский министр внутренних дел А.Д.Протопопов, Владимир Ленин и я были уроженцами Симбирска», – пишет Александр Керенский в своих мемуарах «Россия на историческом повороте». Он даже родился в «ленинский» день – 22 апреля по старому стилю, но в 1881 году. А Федор Керенский был директором Симбирской мужской гимназии, где учился тот самый Володя Ульянов.
«Подонки общества принялись за грабежи»
Александр Керенский окончил юридический факультет Петербургского университета и живо интересовался политической жизнью в стране. Сначала он участвовал в крупных политических процессах в качестве адвоката, а затем стал политиком, эсером, депутатом Государственной думы. В Думе выступал с критическими речами в адрес правительства, был одним из лидеров думской оппозиции. Заметно заботили его и интересы национальных меньшинств: проблемы Армянской церкви и партии «Дашнакцутюн», мусульман Туркестана, ограничения свобод в Финляндии, автономии Польши, представительства в Думе от нерусских народов и другие. «По праву и справедливости верховной власти надлежало проявлять заботу о всех народах, населявших империю, – отмечал Керенский. – Вместо русификации нерусских народов глава верховной власти великой разноплеменной империи должен был бы прилагать все усилия для сплочения и единения всей страны».
Большое внимание Александр Федорович уделял еврейской теме. С возмущением он воспринял тот факт, что при министре внутренних дел Вячеславе Плеве – «воинственном и безжалостном реакционере, который вызывал ненависть даже в правительственных кругах» – в Кишиневе в пасхальный день 1903 года произошла массовая резня евреев.
Керенский осуждал февральский манифест Николая II в 1905 году, который призывал всех «русских людей» объединиться вокруг трона, защитить самодержавие от смутьянов и таким образом вдохнул жизнь в крайне правое движение в виде пресловутого «Союза русского народа», презрительно называемого премьер-министром С.Витте «шайкой мерзавцев и головорезов».
Он с гневом воспринимал «патриотические» демонстрации, когда толпы истерически настроенных людей несли портреты Николая II и под пение национального гимна «Боже, царя храни» выкрикивали «угрозы и грязные оскорбления в адрес евреев, революционеров и интеллигентов». Испытывал негодование от погромов: «Подонки общества с явным удовольствием принялись за грабежи. Тысячи ни в чем не повинных людей подвергались гнусным надругательствам, а полиция делала вид, что ничего не замечает, благословляя тем самым погромы». Подчеркивал, что Николай II стал официальным покровителем черносотенной организации. Именно после этих трагических событий 1905 года Керенский понял, что «в России никогда не будет подлинной демократии до тех пор, пока ее народ не сделает сознательного шага к единению во имя достижения общей цели». И пришел к «окончательному и неотвратимому выводу о том, что во имя спасения России, во имя ее будущего правящая монархия должна быть устранена».
«С нашим именем связан мировой позор»
Активную позицию Керенский занял и в печально известном деле Бейлиса, выступая в поддержку еврея, цинично обвиненного в ритуальном убийстве мальчика-христианина. В журнале «Северные записки» вышло несколько его статей. Политик писал: «Тяжело еврейскому народу переживать „кровавый навет“, большие угрозы таит в себе этот навет самому существованию той или другой части еврейского населения – но не только в этом ужас, ужас в сознании: это у нас случилось, это с нашим именем связан мировой позор! Мы это допустили, вот наше преступление, наш грех перед всем человечеством, перед самими собою».
Керенский хотел лично участвовать в судебных заседаниях для защиты М.Бейлиса, но Союз адвокатов остановил выбор на его более опытных коллегах. Зато Керенский инициировал принятие коллегией адвокатов Санкт-Петербурга резолюции протеста против «нарушений основ правосудия, выразившихся в фабрикации процесса Бейлиса», «клеветнических нападок на еврейский народ», против позорящей Россию пропаганды «расовой ненависти и межнациональной вражды». 25 адвокатов, подписавших резолюцию, «за распространение подметных писем» были приговорены судом к тюремному заключению. Керенского собирались на восемь месяцев лишить свободы с последующим запретом занимать выборные должности. Но как действующий депутат он обладал неприкосновенностью. Заключение заменили запрещением восемь месяцев заниматься адвокатской практикой. Многие представители российской общественности, в том числе и еврейской, осудили откровенную расправу над принципиальными юристами.
Владимир Федюк, российский биограф Александра Федоровича, в своей книге «Керенский» отмечает: «Мотивы поведения Керенского всегда нужно рассматривать с осторожностью… он умел быть искренним в пафосе и гневе, но при этом никогда не забывать о том, какое впечатление производят его слова. Дело Бейлиса – это, кажется, единственный случай, когда Керенский говорил и действовал так, как того требовала совесть, не заботясь о дивидендах, которые это способно принести. Большой пользы ему от этого не было – так говорил и писал в ту пору едва ли не каждый. Интересно, что сорок лет спустя, работая над воспоминаниями, Керенский отзывался о деле Бейлиса почти в тех же самых словах».
Вызывали недоумение у Керенского и обстоятельства смерти премьер-министра Петра Столыпина, застреленного в 1911 году в Киеве евреем-анархистом Дмитрием Богровым. Черносотенцы, разумеется, подняли очередную антисемитскую волну. Убийство едва не спровоцировало еврейский погром в Киеве. Но Керенский подмечал: «Убийца был казнен с необычной поспешностью, а до этого содержался в строжайшей изоляции. Люди из окружения Столыпина, которые были в курсе борьбы между Столыпиным и Распутиным, полагали, что охранка, стремясь ублажить высокопоставленных врагов Столыпина, смотрела сквозь пальцы на готовящееся преступление». А расследование установило, что в Киеве полицейскими агентами была снята обычная охрана Столыпина. Нити преступления, по мнению Керенского, вели в царский дворец – «всемогущий „умиротворитель“ России» Столыпин «оказался беспомощным справиться с „темными силами“, которым покровительствовала молодая царица».
Пойти навстречу евреям
Во время Первой мировой войны Керенский на заседании Совета старейшин Госдумы обратился к председателю Думы М.В.Родзянко с просьбой от имени Совета старейшин сообщить царю, что для успешного исхода войны ему необходимо предпринять ряд важных шагов. Среди них были требования отменить ограничения в отношении евреев, покончить с религиозной нетерпимостью, предоставить нерусским меньшинствам самостоятельность в области культуры. В думском заявлении Керенский отмечал: «Даже в этот трудный час власти не желают положить конец внутренним разногласиям… не хотят пойти навстречу нерусским меньшинствам, которые, забыв о прошлых обидах, сражаются бок о бок с нами за Россию».
В годы войны неоднократно курсировали слухи, что в прифронтовой полосе еврейское население занимается шпионажем в пользу противника. Это приводило к насильственному массовому переселению евреев в другие регионы страны, захвату заложников. Керенский выступал против этих незаконных действий военных властей. Б.Колоницкий в статье «Александр Керенский как „жертва евреев“ и „еврей“» приводит красноречивый пример: ходили даже слухи, что в местечке Куже евреи якобы обстреливали русские войска. Керенский отправился туда и провел собственное расследование. После чего, выступая в Государственной думе, назвал обвинение евреев Куже в нападении на русских солдат «гнусной клеветой».
Керенский и Бабель
Интересно, что в 1916 году в Финляндии состоялась встреча Керенского с Исааком Бабелем. Бабель описывает ее в своей миниатюре «Линия и цвет». Они гуляли по лесу. В разговоре выяснилось, что у политика сильная близорукость.
«– Нужны очки, Александр Федорович.
– Никогда.
Тогда я сказал с юношеской живостью:
– Вы не только слепы, вы почти мертвы. Линия, божественная черта, властительница мира, ускользнула от вас навсегда. Мы ходим с вами по саду очарований, в неописуемом финском лесу. До последнего нашего часа мы не узнаем ничего лучшего. И вот вы не видите обледенелых и розовых краев водопада, там у реки. Плакучая ива, склонившаяся над водопадом, вы не видите ее японской резьбы… А шелковый чулок фрекен Кирсти и линия ее уже зрелой ноги? Купите очки, Александр Федорович, заклинаю вас.
– Дитя, – ответил он, – не тратьте пороху. Полтинник за очки – это единственный полтинник, который я сберегу. Мне не нужна ваша линия, низменная, как действительность. Вы живете не лучше учителя тригонометрии, а я объят чудесами даже в Клязьме… Зачем мне линии, когда у меня есть цвета? Весь мир для меня – гигантский театр, в котором я единственный зритель без бинокля… И вы хотите ослепить меня очками за полтинник…»
Равноправие для евреев
К 1917 году Керенский уже был известным политиком. В результате Февральской революции он вошел в состав Временного правительства сначала в качестве министра юстиции, затем занимал пост военного и морского министра. А с июля 1917-го стал председателем Временного правительства. При этом за ним осталось и военно-морское «кресло».
Несмотря на большие трудности, порожденные войной, развалом прежней администрации, новая власть проводила в жизнь широкую программу преобразований. Россию провозгласили демократической республикой. Были упразднены все сословные, вероисповедные и национальные ограничения. Специальным постановлением правительства, подготовленным министром юстиции А.Керенским, отменили «черту оседлости». Евреи получили возможность занимать любые должности, поступать в учебные заведения без процентной нормы и иных запретов.
В разных составах Временного правительства несколько евреев из партий кадетов, меньшевиков и эсеров заняли посты заместителей министров и другие должности. Четыре еврея были назначены Керенским сенаторами. Секретарями Александра Федоровича были революционер, журналист Давид Соскис и поэт Леонид Каннегисер, написавший в стихотворении: «Россия. Свобода. Керенский на белом коне». В ряде крупных городов евреи возглавили городские думы. Сразу после Февральской революции по приказу Керенского были арестованы известные оголтелые юдофобы – один из предводителей черносотенцев А.Дубровин, царский министр юстиции И.Щегловитов, открыто поддерживавший версию о совершении М.Бейлисом ритуального убийства, и другие.
«С момента падения монархии в феврале 1917 года до наступившего в октябре того же года краха свободной России я был в центре событий, – вспоминал Керенский. – Я действительно оказался в их фокусе, в центре, вокруг которого бушевал водоворот человеческих страстей и противоречивых амбиций и шла титаническая борьба за создание нового государства, политические и социальные принципы которого коренным образом отличались от тех, что определяли жизнь прежней Российской империи».
Сначала его новации в правительстве были весьма популярны. А ораторский талант зажигал энтузиазмом массы. Керенского забрасывали красными розами. Газеты называли политика «первой любовью революции», «рыцарем революции», «спасителем Отечества», «народным трибуном», «министром правды», «солнцем свободы России», «другом человечества» и т.п.
Но, как известно, от народной любви до ненависти лишь один шаг. Экономические проблемы, провал июньского наступления, развал армии нанесли по Керенскому заметный удар. Он писал: «Большевистская и правая пресса, большевистские и правые агитаторы с одинаковым рвением яростно критиковали меня… большевики называли меня „Бонапартом“, а правые – „полубольшевиком“, однако и для того лагеря, и для другого имя мое было символом демократической, революционной, свободной России, которую нельзя было уничтожить, не уничтожив возглавляемого мною правительства».
Июльский мятеж большевиков и корниловский мятеж сменяли друг друга. Редели ряды сторонников Керенского. «Керенщина» не смогла оказать серьезного сопротивления большевизму и была сметена под его напором. Как позднее шутили, «прораб Керенский досрочно сдал Зимний дворец к ноябрьским праздникам».
Наум Синдаловский цитирует популярную частушку тех времен:
Я на бочке сижу,
А под бочкой виноград.
Николай пропил Россию,
А Керенский – Петроград.
Под охраной Сиднея Рейли
Спасаясь от преследований большевиков, Керенскому действительно пришлось переодеваться в чужую одежду. Но облачился он не в костюм медсестры или горничной, как гласили легенды, а в матросский бушлат, дополненный водительскими очками. И бежал он не из Зимнего дворца, а из дворца Гатчины, где безуспешно пытался организовать освобождение Петрограда от большевизма. Керенский был в розыске, но ему удалось уйти от ареста и с помощью единомышленников скрываться в разных местах России.
Глядя на деяния большевистской власти, свергнутый правитель еще пытался как-то предостеречь, образумить соотечественников. В конце ноября 1917 года газета «Дело народа» печатает его призыв: «Опомнитесь! Разве вы не видите, что воспользовались простотой вашей и бесстыдно обманули вас?.. Все лицо земли русской залили братской кровью, вас сделали убийцами, опричниками. С гордостью может поднять свою голову Николай II. Поистине, никогда в его время не совершалось таких ужасов. Опричники Малюты Скуратова – и их превзошли опричники Льва Троцкого. Шайка безумцев, проходимцев и предателей душит свободу, предает революцию, губит родину нашу».
Но все было без толку. И антибольшевистский «Союз возрождения России» предлагает Керенскому отправиться за границу для переговоров о поддержке, восстановлении русского фронта. В сопровождении британского разведчика, известного авантюриста, одесского еврея Сиднея Рейли Керенский перебрался с южного «белого» Дона в северный Мурманск. Это было опасное путешествие! Желающих свести счеты с Керенским было предостаточно как среди красных, так и среди монархистов. В формирующемся белом движении многие видели в нем деятеля, который погубил Россию. В июне 1918 года из Мурманска с документами на имя сербского офицера и под охраной Рейли Керенский на английском эсминце покинул Россию.
Мечта о свободной России
В Великобритании Керенский встретился с премьер-министром Д.Ллойд Джорджем, во Франции – с премьером Ж.Клемансо. Но беседы с ними ни к чему не привели. Де-факто его больше и не рассматривали как влиятельного политика. За рубежом Керенский жил в британской провинции, в Праге, Берлине, Париже… А в 1940 году, за три дня до вступления немцев в Париж, уехал в США. Для Гитлера он, конечно, был врагом.
В эмиграции Керенский писал статьи и призывы антисоветской направленности, работал в ряде изданий, редактировал газету «Дни», читал лекции в университетах, трудился в архивах Гуверовского института. Выступал в защиту Самуила Шварцбарда, убившего Симона Петлюру. Много размышлял о Февральской революции, стремился оправдать свои действия. Долгое время надеялся на свержение советского режима. Активно высказывался против тоталитарных идеологий фашизма и гитлеризма, нацистского геноцида евреев. Сталинский режим называл «тоталитарной диктатурой фашистского типа». Мечтал увидеть свободную демократическую Россию. Но после нападения Германии на СССР поддерживал Советский Союз, изменил в лучшую сторону свое отношение к Сталину, желал победы Красной Армии, гордился ее успехами.
В среде общения Керенского было немало евреев. Например, экс-премьер поддерживал дружеские отношения с Давидом Соскисом, в 1917 году работавшим в его личном секретариате, а также с его сыном сэром Франком Соскисом, который в Великобритании был влиятельным членом Лейбористской партии, депутатом парламента, министром внутренних дел.
Борец с антисемитизмом
На всех ступенях своей профессиональной лестницы, будучи адвокатом, депутатом Госдумы, министром и главой Временного правительства, публицистом в эмиграции, Керенский последовательно и успешно отстаивал права евреев. Закономерно он заработал имидж филосемита, борца с антисемитизмом. Остался таким он и тогда, когда его свергли с высшего поста в государстве большевики с множеством вождей-евреев, когда погрязла в жутком антисемитизме и погромах Белая армия, когда кричали о «еврейском засилье» в советской власти многие антибольшевики.
Художник Исаак Бродский начал работать над портретом Керенского летом 1917 года, а завершил работу в 1918-м, когда Временное правительство уже давно свергли. Всего восемь месяцев Александр Федорович пребывал во Временном правительстве, меньше четырех месяцев – во главе огромной, сложной, запущенной страны в сложнейшую эпоху. Ему было тогда всего 36 лет. И за это совсем короткое время он успел сделать очень многое для того, чтобы улучшить жизнь евреев России. Евреи наконец-то получили равноправие.
В старости, давая интервью отыскавшему его в Нью-Йорке советскому журналисту Генриху Боровику, Александр Федорович Керенский с печалью воскликнул: «Ах, если бы тогда было телевидение – никто бы меня не смог победить!». Ведь оратором он был выдающимся. И, думается, России это пошло бы на пользу. И российским евреям в том числе.
