Нателла Андрющенко: Я начала учиться еврейству вместе со своим сыном
Нателлу Андрющенко хорошо знают в еврейском мире Украины. Знают как главу еврейской общины Белой Церкви, как руководителя учебного комплекса «Мицва-613», как активную участницу множества проектов, инициатив и мероприятий, как общительного и обаятельного человека.
ЕО побеседовал с Нателлой о ее судьбе и ее проектах, об условиях работы в военное время, о планах и проблемах.
— У каждого из нас, советских евреев, был свой путь в еврейское самосознание и в общинную работу. Каким он был у вас?
— Честно скажу, что никогда не думала, что приду в еврейство. Да, я чистокровная еврейка с девичьей фамилией Шапиро. Но двадцать пять лет назад я была ассимилированной молодой еврейкой, которая ничего еврейского, кроме таких понятий, как Песах и Ханука, маца и хануке гелт, не знала. Ни в каких еврейских тусовках я не участвовала, и мои родители думали, что еврейская традиция в нашей семье закончится на них…
— Кем и откуда были ваши родители?
— Мои родители, к сожалению, покойные, оба были белоцерковчане, классические местечковые евреи. Я не вкладываю в слово «местечковый» никакого уничижительного смысла, и о себе с гордостью говорю: я – местечковая еврейка. Наша Белая Церковь в свое время была городом, где половину населения составляли евреи, где до революции было 18 синагог, и я еще застала на улицах стариков, общавшихся на идиш…
Мой папа был прорабом на стройке, он скоропостижно умер всего лишь в 54 года. А мама, врач-гинеколог, была очень известным в Белой Церкви акушером.
— Где они пережили войну? Как затронул вашу семью Холокост?
— Родители пережили войну в эвакуации. Дед Лев со стороны отца погиб на фронте. А мамина тетя Хана, одна из трех сестер моей бабушки, осталась с детьми в Киеве, и все они погибли в Бабьем Яре. Бабушка с мамой, слава Б-гу, уехали в эвакуацию и жили в Ташкенте.
— Вы сказали, что родители думали, что еврейская традиция закончится на них…
— Да, в то время приобщение к еврейской культуре и традиции было нежелательным и практически невозможным. Вместо этого в наши детские головы прочно вбивали понятие советского интернационализма. Что, впрочем, не избавляло от проявлений бытового антисемитизма. Я тоже сталкивалась с этим, как многие. Помню, как пришла записываться в городскую библиотеку, где строгая тетка заполняла на меня формуляр и спросила про национальность. За мной стояли в очереди две девочки, и я тихо сказала: еврейка. А тетка нарочно громко заставила повторить. Я сказала «еврейка», и услышала за спиной смешки, потом поймала на себе косые взгляды. Такое не забывается… Но подобное напоминание о происхождении, конечно, никаким образом не приобщало к еврейской традиции и культуре.
— А как это произошло?
— Я окончила Киевский педагогический университет имени Драгоманова по специальности «учитель начальных классов». Работала в школе, успела сделать два выпуска, была на хорошем счету, побеждала в конкурсе «Учитель года».
Двадцать восемь лет назад в Белую Церковь приехали раввины Хабада, которые планировали запустить образовательный проект. Они искали руководителя, разумеется, из евреев. И им посоветовали меня. Я колебалась: с одной стороны, всегда любила новое, интересное, неизведанное: но с другой стороны, о еврейском образовании тогда не имела никакого представления и не была уверена – справлюсь ли. Но меня поддержала семья – мой нееврейский муж сказал: нашему сыну идти в первый класс, сделай школу для него. И я рискнула, и таким образом, начала учиться еврейству вместе со своим сыном.
Собственно, это такая примета нашего постсоветского времени: когда в силу вынужденного разрыва традиции у нас не старшее поколение учило детей быть евреями, а наоборот – дети и внуки приобщали и приобщают взрослых к нашему великому наследию.
Так и мой сын Игорь, взявший после брита имя Михаэль-Ицхак, по-настоящему пробудил в моей душе еврейское начало. Жаль, что его дед, мой любимый папа, не увидел, как его внук надевает тфиллин и читает молитвы. Игорь дружил с семьей Главного раввина Украины и Киева Моше Асмана, особенно – с его старшим сыном Йоэлем, который был у него сандаком на брит-миле. Сегодня он живет в Нью-Йорке, ему уже 29 лет, он женат на еврейской девушке, с которой познакомился в летнем еврейском лагере, где был мадрихом. У них растет шестилетний сын Лев, я – счастливая бабушка.
А наш образовательный комплекс, школа-детсад «Мицва-613» стал моей судьбой.
— Расскажите о школе подробнее. Можно ли сказать, что для Белой Церкви она стала ключевой структурой общины – как это происходило в ряде других украинских городов?
— Наша школа начиналась как маленькое религиозное образовательное заведение в рамках системы «Ор Авнер». На первых порах пришлось приложить немало усилий, чтобы собрать профессионалов-педагогов и людей, которые переживают за будущее общины. Со временем ее взял под крыло рав Моше Асман, оказавший существенную поддержку, которая привела к тому, что наша школа «Мицва-613» стала успешным проектом, привлекательной школой, в том числе, и для нееврейских детей города. Причем, не только нашего города: к нам приезжают ученики из других мест и даже из Киева.
Школа «Мицва-613» прочно интегрирована в образовательную сеть школ Белой Церкви, сегодня мы входим в топ-тройку лучших школ города. Уже в эпоху ЗНО (внешнее независимое оценивание – ред.) у нас был дивный эпизод, когда начальник отдела образования сказал: «Ну, не могу я вслух произнести, что лучшие результаты тестирования по украинскому языку и литературе продемонстрировала еврейская школа «Мицва-613». На что я ему жестко отрезала: «Вам придется это произнести. Причем не только произнести, но и поздравить нас с этим успехом». Что он таки и сделал.
Школа прошла определенные этапы развития. В какой-то момент мы переросли формат религиозной школы, и рав Асман с пониманием отнесся к нашему решению сотрудничать с проектом Министерства образования Израиля и Сохнута «Хефциба». Мы сохранили в школе кошерную кухню и все базовые основы традиции.
Как я уже отметила, наша школа стала очень привлекательной, в том числе и для неевреев. Мы принимаем некоторое число таких детей – но по остаточному принципу: если в классах остались вакансии после набора еврейских детей. Берем тех, кто хочет учить иврит, интересуется Израилем как страной, еврейской традицией. Такие дети точно не вырастут антисемитами.
А школа, конечно же, привлекательная: и по лучшим в городе педагогам, и по современным методикам и программам, и по оснащению компьютерной техникой, и посланники из Израиля у нас работали до войны. И главное: по еврейскому отношению к детям – забота и внимание каждому.
Вот уже восемь лет при школе работает пансион для детей из проблемных семей, он называется «Каланиот» – это цветок, который пробивается сквозь камни.
В школе и детском садике сегодня обучаются до двухсот детей, а в пансионе «Каланиот» – до пятнадцати. Но сейчас, во время войны, число детей в пансионе выросло за счет переселенцев: там речь уже идет не о проблемных семьях или о сиротах, а о том, чтобы дать возможность родителям-переселенцам полноценно работать, зная, что их дети пять дней в неделю живут в комфорте и обеспечены всем необходимым.
Что касается школы как центральной структуры общины, то это действительно так. Четверть века назад в городе было намного больше евреев, но в центре внимания общины были старики. Именно вокруг них строилась еврейская жизнь – с акцентом на гуманитарную помощь от хеседа и других организаций. И еще, конечно, была активность Сохнута для тех, кто хотел репатриироваться. Но для молодых евреев программ практически не было, можно сказать – целое поколение провалилось в этом плане.
Помню, когда мы начали делать школу, то собирали учеников по спискам бабушек из хеседа: это были их внуки и внучки. И на том этапе процентов семьдесят наших евреев не стремились приобщаться к еврейству, не хотели вспоминать о том, что они евреи. Но когда школа заработала и развернулась, когда параллельно с образовательным процессом мы стали проводить ликбез для родителей, устраивать тусовки, организовывать внеклассные мероприятия – то общинная жизнь в городе вышла на иной качественный и демографический уровень.
Вот уже шесть лет, как мне довелось возглавить еврейскую общину Белой Церкви, и сегодня все проекты общины реально строятся и осуществляются вокруг школы.
Одним из таких проектов стало открытие четыре года назад, в августе 2019 года, в самом центре города мемориала жертвам Холокоста и Праведникам народов мира. На нем увековечены имена двенадцати жителей Белой Церкви, которые внесены в списки института Яд Вашем. Мемориал посвящен памяти еврейских детей-жертв массового расстрела. Мы поняли, что не можем предать этот факт забвению. Деньги собирали по всему миру, благодарим за поддержку организацию «Христиане за Израиль» и инициативу Remember Us, которые внесли важную лепту в реализацию проекта.
Ранее, в январе 2018 года, к Международному дню памяти жертв Холокоста состоялась премьера документально-художественного фильма «Біла Церква. Шоа. Розстріляне дитинство», это была наша инициатива по сохранению исторической памяти.
К сожалению, до сих пор ни одно из прежних еврейских зданий не было передано общине. И школа работает в арендованном помещении, хотя перед войной при поддержке организации ОРТ мы запустили проект строительства нового помещения – но и оно будет принадлежать городу, согласно условию доноров, выделивших грант.
Мы ведем борьбу за здание большой хоральной синагоги, где в свое время пел Гершон Сирота, один из величайших канторов всех времен, уроженец Белой Церкви. В этом историческом здании находится технико-экономический колледж Белоцерковского национального аграрного университета. Три года назад нам удалось остановить варварский ремонт, когда строители изуродовали исторический фасад синагоги. Увы, война затормозила процесс возвращения и реконструкции синагоги: уже был и проект, и доноры, и договоренность с городской властью по переводу колледжа в другое помещение…
— Вы уже несколько раз упомянули войну. Насколько она повлияла на работу школы и общины?
— С первых дней мы включились в работу – тем более, что школа расположена на пересечении всех дорог в городе. Мы сделали из спортивного зала бомбоубежище, и предоставили шелтер (убежище) беженцам. Фактически два месяца школа и община работали как база для беженцев: к нам приезжали люди из Чернигова, из Бучи, из городов юго-востока Украины. Мы мобилизовали нашу кухню, задействовали все запасы продуктов. Прямо с поста ГАИ к нам направляли беженцев на ночевку. Школа приютила 12 семей еврейских беженцев из Николаева, Бердянска, Мариуполя. Одна девочка из Одессы осталась у нас и сегодня преподает в школе иврит.
Конечно, посланники-израильтяне во время войны к нам не ездят, но наши израильские партнеры наладили онлайн-консультации, предоставили учебники и компьютерные программы. Наши дети по-прежнему участвуют в конкурсах и программах – там, где нет детей из России. Недавно наши педагоги побывали в Израиле – на очень интересном и полезном семинаре от фонда «Керен Каемет Ле-Исраэль». Именно во время войны нас посетила делегация ОРТ, которая, увидев нашу работу и условия, в которых мы существуем, решила помочь со строительством нового здания школы.
Акцент в общинных программах во время войны сместился на гуманитарные проекты: сейчас не до развлечений. В программах гуманитарной помощи нам очень помогает фонд Хаима Фридмана «Атидейну». Вообще я всегда стараюсь поддерживать хорошие отношения и сотрудничать с самыми разными организациями – как еврейскими, так и христианскими: это оптимальный путь к позитивному результату.
Община, безусловно, потеряла какое-то количество людей, но и приобрела новых. Немало молодых мам остались в городе с детьми, не желая оставлять мужей, не имеющих права уехать из Украины. У нас сформировался актив – команда волонтеров, в основном, из людей, из-за войны потерявших работу, но понимающих нужность волонтерской деятельности.
Недавно мы запустили благотворительную продажу необычных шевронов – желто-голубых с вышитым Тризубом и звездой Давида, с надписью «Украина» на иврите. Все собранные средства пойдут на закупку генераторов для ВСУ.
К сожалению, и помимо войны у нас иногда возникают проблемы сугубо внутреннего характера. Так, сегодня школа судится с Государственной судебной администрацией Украины из-за земельного участка, на котором ведется строительство нашего нового здания. Часть этого участка принадлежит Белоцерковскому горрайсуду, там находится парковка, где судьи ставят свои машины. Тяжба отнимает время и нервы, но мы уверены в нашей правоте и победе. До окончания строительства еще полгода…
— Наверняка за годы работы в еврействе у вас были яркие моменты, оставшиеся в памяти. Какие из них – душевные или смешные – вы могли бы вспомнить прямо сейчас?
— Конечно, всякое бывало. Если говорить о душевном, то это открытие памятника жертвам Холокоста в Белой Церкви. К нам тогда вместе с Главным раввином Нидерландов приехали немцы. И один из них во время церемонии стал на колени и просил прощения у собравшихся людей от имени немецкого народа. Целая толпа народу рыдала, это была настоящая эмоциональная кульминация события.
А из смешного запомнилось, когда я открывала школу и выступала перед первыми тридцатью бабушками и дедушками. Я такая молодая и худенькая, с комсомольским задором и горящими глазами, провозгласила: «Мы научим вас еврейской традиции!» А сидевший в первом ряду дедушка Байтман послушал меня, а потом попросил напомнить мою фамилию. Я сказала, и он ответил: «Прекрасная фамилия! Значит, теперь Андрющенко будет учить Байтмана еврейству». Все собравшиеся легли от смеха.
— Удачи вам во всех начинаниях.
— Спасибо. У нас все получится.
Беседу вел Иосиф Туровский
