Танки в столице
Окончание. Начало в № 6/270 июнь 2015 г.
(Воспоминания участника битвы за Иерусалим)

Танк «Шерман М51»
В один из вечеров меня вызвал командир батальона подполковник Бен-Маймон. Сказано мне было буквально следующее: «В четверг, когда заканчиваются учения, собираешь свои вещи и отправляешься на север. После субботнего отпуска ты должен явиться на новое место службы в Иерусалим». Мягко говоря, я был поражен, особенно в свете того, что командир был начисто лишен чувства юмора, и это просто не могло быть шуткой. «Чего вдруг Иерусалим? Что мне там делать? С каких пор там есть танки?» — обрушил я на Бен-Маймона град вопросов. Надо сказать, что ощущения в эти секунды у меня были самые скверные. Наверное, так чувствует себя моряк, которого в расцвете сил неожиданно списывают на берег. Видя мою растерянность, комбат смягчил тон: «Не бойся, это не наказание, а поощрение. Ты должен прибыть в «Шнелер» и явиться к начальнику оперативного отдела 16-й бригады майору Тарзану (Давид Бен-Узиэль, один из известнейших бойцов 101-го подразделения). От него получишь подробные указания о дальнейшем прохождении службы».
В воскресенье, после длительного инструктажа у Тарзана, я ознакомился со своими новыми обязанностями и подписал специальную декларацию, в которой обещал строго хранить тайну в течение 20 лет.
Я был назначен командиром той части роты, которая базировалась в «Шнелере», так как предыдущего командира за различные провинности с этой должности сняли. Моя рота относилась к 182-му отдельному танковому батальону Центрального округа, временно подчиненному 16-й Иерусалимской территориальной бригаде. Однако основные силы батальона (не считая спрятанной роты) базировались в Бейт-Лиде, поблизости от Нетании. Весь батальон был резервистским, и наша рота тоже. При этом все танкисты жили в этом приморском городе и могли быстро прибыть на базу. По сути они, несмотря на бытность уже гражданскими лицами, пребывали в готовности круглый год. Разделенной на две части ротой командовал известнейший в Иерусалиме человек майор запаса Аарон Камара. В прошлом он командовал гарнизоном анклава Ар а-Цофим, в связи с чем, как и все, кто занимал эту должность, именовался «царем горы».
Шесть спрятанных в «Шнелере» танков были исправны, заправлены и полностью загружены всем необходимым для немедленного вступления в бой. Наши первоочередные задачи на случай эскалации были таковы: оказание немедленной помощи гарнизону анклава, а также колонне, отправляющейся туда или, наоборот, возвращающейся оттуда, если она будет атакована. Для того чтобы успешно выполнить эти задачи, мы должны были досконально изучить местность, прекрасно знать позиции иорданской армии и то, какое оружие имеется в распоряжении ее солдат. Кроме того, необходимо было близкое знакомство со всеми резервистами роты, знание их адресов и мест работы, дабы во время повышения боеготовности немедля вызвать бойцов на базу (для этого у нас, среди прочего, имелась специально выделенная машина). Третьей задачей было ежедневное поддержание машин в исправности, боеготовности и обстановке строжайшей секретности последнее являлось отнюдь не столь уж простой задачей. Чтобы ее выполнять, приходилось заводить двигатели танков прямо внутри зданий, где они стояли, не открывая окон, потому что характерный шум моторов выдал бы их нахождение на базе.
В одном из таких случаев я и механик-водитель Бен-Шабат завели два стоящих в боксе «Шермана» одновременно. От повышенной загазованности мы вскоре потеряли сознание. Жизнь нам спасла бдительность товарищей, а очнулись мы в больнице «Адасса». Врач, занимавшийся нами, не скрывая удивления, поинтересовался, где это мы умудрились так надышаться дымом. Я ответил, что включил генератор в закрытом помещении. Секретность была превыше всего, именно поэтому все причастные к танкам ходили по базе исключительно в гражданской одежде. Появление танкистов в черных беретах в «Шнелере», да и вообще в Иерусалиме, вызвало бы лишние вопросы. Ну а в столовой базы мы рассказывали местным солдатам, что служим в военной полиции и специализируемся на отлове дезертиров. Эта версия вызывала доверие, так как наше жилье располагалось возле казармы военной полиции, а гражданская одежда была хорошим объяснением озвученного рода занятий. Практически каждый день мы вели наблюдение за иорданскими позициями во избежание каких-либо сюрпризов и изменений. Особенное внимание уделялось опорным пунктам, имеющим отношение к маршруту на Ар а-Цофим.
В наши дни самоотдача и мотивация тех резервистов выглядит, без преувеличения, поразительной. Тот же Камара, который был владельцем школы вождения «Рамзор», как минимум дважды в неделю являлся в «Шнелер» и выяснял, есть ли какие-то проблемы, предложения и пожелания, после чего все сказанное ему претворялось в жизнь. То же самое можно сказать и об остальных солдатах и офицерах, часто оказывавших нам помощь даже тогда, когда официально их не вызывали.
Раз в год по приказу командования танки необходимо было «вывести на прогулку», то есть не просто завести их — это происходило постоянно, а проехать некое расстояние, проверяя функционирование всех систем, дабы убедиться в полной исправности боевых машин. Делалось это вдали от посторонних глаз, в районе Сатафа. Тайный вывод машин из «Шнелера» с последующей их не менее секретной доставкой обратно был тяжелейшей задачей. Через два месяца после своего прибытия я принял участие в первой операции такого рода. Для транспортировки использовался семитрейлер, замаскированный под гражданский грузовик. При этом на платформу, где должен был располагаться танк, водрузили огромный ящик, где на иврите и английском большими буквами было написано «Электрическая компания» — трансформатор». Когда танки вывозили на прогулки, «те, кто надо», устраивали для наблюдателей ООН бурные вечеринки в Тель-Авиве, удаляя их, таким образом, из города и существенно снижая их бдительность. Как только наступал вечер, грузовик с гигантским ящиком заезжал в «Шнелер» и, медленно маневрируя между домами, останавливался вплотную к танкохранилищу. Танк незаметно для окружающих практически из дома заезжал в ящик. После этого семитрейлер ехал в горы, удаляясь от базы примерно на 15 км. Здесь, в течение двух часов танк интенсивно тестировался, после чего тем же путем отправлялся назад. Его немедля сменяла вторая машина. Так, в течение трех ночей подряд шесть танков прошли всеобъемлющую проверку, подтвердившую их готовность.
Никогда не забуду, как в одну из таких поездок во время транспортировки танка по району Бейт а-Керем двери ящика распахнулись, и все, кто ехал в тот момент по дороге за грузовиком, могли увидеть, что находится внутри странного ящика… Естественно, мы немедля попрыгали с машин и захлопнули двери, благодаря судьбу за то, что поблизости не оказалось наблюдателей ООН. С танками, находившимися в Сатафе, дела обстояли полегче, но и тамошние машины передвигали исключительно по ночам.
Каждый проход колонны на Ар а-Цофим и обратно автоматически приводил к повышению у нас боевой готовности. В январе 1965 года была создана организация ФАТХ, вылазки боевиков которой происходили в основном с иорданской территории. Когда речь шла о возможной атаке колонны на Ар а-Цофим, предполагалось, что она будет осуществлена именно палестинскими террористами. Еще одной причиной нашей повышенной готовности в те дни были периодические обстрелы с иорданской стороны. Как правило, речь шла о снайперском огне или об одиночных выстрелах в черте города. Чаще всего это происходило в районе Мусрара. Когда начиналось разбирательство инцидентов, иорданцы всегда утверждали, что стрелял сошедший с ума солдат. Вскоре выражение «сумасшедший солдат» стало притчей во языцех.
Своего пика напряженность достигла 4 сентября 1965 года. В этот день в ответ на 8 вылазок боевиков ФАТХа с территории Иудеи и Самарии десантники осуществили акцию возмездия в районе Калькилии. Среди прочего, было взорвано 11 колодцев, водой из которых тамошние крестьяне орошали свои поля. На протяжении всей границы атмосфера накалилась донельзя. Между тем, на следующий день, согласно расписанию, на Ар а-Цофим должна была проследовать очередная колонна. В штаб Центрального округа, находившийся в Рамле, поступила конкретная информация о намерениях ФАТХовцев атаковать поднимающихся на гору израильтян. Утром в Иерусалим была переброшена одна из рот 890-го десантного батальона, были также усилены позиции вдоль разделительной линии. Перед самым выходом колонны я получил беспрецедентный приказ вывести танк из его укрытия и быть полностью готовым к любому развитию событий.
Появление «Шермана» стало громом среди ясного неба и настоящим шоком не только для проживавших по соседству с базой иерусалимцев, но и для служивших на ней солдат. До этого момента секретность оказалась эффективной на все 100%. Мы были фактически детьми, до того еще не участвовали в военных действия и с присущим молодости энтузиазмом рвались в бой. Помню, как механик-водитель Бен-Шабат со смехом спросил меня: «Скажи, я должен остановиться на красный свет светофора на улице Шивтей-Исраэль?». Эфир был забит, мы поддерживали интенсивную связь с десантниками, а иногда давали разъяснения их командирам касательно позиций иорданской армии. Однако в итоге колонна благополучно поднялась на гору, а затем вернулась к воротам Мендельбаума. Ожидаемый приказ на выдвижение так и не был отдан. Все вздохнули с облегчением, и жизнь в «Шнелере», да и вообще в Иерусалиме, начала возвращаться в привычное русло.
Во время Шестидневной войны действия иерусалимской танковой роты имели важнейшее, если не сказать решающее, значение в сражении за город, но так получилось, что из соображений секретности в минувшие десятилетия о ее роли говорилось очень мало. В итоге практически вся слава и весь почет достались десантникам. Во время боевых действий рота, как и планировалось, была поделена на две части. Одна из них, во главе с Камарой, действовала на юго-востоке совместно с пехотинцами 16-й бригады. Именно его танки сыграли решающую роль в атаке дворца губернатора (Армон а-Нацив) – ключевого, со стратегической точки зрения, пункта, занятого иорданскими солдатами. Прорыв танков к зданию деморализовал врага и позволил пехотинцам успешно завершить начатое. В северном секторе комвзвода Рафи Иешаягу вместе с десантниками прорвался к Полицейской школе и Арсенальной высоте (Гиват а-тахмошет) – важнейшему ОП иорданцев, господствующему над дорогой, ведущей в Ар а-Цофим.
О том, как героически наши десантники штурмовали иорданские позиции на Гиват а-тахмошет и сколько еврейской крови при этом было пролито, сказано и написано очень много, однако нигде не цитировались слова одного из взятых там в плен иорданских офицеров: «Наши бойцы на Арсенальной высоте сражались безупречно. Исход решил танк, непрерывно расстреливавший наши позиции и нанесший нам огромный урон». Это был танк Рафи Иешаягу, взвод которого всю ту ночь сражался вместе с десантниками. В дальнейшем иерусалимские танки участвовали во взятии церкви Августы Виктории и Масличной горы. На пути к Львиным воротам в бою за Старый город один из танков перевернулся, и при этом погиб его стрелок-радист Элиягу Гуэта. Еще один боец роты Менахем Ницан погиб во время сражения за Иерусалим от выстрела снайпера.
Такова краткая история самой секретной танковой роты ЦАХАЛа, о существовании которой долгие годы хранилось молчание. Часть роты была скрыта прямо в сердце Иерусалима в полной готовности к бою. В тот день, когда танкисты оказались нужны, ее бойцы доказали, насколько оправданы были многолетние усилия по ее сокрытию и поддержанию в высокой боевой готовности. Танкисты, многих из которых я знал и знаю лично, – скромные люди и вместе с тем отважные патриоты. Их имена достойны находиться во главе списка тех, благодаря кому Иерусалим снова стал единым городом.
Автор: Эфраим Ганор