Он с детства не любил овал
К 95-летию со дня рождения Павла Когана
Его написанная в 1937-м «Бригантина» стала неофициальным гимном студенчества 1960-х. Собственно, тогда же к Павлу Когану — спустя почти четверть века после героической гибели — пришла первая известность.
Этот мальчик с тонкими чертами лица родился в Киеве в 1918-м, но в 1922 году вместе с родителями переехал в Москву. Сам рано начав сочинять, он знал наизусть сотни стихотворений разных поэтов — о литературных вкусах парня можно судить по листку из школьной тетрадки, на котором восьмиклассник Павел Коган перечисляет, кого бы еще хотел прочесть. Здесь и традиционные Фет с Тютчевым, Блок и Брюсов, и эмигрант Бальмонт и даже расстрелянный Николай Гумилев… На дворе, напомню, стоит 1934-й год.
Казалось бы, определить творчество Когана можно одним словом — «романтизм». Еще подростком он дважды сбегал из дома — попробовать на зуб жизнь в русской деревне. Романтика странствий? Безусловно. Но в результате этих пеших путешествий в мае 1936 года родился «Монолог» — одно из самых страшных стихотворений в русской поэзии ХХ века, написанное 17-летним юношей:
Мы кончены. Мы отступили.
Пересчитаем раны и трофеи.
Мы пили водку, пили «ерофеич»,
Но настоящего вина не пили.
Авантюристы,
мы искали подвиг,
Мечтатели, мы бредили боями,
А век велел —
на выгребные ямы!
А век командовал:
«В шеренгу по два!»
………………………………….
Я понимаю все. И я не спорю.
Высокий век идет
высоким трактом.
Я говорю:
«Да здравствует история!» —
И головою падаю под трактор.
Флаг-памятник Когану на Сахарной Голове, 1967
В 1937-м из-под пера 19-летнего Когана появляются строки, которые 18-летний (!) Георгий (кстати, Соломонович) Лепский, в будущем — известный бард, кладет на музыку. Итог — рождение знаменитой «Бригантины», которую многие считают родоначальницей авторской песни в СССР и по сей день исполняют на бардовских слетах.
Были у Когана и другие стихи, отражавшие дух эпохи с ее безмерным патриотизмом и готовностью к самопожертвованию:
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
из романа в стихах
«Первая треть», 1940-1941 гг.
Сокурсник Алексей Леонтьев вспоминал, как весной 1941 г., предчувствуя приближение войны, Павел как-то просто и тихо сказал: «Я с нее не вернусь, с проклятой, потому что полезу в самую бучу. Такой у меня характер».
В конце мая 1941-го в составе геологической экспедиции Коган отправился в Армению. Здесь и застает его 22 июня. Говорит Леонид Гаряев (в то время — студент ИФЛИ):
«22 июня мы готовились к последнему экзамену и часов около двенадцати услышали во дворе необычный шум. Мой товарищ, увидев, что двор общежития забит студентами, как-то удивительно спокойно сказал: «Ну, значит, война». Он включил радио — и мы услышали выступление председателя Совнаркома Молотова. Мы, конечно, направились в институт. Там уже вовсю шел митинг.
….После митинга стали составлять списки добровольцев и затем толпой двинулись к райвоенкомату. Подходим: у подъезда земля усеяна вырванными из военных билетов листками. Это постарались студенты, не хотевшие воспользоваться правом на отсрочку от призыва».
Вернувшись в Москву, Коган тоже пытается попасть в армию, но получает отказ (из-за плохого зрения его сняли с военного учета). Быстро находит выход: краткосрочные курсы военных переводчиков при военном факультете МГПИИЯ. А вот его друга Давида Самойлова не взяли — провалил экзамен по немецкому языку. В ноябре 1941 г. первый «выпуск» отправляется на фронт. Когана назначают переводчиком, потом помощником начальника штаба полка по разведке.
Из письма другу (июль 1942-го): «Верст за 10 отсюда начинается край, где мы с тобой родились. Должно быть, мы умели крепко любить в юности. Я сужу об этом по тому, какой лютой ненависти я научился. Я часто думаю о том, что мы первое поколение за многие тысячелетия, первое поколение евреев, имеющее свою родину. Наверно, я и люблю поэтому эту землю, как любят в первую любовь». И еще: «Я очень люблю жизнь… Но если б мне пришлось умереть, я бы умер как надо».
Последний день жизни поэта — 23 сентября 1942 года. Новороссийск. Сопка Сахарная Голова… Из воспоминаний жены Елены Ржевской (урожденной Каган, ныне здравствующей известной российской писательницы): «Командование ничего не брало в расчет, угрожающе требовало «языка». Павел прикинул маршрут. Не мог ребят послать, а сам остаться в стороне, возглавил разведку. Ползли в темноте, потом был мглистый рассвет, он неумолимо рассеивался, и немцы засекли их. Открыли прицельный огонь…».
Он погиб, так и не увидев напечатанной ни одной своей строчки. Стихи Когана начали публиковать лишь в конце 1950-х гг., а сборник «Гроза» увидел свет в 1960-м. Впрочем, многие впервые услышали это имя в совсем неожиданном контексте.
В первые дни Шестидневной войны Александр Галич пишет свой «Реквием по неубитым», где клеймит «красавчика, фашистского выкормыша» — президента Египта Насера, незаслуженно увенчанного Звездой Героя Советского Союза:
Должно быть,
с Павликом Коганом
Бежал ты в атаку вместе,
И рядом с тобой
под Выборгом
Убит был Арон Копштейн…
В середине 1960-х на сцене Театра на Таганке Юрий Любимов ставит спектакль «Павшие и живые», где Когана играет Борис Хмельницкий.
В 1967-м на вершине Сахарной Головы энтузиасты установили импровизированный флаг-памятник с надписью: «Автору «Бригантины» Павлу Когану». Тысячи мальчишек и девчонок из 98 городов вместе с членами исторического клуба «Шхуна ровесников» поднялись за эти годы (почти полстолетия!) на вершину, чтобы сменить полотнище необычного монумента. Но… в позапрошлом году символическая могила была снесена бульдозером, территорию стали расчищать под карьер… Правда уже через несколько месяцев благодаря ребятам из Морского Университета Новороссийска на восьмиметровом флагштоке снова взвилось полотнище Флага-памятника, а в честь Павла Когана была установлена памятная плита.
Почему память о таком, казалось бы, немодном поэте как Коган не умирает? Да потому что в его романтизме, страсти и категоричности так нуждается наше циничное время. Помните:
Я с детства не любил овал,
Я с детства угол рисовал!
Так бескомпромиссно он жил, так погиб, так вошел в историю…
