Немыслимое забвение
Современная история
80 лет назад немцы расстреляли 33 771 евреев в Бабьем Яре. Память об этом призван сохранить Мемориальный центр, но в Украине ведутся жаркие споры о его создании.
Бабье лето в Бабьем Яре. Вечер субботы, киевляне радуются последним теплым дням в году. Дети играют под тополями. Влюбленные парочки сидят в сумерках. Подвыпившые люди медитируют над пивными бутылками. А среди всех живых молчат мертвые — их братская могила превратилась в зону отдыха посреди города.
Бабин Яр, или по-русски: Бабий Яр, это урочище — глубокий старый овраг. Это имя врезалось в европейскую память. Ровно 80 лет назад, в последние два дня сентября 1941 года, эсэсовцы и немецкая полиция расстреляли здесь 33 771 человека. Это была самая крупная резня, осуществленная в такой короткий срок, за время Второй мировой войны на территории Европы. Здесь нацистское руководство и вермахт учились действовать – в новом масштабе. За первыми убитыми в Бабьем Яре вскоре последовали и другие — душевнобольные, цыгане, военнопленные, узники концлагерей, украинские националисты.
Что можно и нужно делать в таком месте? Это вопрос, о котором спорят в Киеве. Есть амбициозный проект современного центра Холокоста в Бабьем Яру. Но у него есть ожесточенное противодействие. Сотни интеллектуалов подписали петицию против этого проекта, считая его антиукраинским и опасным. «Я чувствую запах серы в этом проекте. За ним прячется дьявол в образе Путина », — сказал один критик.
Спор затрагивает идентичность Украины, ее отношение к России, к украинским евреям. И он усиливается сейчас, накануне памятных мероприятий в годовщину 80-летия. Федеральный президент Франк-Вальтер Штайнмайер выступит в Бабьем Яру 6 октября, а вместе с ним главы государств Украины и Израиля Владимир Зеленский и Исаак Херцог. Немецкий симфонический оркестр сыграет Шостаковича. Но вокруг всё кипит.
Владимир Пинчук — один из тех, кто по планам Гитлера должен был лежать в земле Бабьего Яра. Бодрый человек с молодым голосом, в свои 87 лет всё еще работает инженером-строителем. Пинчуку было шесть лет, когда вермахт вторгся в Советский Союз в июне 1941 года. Через три месяца он был у ворот Киева, а маленький Владимир, сидя под обеденным столом, слушал, как семья размышляет, надо ли убегать. Его двоюродная бабушка сказала: «Зачем убегать? Немцы культурные, гораздо более культурные, чем наши гои.» Гоями были киевляне — не евреи.
Пинчук выжил, потому что его семья уехала из Киева одним из последних поездов. Когда они вернулись из Казахстана в октябре 1944 года, они уже знали, что все их киевские родственники были расстреляны в Бабьем Яре, всего 13 человек, включая и его двоюродную бабушку. «Но мы никогда не говорили «расстреляны», — говорит Пинчук. «Мы всегда говорили: «Они ушли. Ушли в Бабий Яр».
Этот уход было последнее, что видели киевляне — не евреи, провожая взглядом жертвы. По приказу немецких оккупантов поток женщин, детей и мужчин двинулся из города к кладбищу на западной окраине города. Говорили, что евреев переселяют. За кладбищами находилось урочище — глубокий эрозионный раскол с боковыми отрогами, популярное летом как место отдыха, а зимой — для катания на лыжах. С немецкой точки зрения это урочище представляло собой готовую огромную могилу, не требующую дополнительной раскопки.
Что происходило дальше, киевляне уже не видели. Немецкие преступники сообщили об этом на суде в Киеве в 1946 году: как людям приходилось раздеваться и ложиться лицом вниз на свежие трупы убитых. Затем следовал выстрел в голову. Только одна из жертв, Дина Проничева, которая притворилась мертвой и ночью освободилась из-под груды трупов, смогла рассказать об этом. Затем стены оврага взорвали, и могилу закрыли. Но расстрелы продолжались еще два года. Перед уходом из Киева немцы приказали выкопать тела и сжечь их на огромном костре, чтобы скрыть следы. В Киеве в это время в основном дул западный ветер и запах сгоревшего мяса нёсся в сторону города.
Как вы назовёте место, которое остается после чего-то подобного? Даже слово «братская могила» здесь неприменимо. «От родственников ничего не осталось. Просто пепел, смешанный с землей», — говорит Пинчук.
За немыслимым преступлением последовало немыслимое забвение. После войны город Киев разросся, урочище Бабий Яр становилось помехой. И поэтому туда было решено слить отходы соседнего кирпичного завода. Бабий Яр был выровнен. Позднее для поминовения тоже не нашлось ни времени, ни помысла. Во время строительных работ Пинчук видел, как дети играли в футбол с черепом, который они нашли в раскопе.
«Над Бабим Яром памятников нет», — жаловался поэт Евгений Евтушенко в 1961 году, и так было до конца советских времен. Память о Холокосте считалась еврейским национализмом. Когда в 1976 году был наконец установлен памятник, евреи не были упомянуты — только «киевляне и военнопленные».
Только в независимой Украине появилось место для увековечения памяти об убийстве евреев. Сегодня на парковой территории разбросаны семисвечник, цыганская кибитка, памятники убитым детям, футболистам, священникам, украинским националистам, слабоумным, узникам концлагерей, военнопленным, угнанным в Германию рабочим. Некоторые из них простые, многие — китчевые. Чего не хватает сегодня: достойного музея, рассказывающего о массовых убийствах.
История нынешнего мемориального проекта можно начать с ужина в Лондоне в конце 2015 года. Виталий Кличко, экс-чемпион мира по боксу, а ныне мэр Киева, вместе с предпринимателем Павлом Фуксом приехал в английскую столицу, чтобы поговорить с Михаилом Фридманом. Фридман — мультимиллиардер и один из самых богатых россиян. Он также еврей, вырос во Львове на западе Украины. Кличко и Фукс выступили с предложением: построить музей в Бабьем Яру. У Фукса была земля. У Кличко была политическая воля. Фридман должен был помочь своими финансами.
«Они думали, что это будет просто и легко», — говорит Фридман по телефону. «Я сказал им: это сложная история, и, если вы хотите заняться ей, вы должны сделать это совершенно по-другому». Нужна политическая поддержка, люди высокого ранга.
Осенью 2016 года трое мужчин предстали перед камерами в Киеве, чтобы официально заявить о своей инициативе по созданию «Мемориального центра Холокоста в Бабьем Яру». Также присутствовали: деловой партнер Фридмана Герман Хан, киевский миллиардер Виктор Пинчук, брат Кличко Владимир, премьер-министр Украины, главный раввин, известный рок-певец, израильский политик и бывший советский диссидент Натан Щаранский. Выступил тогдашний президент Украины Петр Порошенко. Планируемая дата открытия центра: сентябрь 2021 года, 80-летие бойни 1941 года.
Если вы прогуляетесь по парку в Бабьем Яру в сентябре этого года, вы не увидите ничего похожего на музей Холокоста, ещё даже не заложен камень в основание. Но уже есть множество новых арт-инсталляций: Синагога из ярко окрашенного дерева, которую можно открывать и закрывать, как книгу; Поле с отражающими металлическими стелами, пронизанными пулями, снизу слышны имена убитых, молитвы, музыка; Стена плача –автор Марина Абрамович — из угля и кварца, все еще строится; Простые гранитные блоки с врезанными в них глазками, за которыми видны единственные фотографии, свидетельствующие о стрельбе в сентябре 1941 года, — фотографии, которые фотограф Вермахта Йоханнес Хэле сделал сразу после преступления. Криминалистические методы были использованы для точного воссоздания точки съемки фотографа. Любой, кто смотрит в глазок, знает: именно там, где я сегодня вижу детей, собак, влюблённых, в октябре 1941 года лежали горы одежды жертв.
Сторонники проекта говорят: парк Бабьего Яра постепенно превратится в мемориал, которым он должен стать. Критики говорят: памятников уже столько, зачем еще и инсталляции? Где концепция?
«Концепция возникает через действие», — поясняет свой принцип Илья Хржановский, российский кинорежиссер и художественный руководитель Мемориального центра. Его девиз: «Действуй сейчас» — не откладывай, просто начинай. Иногда сложно сказать, слишком много планов или совсем нет. Еще не построенный Мемориальный центр тем временем превращается в выставочный комплекс сразу с четырьмя музеями: один о расстрелах в Бабьем Яре с 1941 по 1943 год, один о Холокосте в Восточной Европе, один об истории этого места, один об истории забвения. Уже строится «курган», в котором должна быть создана модель оврага и кровавой бойни сентября 1941 года — с каждой жертвой, как индивидуальной фигурой.
Реализация конкретных планов и инсталляций начались в 2019 году. К тому времени Фонд достиг многого, но спонсоры, видимо, сочли это слишком медленным, слишком скучным, недостаточно масштабным. Фридман счел концепцию выставки слишком условной, и он также остался недоволен результатом архитектурного конкурса. Он хотел создать известную на весь мир достопримечательность Киева — что-то вроде музея Гуггенхайма в Бильбао.
Поэтому Фридман пригласил своего друга — художника Хржановского, который вверг проект в самый тяжелый кризис. Режиссер из московской еврейской семьи известен своим гигантским проектом «Дау» — мрачной симуляцией сталинизма, поставленной авторитарными методами.
То, что стало известно в апреле 2020 года об идеях Хржановского о Центре Холокоста, подтвердило наихудшие опасения. Посетители должны были пройти «шокирующее эмоциональное путешествие», включая психологические тесты, а в конце — в столовой музея их ждала еда военного времени — в зависимости от «профиля посетителя»: рацион для немцев, один для заключенных и еще один – для коллаборантов.
При посещении Хржановского в его офисе в Киеве, первое, что вы замечаете, — двух телохранителей в приемной. Офис находится в старинном многоквартирном доме и выглядит как киевская квартира 1941 года: пожелтевшие фото, старая мебель, даже юная помощница носит блузку фасона, который был в моде 80 лет назад. Хржановский перевел персонал из крутой офисной башни с эстетикой стартапа в своего рода «дау» -декорации. Это должно поощрять вдохновение. Это также способствует изоляции от внешнего мира.
Концепция выставки, которая стала достоянием общественности, говорит Хржановский, на самом деле была лишь первым собранием идей. «Миша» Фридман попросил провести экспертизу всего мемориального проекта, таким образом он неожиданно для себя занял это место. Это рассказ о Холокосте по-новому, для новых поколений.
Фактически, через год после скандала о первых шокирующих идеях уже не слышно. Но руководящие сотрудники покинули фонд. В Киеве Хржановский стал воплощением подхода сверху, который не учитывает мнение украинцев.
Не «российские бизнесмены», а украинское государство должно контролировать политику памяти, требует петиция, под которой свои подписи поставили 700 интеллектуалов, многие из которых широко известны. «Те, кто хочет помочь в финансировании проекта, должны сначала сказать, что они осуждают политику Путина и ставят его на одну ступень с Адольфом Гитлером», — потребовал известный украинско-еврейский журналист Виталий Портников.
Фридман считает обвинений в том, что он агент Кремля, надуманным. Он потерял восемь прабабушек и прадедушек в Холокосте. В Бабьем Яру расстреляли десяток родственников другого спонсора проекта Хана. «Я говорю по-украински лучше, чем многие украинцы», — говорит Фридман. И то, что он, как бизнесмен, публично не комментирует внешнюю политику Путина, никого не должно удивлять. Он спрашивает: «Вы можете мне сказать, какую позицию заняла Coca-Cola по вопросу аннексии Крыма?»
Отчасти основа критики проекта та же, что и в других странах Восточной Европы: кого поставить на освобожденные пьедесталы после свержения памятников Ленина и других социалистических героев? Западно-украинские националисты, которые хотели создать украинское государство с помощью Германии в 1941 году, а затем воевали как против Вермахта, так и против Советской Армии, предлагались как антисоветские герои. Некоторые из них были также расстреляны в Бабьем Яре и в киевских тюрьмах.
Информационная доска в Бабьем Яре чествует главного редактора националистической газеты «Украинское слово», убитого немцами. Но она скрывает тот факт, что в октябре 1941 года эта газета призывала передавать гестапо скрывающихся евреев. Украинские правоохранители обеспечивали оцепление бойни. Музей, который в первую очередь посвящен убийству евреев в Бабьем Яру, противоречил бы мифу о героях, который культивируется в современной Украине.
Проект критикуют даже за то, что Мемориальный центр хочет посвятить себя «Холокосту через пули», то есть рассказу о крупной и малоизвестной части убийства европейских евреев, которое происходило за пределами газовых камер – в расстрельных ямах на территория Советского Союза. С этой точки зрения независимая Украина будет ретроспективно добавлена в советскую историю. Но где, как не в Бабьем Яре, об этом помнить?
И, наконец, вопрос о том, где разрешено строить, потому что на этом месте есть и старые кладбища — и еврейские, и христианские. Новая деревянная синагога Хржановского, например, стоит на христианском православном кладбище — на столбах, но во время подготовительных работ кости открылись кости, и я сам это видел, — возмущается Андрей Семидидко. Семидидко руководит профессиональным стрелковым тиром Realist Security Hub в Бабьем Яре. Здесь же тренируются телохранители мэра Кличко. Тир существует с 1970-х годов. Теперь он должен уйти, как и соседний спортивный клуб с хоккейной ареной.
Крупному проекту еще предстоит преодолеть большое сопротивление. «Но я уверен, что они его реализуют. У них есть все необходимые ресурсы», — говорит Яна Баринова, высокого уровня государственный служащий в городской администрации и бывший менеджер Фонда. Спонсорам нужно только выяснить, чего именно они хотят достичь. Но то, что у многих в Киеве есть ощущение, что проект «под ключ» идет извне, а не от них самих, это уже серьезный его провал.
DER SPIEGEL от 25 сентября 2021 г.