МОЙ ДРУГ СИМОН

МИХАИЛ ФРЕНКЕЛЬ | Номер: Февраль 2019

Симон Бурд

Симон Бурд

Говорят, что с годами трудно менять привычки. Вот и я за много-много лет привык в начале февраля поздравлять с днем рождения моего друга Симона Бурда. Увы, нынешней зимой я его уже не поздравил, потому что в минувшем году он ушел из жизни…
Мы с ним познакомились сорок пять лет назад. Я тогда был начинающим корреспондентом спортотдела республиканской молодежной газеты, и потому мне еще не доверяли писать о футболе и других престижных видах спорта. Я больше рассказывал о состязаниях физкультурников. На одном таком соревновании я повстречал оператора-фрилансера Киевского областного телевидения Симу (так его называли друзья) Бурда.
Был теплый солнечный летний день, располагавший аматоров из спортобщества «Колос» показывать все свое умение. Результаты, само собой, были не мирового класса, зато градус борьбы за первенство зашкаливал. И мы тоже работали – Симон снимал, а я быстро-быстро записывал увиденное в блокнот. Молодые журналисты, конечно, удивятся, но в те годы в нашем распоряжении не было не только гаджетов, но и самых примитивных диктофонов. Сегодня я сам уже удивляюсь – как мы тогда умудрялись справляться с заданием. Но это было, было…

Первенство сельских физкультурников – это, понятное дело, не матч футбольной Лиги чемпионов. И тем не менее многие спортивные журналисты охотно приезжали освещать такие турниры. Дело в том, что руководство «Колоса» отличалось исключительным гостеприимством.

Вот и в тот день, когда закончились соревнования, на живописной опушке Голосеевского леса была накрыта «поляна», богатая напитками и закуской. Спортивное начальство и акулы пера пили, вкушали яства и, перебивая друг друга, рассказывали разные истории и анекдоты. Симон был одной из центральных фигур за столом. Как оказалось, он не только знал уйму анекдотов, но и здорово умел их рассказывать. Банкет затянулся, ряды его участников поредели. И как-то незаметно мы с Симой, совершенно случайно усевшиеся рядом, со смешного одесского анекдота перешли на еврейскую тему, и разговор чем дальше становился все более интересным и серьезным. Так, увлекшись беседой, мы пешком дошли от Голосеево до Жилянской, где жил Симон. Он пригласил меня в гости. Показал антикварные книги, научил готовить кофе по-турецки, чередуя горячий напиток с почти ледяной водой. А затем пришли его жена Галя и семилетняя дочь Милена – будущая красавица, актриса и телеведущая.

Сима с женой Галиной и внучкой Анечкой

Сима с женой Галиной и внучкой Анечкой

Прощаясь, мы договорились вновь встретиться, продолжить разговор о житье-бытье еврейского народа. Но так уж случилось, что снова мы увиделись только через несколько лет. Однажды подходя к дому, где жила моя будущая жена, я неожиданно столкнулся с Симой. Оказалось, его семья теперь тоже обитает здесь. С тех пор наше знакомство переросло в дружбу.
Симон и Галя поженились, когда им исполнилось по 19 лет. Богатых родителей за спиной ни у него, ни у нее не имелось. Через год родилась первая дочь Мила. Симе пришлось много работать, чтобы обеспечить семью. Так и получилось, что диплома о высшем образовании у него не было. Но, поверьте мне, его знаниям в области гуманитарных наук могли бы позавидовать не только студенты университетов, но и многие их преподаватели. К тому же у Симона оказались серьезные способности к языкам – он самостоятельно выучил польский, затем иврит и, уже готовясь к поездке в США, и английский язык. Так что дружить с ним было очень интересно.
А характер человека, что было доказано не раз, ярче всего проявляется в тяжелые времена. Когда нагрянула чернобыльская беда, Симон проявил себя как по-настоящему смелый человек. Он по собственной инициативе не раз отправлялся в опасную зону. Я еще раз подчеркиваю – по собственной воле, поскольку довольно много наших коллег ехали туда на денек исключительно под давлением руководства. Были и такие, кто наотрез отказывался, даже под угрозой увольнения и, что сегодня кажется совсем смешным, исключения из рядов компартии. У меня самого в те дни случилась драматическая история с материалом из чернобыльской зоны, еще раз доказавшая, какие засранцы обитали в кабинетах ЦК компартии.

Многие из тех, кто пробыл в зоне всего сутки и даже меньше, потом оформили себе статус «чернобыльцев». Симону же, снимавшему там сюжеты не раз и не два, такое даже в голову не приходило. Может быть, он не понимал насколько это опасно? Нет, понимал. В то время я работал завотделом науки популярной газеты, много контачил со специалистами из разных научных областей. Поэтому уже через пару дней после 26 апреля знал, какая чудовищная катастрофа произошла, и, естественно, сообщил об этом Симону. Но он все равно рвался и рвался в зону. Казалось, Сима давно хотел такой работы. Он с увлечением рассказывал о том, кого и что снимал во время очередной поездки. И только один раз я, придя в дом Бурдов, застал его хмурым. Он рассказал мне о причине – его очередной сюжет был сильно урезан. И, как сообщил Симе под большим секретом его приятель, занимавший определенный пост на Киевском областном телевидении, материал сократили, потому что в нем якобы слишком много внимания было уделено двум врачам, спасавшим людей, рискуя собственным здоровьем. Сюжет о них выбросили из видеоматериала, потому что врачи эти были… евреями. Что и говорить, даже в те тревожные дни партийные чинуши не забывали о «мудрой интернациональной политике».
И тем не менее, Симон любил вспоминать те дни…
А в начале 1992 года Сима неожиданно предложил мне создать вместе с ним еврейскую телепрограмму.
Первые годы независимости Украины были временем больших надежд и радостных ожиданий. Ожиданий в том числе и того, что «заграница нам поможет», и в частности богатый, как многие тогда думали, Израиль. Должно быть, поэтому руководство Киевского областного телевидения без особого напора с нашей стороны дало согласие на создание еврейской программы. К тому же и «галочку» об освещении жизни нацменьшинств в соответствующие отчеты можно было поставить.

Симон Бурд и Михаил Френкель берут интервью у Натана Щаранского для программы «Яхад»

Симон Бурд и Михаил Френкель берут интервью у Натана Щаранского
для программы «Яхад»

Так мы стали делать нашу передачу, решив назвать ее «Яхад», что в переводе с иврита означает «вместе». Душой и мотором «Яхада» был Симон, режиссер и оператор программы. Его дочь Милена стала ведущей – одной из самых красивых на украинском ТВ, по мнению авторов зрительских писем, приходивших к нам в редакцию. Я работал в качестве сценариста, редактора и политического обозревателя. Нам активно помогали жена Симона Галя, а также в разные годы ассистенты оператора Саша Кондитеров и Володя Пушкарев.
«Яхад» выходил в эфир с 1992-го по 2000 год. Его аудиторией стала вся Украина. Мы были очень рады тому, что многие письма, приходившие к нам, были не от евреев. Пожалуй, главный их лейтмотив был примерно таков: «Спасибо вам. Теперь я знаю, что евреи такие же люди, как и все, а не то, что мне о них говорили».
Годы работы в «Яхаде» были увлекательными и… очень нервными. Когда на областном телевидении, очевидно, осознали, что никаких больших финансовых средств от мирового еврейства в «Яхад» не поступает и не поступит, там решили, что еврейская программа им больше не нужна. Тогда мы обратились за помощью к еврейским организациям Украины – там нас заверили в понимании важности программы и в моральной поддержке, но не более того. И тогда мы пробились на прием к Александру Роднянскому, который нас поддержал и предоставил техническую помощь. «Яхад» стал выходить на тогдашнем втором государственном канале по соседству с «плюсами».
Но денег на создание программы по-прежнему катастрофически не хватало. И Симон с тем же энтузиазмом, с каким занимался творчеством, решил испробовать силы в менеджменте. Увы, это дело у него получалось не так хорошо. И в один не очень хороший день после попытки сотрудничать с субъектами, оказавшимися откровенными проходимцами, Симону позвонил незнакомец и от имени некоей ОПГ потребовал значительную сумму в валюте. Обсудив угрозу, мы пришли к выводу, что она, к сожалению, совсем не пустая – это же были лихие девяностые. Что делать? Заявить в милицию? Но там нередко реагировали только после того, когда уже случилось что-то серьезное. Журналистские связи помогли обратиться к людям, чья деятельность воспевается современным русским «шансоном». Было немного боязно, но я решился. И они таки помогли – от нас отстали. Что сказать, своеобразные были времена…

Ведущая программы «Яхад» Милена Бурд с мужем Биллом Миллардом

Ведущая программы «Яхад» Милена Бурд
с мужем Биллом Миллардом

Меня как-то спросили – что вам запомнилось больше всего за годы работы в «Яхаде»? Да многое вспоминается. Чего стоят одни только проведенные мной интервью с такими людьми как Ицхак Рабин, Шимон Перес, Узи Наркисс, Натан Щаранский…
Но, пожалуй, самым памятным оказалось другое. Съемку и монтаж первого большого сюжета о Холокосте мы делали еще на Киевском областном телевидении. Предварительно просмотрев дома ужасающие хроникальные кадры расстрелов, кадры с живыми скелетами-узниками концлагерей, мы с Симоном в общем-то были готовы к тому, что появится на экране во время работы в студии. Но к этому, как оказалось, не были готовы помогавшие нам сотрудники телецентра. Прошло секунд пятнадцать после начала показа сюжета о детях Варшавского гетто, как за своей спиной я услышал характерные всхлипы. Обернулся. Глядя на экран, рыдала наша ассистентка, обычно улыбчивая и уравновешенная девушка. Оглянулся по сторонам – слезы стояли и в глазах парней из числа технического персонала.
Когда мы возвращались из телецентра, Симон мне сказал: «Видишь, мы все-таки делаем что-то нужное людям». И эти его слова не показались мне высокопарными…
Да, нам не раз довелось слышать слова благодарности от зрителей «Яхада». Вот только лидеры разнокалиберных еврейских организаций к нам на помощь так и не пришли. И настал момент – у меня состоялся телефонный разговор с тогдашним председателем Гостелерадио, человеком, которого я по совместной газетной работе знал много лет. Он сказал мне, что программа у нас хорошая, но на дворе уже капитализм и поэтому за эфирное время нужно платить. Такая постановка вопроса была, конечно, спорной, поскольку о необходимости развития и поддержки культур нацменьшинств на уровне государства тогда трубили буквально везде – от Верховной Рады до районных газет. Впрочем, как оказалось, на самом деле упомянутый председатель принял тогда предложение лидера одной из еврейских организаций, весьма состоятельного человека, который был готов оплачивать эфир своей собственной программы. Кстати, этот «олигарх» пригласил меня к себе и предложил возглавить его программу. Я вежливо отказался, но Симе ничего об этом не сказал, чтобы не расстраивать его. Так и закончились времена «Яхада».
У Симона были новые планы. Но в его семье случилось большое горе. В Израиле вскоре после родов внезапно умерла младшая дочь Анечка. Ей было всего 22 года. Сима очень тяжело переживал страшную утрату.
А дальше все случилось как бы само собой. Еще до того, как «Яхад» перестал существовать, Милена на каком-то приеме познакомилась с американским офицером Биллом Миллардом, находившимся в Украине в служебной командировке. У них завязались отношения, вскоре Билл предложил Милене стать его женой и уехать с ним в США. Так и случилось. А через некоторое время Мила вызвала родителей к себе.
Последние годы Симон жил во Флориде. Научился водить машину, сильно подтянул английский. Много внимания уделял дочке Милены – внучка была названа Анечкой, и Сима очень гордился ее успехами. И всегда, когда звонил, долго расспрашивал, как у нас в Киеве идут дела. Мы всегда поздравляли друг друга в дни рождения. И вот в нынешнем феврале традиция прервалась.
Сима, дорогой! Ты тогда был прав. Мы работали не впустую. Мы все, и твои коллеги, и твои зрители будем тебя помнить!