Этот разный маме-лошн… На каком языке говорят в еврейских кварталах
Многоликая история
Прежде чем искать маме-лошн, надо определить квартал, город и страну. Еврейские кварталы рассыпаны по странам рассеяния. Языки общения различны: русский, английский, польский, венгерский, чешский, узбекский, испанский, греческий, французский, грузинский…
Ну а теперь подробнее. Где-то в последние годы еврейские кварталы появились, как в Санкт-Петербурге и в Торонто. Где-то они возрождены, как Казимеж в Кракове. Где-то изредка напоминают о себе, как Эржебетварош в Будапеште. Где-то стали частью туристического пейзажа, как Йозефов в Праге. Где-то ушли под землю, как Кажгарка в Ташкенте.
История истории рознь. В том же Ташкенте Кажгарку, которая оказалась в эпицентре знаменитого землетрясения 1966 г., теперь ищут в 10-м квартале Чиланзара – жилого массива, куда были переселены лишенные крова. А вот называвшийся «испанским Иерусалимом» еврейский квартал в Толедо до сих пор не вернулся из изгнания, куда был отправлен 500 лет назад. На греческом острове Родос понятие «еврейский квартал» тоже стало символом прощания с иудеями: все 4000 его обитателей были отправлены в Освенцим.
Еврейский квартал бывает и махаллей (в исламском мире – часть города размером с квартал, жители которого осуществляют местное самоуправление. – Ред.), как в Центральной Азии, а бывает и улицей, как в Париже или Кутаиси. Тамошние улицы разного наполнения. Одна – улица Розье в столице Франции – до сих пор слывет обителью иудеев. Другую – улицу Гапонова в столице грузинской Имеретии – роднит с «француженкой» наличие трех синагог. Просто в Париже есть кому молиться в них, а в Кутаиси за последние 20 лет не провели ни одного Шаббата: нет миньяна. Если, конечно, вдруг к концу недели не прибудет на экскурсию внушительная группа из Израиля.
Улица Калль в Жироне не отличается от своих соседок: такая же очаровательная и уютная благодаря ширине от метра до двух. Но, приглядевшись, можно заметить справа от входа в дома два небольших отверстия. Они напоминают о давних временах, когда сюда прилаживали мезузу.
Понятно, что в каждой стране рассеяния, кроме маме-лошн, был еще и язык титульной нации, как принято сегодня говорить. Но и материнский язык не забывался. Были бы живы его носители.
В многоязыкой Бухаре
Носители языка – не только родители, но и учителя. Поэтому исследователи, прибывающие в Бухару, прежде всего интересуются, где здесь еврейская школа.
Семей с еврейскими корнями – бухарских евреев – осталось после массового исхода в 1990-х немного. Статистика пестрая. Кто-то говорит о 800 бухарских евреях, кто-то не согласен: 70 дворов, в среднем по пять человек в семье. Шестеро сыновей местного раввина уехали в Америку, сам он остался: уедет – и закончится еврейская жизнь в городе, который некогда слыл локальным центром иудаизма.
Чем удивляют еврейские кварталы Бухары? Смешением языков. Это объяснимо: центральноазиатские евреи, живя в иной национальной среде в течение почти 2000 лет, подверглись изменениям. Они разговаривают между собой на еврейско-таджикском языке, с соседями – по-узбекски.
Бухара славится расположенным в еврейском квартале Махали Кухма гостиничным комплексом Grand Nodir – это некогда еврейские дома, сохранившие после ремонта очарование старины и приобретшие блеск новизны. Каждому не меньше сотни лет. Причудлива и царящая здесь смесь языков, за что Grand Nodir называют «Молдаванкой в азиатском формате». Здесь под арками, в коридорах и на мостиках звучит узбекская, английская, таджикская и еврейско-таджикская речь.
Рядом – самая старая в Центральной Азии синагога с 400-летней историей. Еще одно строение-сосед – школа № 36, которая с разрешения местных властей имеет специализацию: изучение иврита и иудаики. В этой школе много десятилетий традиционно учились дети бухарских евреев. Многие из них – опять же по традиции – отправлялись в Израиль и США.
Сколько бы евреев ни уехало из Бухары за столетия, остались еврейские кварталы, а с ними – синагоги, кулинарные традиции, характерные семитские черты в облике жителей и универсальное многоязычие.
– Инчо бие! (Иди сюда!) – подзывает по-таджикски владелец одной из сувенирных лавок. – Шумо як яхуди? (Ты еврей?) Харидан он! (Купи это!)
Он указывает на удивительный чакич – штампик в виде звезды Давида для накалывания серединки лепешек. Его, оказывается, покупают не только евреи, но и узбеки. Интересная деталь: звезда Давида на узбекской лепешке. Символ непривычный, но вполне вписывающийся в мультинациональный уклад города.
Одна из узбечек, предлагающая ароматные специи, горки которых выглядывают из небольших мешочков, сразу распознает приезжего и говорит по-русски. Вот, говорит, торгую и заодно внука жду из школы. «Мы решили внука в еврейскую школу отдать, пусть ивритский язык учит». – «А зачем узбеку иврит?» – «Времена такие. Ничего заранее не скажешь. Может, понадобится».
Торговка не лукавит. Времена приучили к неожиданностям. В еврейской школе обучение идет на русском языке. Узбеки считают: на русском учат качественнее, по старым программам, еще советским, а на узбекском – хотя и по новым, но хуже. Поэтому еврейская школа – это два плюса: дети учат и русский, и иврит.
Центральноазиатские реалии
Еврейский квартал «Восток» в Самарканде и нынче расположен там же, где был всегда, – в старом городе. Здесь, за Регистаном, недалеко от трикотажной фабрики, на кривых улочках несколько столетий звучали иврит, идиш, таджикский… Здесь и сегодня сохранились отдельные здания еврейской общины, а также синагога, где звучат иврит, еврейско-таджикская и русская речь.
Совершенно иная картина наблюдается в соседнем Таджикистане. Некогда многочисленной еврейской общины в республике ныне не существует. Распад датируется концом 1980-х. Еще до начала гражданской войны в Таджикистане основная масса евреев покинула республику. Последние семьи эмигрировали в разгар войны, в середине 1990-х. Как в Душанбе, так и во многих провинциальных городах исчезли еврейские кварталы. В единственной оставшейся в Таджикистане синагоге, расположенной в центре Душанбе, три года не проводятся традиционные субботние богослужения. После отъезда из страны раввина прихожане лишились возможности читать священные писания на иврите. Сейчас евреев осталось не более 200 человек. Община сократилась за 15 лет в 70 раз. Но прихожане посещают синагогу. В основном приходят за помощью: пенсии многих из них равны примерно 30–40 долл., а в синагоге ежемесячно выдают по 10 долл. – средства, которые в качестве помощи высылают из-за границы.
Всего 1500 человек – такова нынешняя численность евреев в Киргизии. Почти столько же покинули республику за последнее 20-летие – годы суверенитета. Силами еврейской диаспоры в Бишкеке создана частная еврейская школа, где обучение ведется на иврите и на русском языке. В столице Киргизии богослужение в единственной на всю республику синагоге идет на иврите.
Официальная статистика уже более 15 лет умалчивает данные о численности евреев в Туркменистане. В республике разрешены две религиозные конфессии: суннитский ислам и православная церковь. Остальные общины полулегальны. Идиш, иврит, как и сами евреи, в ситуации подпольщиков.
Уходят евреи –
уходит язык
История еврейской диаспоры в Центральной Азии – составная часть истории еврейского народа, находившегося в изгнании более 2500 лет. «Советские власти стремились практически решить еврейский вопрос ассимиляторским способом, – отмечает известный в Узбекистане историк Семен Гитлин. – Они исходили из своего основного постулата: все нетитульные национальности должны знать и использовать язык, культуру титульного этноса. В конкретном случае – русского этноса». Евреям надо было максимально адаптироваться к русскому и местному этносу: это считалось проявлением лояльности к государству, где они живут.
В результате маме-лошн оказался отодвинут и забыт. После массовой эмиграции евреев из Центральной Азии счет им в регионе идет на сотни. Это значит, что почти 2000-летняя история евреев в регионе подходит к концу. Уходят евреи – уходит и маме-лошн. Он стал сегодня таким же музейным экспонатом, как еврейские кварталы, забывающие своих исконных обитателей. К примеру, в австрийском Хохенемсе, где сегодня восстановлен еврейский квартал, ашкеназский маме-лошн – идиш – язык-призрак. Он неуловимый и ускользающий, потому что застыл в стенах домов. Он полон нездешнего аромата, поскольку звучит в полную силу только раз в десятилетие, когда в Хохенемс из США приезжают потомки тех, кого когда-то согнали в концлагеря. Особенно щемяще воспринимается идиш, когда эти гости, окружив скрипача, затягивают народную песню об утраченном местечке:
– Ой, эс бенкт зих ахэйм (Ой, как я тоскую по дому)…
Людей, впервые увидевших Хохенемс, охватывает печаль. Они тоскуют по нему тоской своих предков. Скрипичные волны бьются в сердца, и кажется, что идиш, ставший основой песни, сработает, как волшебная флейта в руках у факира. Что именно маме-лошн распахнет окна в еврейском квартале, и в них появятся давно забытые лица…
Автор: Александр МЕЛАМЕД
