«Я поднес женщине чемодан – и стал студентом МАИ»
Беседа с писателем-юмористом Лионом Измайловым
Если сейчас в Москве выходят сотни газет и журналов, то в 1970–1980-е гг. газет было немного. Почти все они были на одно лицо, и лишь единицы, как «Литературная газета», выделялись. «Литературку» читали от корки до корки, но часто начинали это делать с последней, 16-й полосы. Той самой, которая была отдана сатире и юмору, где публиковались материалы знаменитого «Клуба 12 стульев». Его авторами были лучшие юмористы и карикатуристы страны. Напечататься на 16-й полосе «Литературки» было очень престижно, эти публикации дали старт карьере многих знаменитых юмористов и сатириков.
Ежегодно жюри подводило итоги конкурса на лучшие материалы 16-й полосы. Его лауреаты награждались премией «Золотой теленок». Стать лауреатом было очень почетно, а повторить подобный успех удавалось немногим. Писатель Лион Измайлов стал единственным трижды лауреатом «Золотого теленка». А еще он в свое время придумал для Геннадия Хазанова знаменитого «учащегося кулинарного техникума». А еще у него на ТВ была своя передача «Шут с нами». А еще он создал театр «Плюс» (профессиональные любители юмора и сатиры). А еще он окончил престижный Московский авиационный институт (МАИ) и стал инженером.
– Лион, а правда, что твой псевдоним связан с МАИ?
– Да, совершенная правда. Сначала нас было трое, мы были студентами, учились в МАИ и писали под общим псевдонимом Измаилов, то есть мы – «из МАИ». Потом, когда я начал заниматься литературой, так и осталось, только вместо Измаилова стал Измайловым (настоящее имя юмориста – Лион Моисеевич Поляк. – Ред.).
– МАИ всегда был престижным институтом. Ты пошел туда, потому что хотел стать авиационным инженером, или были какие-то другие причины?
– Тогда я уже имел непосредственное отношение к авиационной промышленности. В свое время я окончил авиамоторный техникум и работал на авиационном заводе. Я хотел продолжать учебу и поступил в заочный машиностроительный институт. Но здесь, как говорится, помог господин Случай. Началось все с того, что однажды я сделал доброе дело: поднес чемодан одной симпатичной женщине. Ну и, естественно, хороший поступок не пропал даром. Женщина оказалась дочерью секретарши ректора МАИ и дала мне записку для своей мамы. Дальше все ясно: я стал студентом Московского авиационного института. Причем поскольку, как и говорил, я уже был студентом-заочником, то меня взяли сразу на второй курс.
– И какую же ты получил специальность? Где работал? Чем занимался?
– Специальность моя – системы управления летательными аппаратами. Помню, сразу после окончания института я спроектировал створку воздухозаборника. Потом ко мне два года ездили, чтобы разобраться, почему она не работает.
– Прошло уже довольно много времени с тех пор, как ты окончил МАИ. Помнишь ли ты те времена, своих сокурсников, преподавателей? Ходишь ли на встречи выпускников?
– И сокурсников помню, и преподавателей. Не всех, конечно. Все-таки времени достаточно много прошло. Если честно, то я особенно и не знаю, кто чем занимается, кто где. Знаю, например, что один из наших ребят работает сейчас в испанском банке. Он, правда, сам по национальности испанец. А работают ли другие инженерами… В наше время, сам понимаешь, кто только кем не работает. А на вечера встречи я в институт не хожу. Почему? Не знаю… Или не приглашают меня, или вообще этих вечеров не бывает.
– Ну ладно, с инженерными твоими делами вроде разобрались. А как тебя в писатели затянуло? Ты помнишь свою первую публикацию?
– Естественно, помню. Она была в журнале «Студенческий меридиан». А в «Литературке» в 1969 г. напечатали мой рассказ «Новое о Мата Хари». Там я доказывал, что знаменитая шпионка Мата Хари на самом деле была Мотей Харитоновой из Рязанской области. А публикация в «Клубе 12 стульев» «Литературной газеты» была очень заметным явлением.
– Когда ты почувствовал в себе это юмористическое призвание? Что было до публикации?
– Мне кажется, что я с самого детства как-то причастен к юмору. А до публикации была эстрада на факультете в МАИ. Причем я там и сам писал, и сам исполнял. И другие исполняли мои вещи. У нас тогда был коллектив под названием «Телевизор». Вся Москва о нем знала. Ну а потом, уже поработав инженером, я понял, что литературная деятельность мне все же больше по душе. И ушел руководителем авторской группы в Дом культуры МАИ. И это было, надо сказать, непростым решением. Хотя бы потому, что, работая инженером, я получал 120 руб., а, уйдя «в писатели», стал получать всего 60. При этом надо иметь в виду, что я уже был женат, и жена моя была журналисткой – в те годы тоже не самая хлебная профессия.
– Меня поражает широта твоих интересов. То ты стал авиационным инженером, то пошел в писатели, и там достиг известности, а то вдруг решил заняться японским языком… Он тебе зачем нужен?
– С японским языком получилось, конечно, интересно. Но, с другой стороны, есть объяснение. Если говорить откровенно, то моя теща была директором курсов японского языка. Ну скажи, кто бы отказался от такого искушения? Опять же, не знаешь, что тебя в жизни ждет, а японский – он… Но, вообще-то, все, что учишь, идет на пользу. И изучение японского языка способствовало хотя бы развитию моей памяти. Правда, в Японии я в то время не был – не слишком туда пускали. А когда спустя много лет я туда попал, понял, что все забыл. Ведь языком, тем более японским, заниматься надо постоянно. К тому же в этом вопросе есть еще один немаловажный аспект. Кто-то, по-моему Михаил Светлов, говорил: «Возьмите и выучите персидский язык». А когда у него спросили: «А для чего это надо, Михаил Аркадьевич?» – он ответил: «А просто так, для самоутверждения». В общем, теперь я могу сказать, что знаю лишь английский. Со словарем.
– Немногим удается иметь свою передачу на ТВ. Ты вот смог сделать «Шут с нами». По-моему, она была очень симпатичной, да и рейтинг ее, если не ошибаюсь, был достаточно высоким. И вдруг она исчезла с экрана. Что случилось?
– Эту передачу мне в свое время предложили сделать руководители Московского телеканала, и, действительно, она хорошо пошла. Без хвастовства скажу, что на этом канале у нее был самый высокий рейтинг, и в этом не было ничего удивительного. У нас в программе выступали самые известные люди в области эстрады, юмора. А ведь юмор – кто его не любит? Но получилось так, и это уже не зависело от меня, что Московский канал ТВ был закрыт, вместо него образовался «ТВ-Центр», пришли другие люди, с иными планами. Но у меня была еще одна телепередача – «Досье-Шоу». На нее мы приглашали популярных людей и давали возможность зрителям непосредственно общаться со своими кумирами. Об этой передаче отзывы были тоже положительными.
– А какова судьба твоего театра «Плюс»?
– Как говорил герой известного фильма: «Желание, доктор, у меня-то есть». Я бы тоже с полным основанием мог повторить эти слова, но, увы… От нашего театра остались практически два человека – пародист Николай Лукинский и я. Мы выступали с ним вдвоем. Наш концерт длился два часа, чего вполне достаточно, чтобы зритель был доволен. Но, надо честно сказать, все-таки это был не театр. Конечно, театр в полном смысле слова – это было бы здорово. Но практически в наше время… Надо ли перечислять все пороги, через которые приходится перелезать?
– Лион, а что тебе больше нравится: писать юмористические и сатирические рассказы, быть ведущим телешоу или руководить театром?
– Что значит – что больше нравится? Да все мне больше нравится! И писать, и читать со сцены написанное, и слышать, как мой текст читает, например, Геннадий Хазанов на каком-нибудь юбилее. Нравится, что на мой 75-летний юбилей пришло много народу. Известные люди и популярные артисты не только поздравляли меня, но и читали мои вещи. Естественно, что мне нравится иметь свою передачу на ТВ, потому что это дает возможность встречаться как с интересными людьми, так и со зрителями. Ну, а если удастся возродить наш «Плюс»… Не буду загадывать…
– Одно время на колоннах у входа в Московский театр эстрады висели большие портреты людей, много сделавших для нашего эстрадного искусства. Под этими портретами не было фамилий, вероятно потому, что любители эстрады знали их всех в лицо. Висел там и портрет Лиона Измайлова. Интересно, какие чувства ты испытываешь, когда видишь свой портрет на фронтоне театра?
– Первое чувство, которое я испытал, увидев тот свой портрет, – желание намылить шею фотографу. Причем обидно было не только за себя. Там все какие-то, мягко скажем, некрасивые. Не хочу сказать, что я не тщеславный. Наверное, не в меньшей степени, чем другие. Но сказать, что наличие моего изображения вызвало в моей душе бурю восторга, тоже не могу. Тем более, что, если ты обратил внимание, фотографии висели там на колоннах со всех четырех сторон. Кто-то – со стороны Москва-реки и его можно было лицезреть даже с проплывающих мимо теплоходов; кто-то встречал зрителей, идущих в театр; а мой портрет разместили с задней стороны, и, чтобы посмотреть мне в лицо, надо было зайти за колонну. Это шутка, конечно. Приятно быть в такой компании, что ни говори.
– А тебе не хочется вернуться в студенческие годы? Опять доехать на метро до «Сокола», там – на трамвае до своего МАИ…
– Я не сентиментальный человек, и ностальгия меня пока не мучает, хотя я очень любил свой авиационный. Он мой самый любимый институт. У меня ведь два высших образования. Я окончил еще Высшие сценарные курсы. Занимался у Георгия Данелия. Был фильм по моему сценарию, назывался «Нужные люди». Писали мы сценарии для ТВ вместе с Анатолием Трушкиным. А на трамвае я теперь не езжу. Теперь – на BMW. Правда, он старенький.
Беседовал Григорий ПРУСЛИН
