Война и мир Павла Бейлина
Павел Ефимович Бейлин – хирург среди писателей и писатель среди хирургов, врач на передовой линии в финской и Отечественной войнах. Считается, что медицина в своей среде как бы катализирует тяготение к литературным изыскам. Действительно, врач более других видит человека в его истинных проявлениях, в его тревогах и сомнениях, а не в упоении счастья. Впрочем, и это ощущение радости дано иногда увидеть врачам и, в первую очередь, хирургам – когда больной выздоравливает, когда трудная рискованная операция оказалась успешной. В чем-то тут, в силу профессии медика, есть и преимущества – в импульсах рождения точного слова, например. Антон Чехов и Михаил Булгаков вошли бы в историю литературы и стали бы тем, кем они стали, и не обладая врачебными дипломами – просто это были бы иные литературные полотна и иные сюжеты. А вот Николай Амосов, обладавший бесспорным литературным дарованием, вряд ли смог бы реализовать свой человеческий потенциал вне своей уникальной хирургии.
Павел Бейлин – скорее писатель-врач, оба призвания, как два крыла, существовали в нем гармонично. Хирург, имеющий природные способности и авторитетную школу, новатор в медицине, при этом верный и неутомимый поклонник словесности, он с юности ощутил литературную страсть, которая дала свои плоды.
Еще учась в последних классах школы, я услышал имя этого писателя и не раз видел в продаже его книгу «Самое дорогое», которая широко раскупалась. Так откликнулся Павел Ефимович на завоевавшее тогда популярность павловское учение. Популярность той теории, в определенной степени навязанная сверху, в чистом смысле была достаточно оправдана в практической медицине – если полагаться на самого Ивана Петровича Павлова… Доктор Бейлин воспринял знаки времени искренне, видел в них источники исцеления, иногда даже без лекарств. На рубеже пятидесятых годов он неожиданно поехал в качестве научного руководителя в провинциальную больницу в Макаров Киевской области и превратил ее в удивительный очаг выздоровления. Книга его ярко показывала, что многие нестандартные нововведения, например, лечение тишиной, могут быть и впрямь полезны и успешны.
Я познакомился с Павлом Ефимовичем в результате своих литературных проб. Работая врачом-ординатором в туберкулезном госпитале для инвалидов Отечественной войны, я невольно сталкивался с судьбами своих подопечных, с историями их ратных подвигов в дни сражений. Но, естественно, в первую очередь я имел дело с проявлениями коварного заболевания – чахотки, возродившейся тогда в шестидесятых и все еще косившей многих. Самые тяжелые больные, с кавернами, были сосредоточены в пятом корпусе, да и скорая помощь порой именно туда доставляла того или иного больного с внезапным легочным кровотечением. Ветераны, испытавшие надежность этих стен, в минуты тяжких кризов стремились сюда, где продолжали битву с болезнью.
Об этих временах я написал повесть «Чужая боль». Теперь я четко осознаю, что особо талантливой она не была, несмотря на лирические отступления. Но что-то в том синтезе правды и вымысла, очевидно, было. Рукопись попала в редакцию журнала «Радуга». Внутренняя рецензия поэта Бориса Палийчука, которую мне дали прочесть, звучала положительно. Но чтобы решить, стоит ли все же печатать «Чужую боль», редактор журнала Виктор Кондратенко заказал еще одну внутреннюю рецензию Павлу Бейлину. Не будучи со мной лично знакомым, как впрочем и Палийчук, он отозвался о моем любительском опусе положительно и рекомендовал его к публикации. Другое дело, что она так и не состоялась…
Мнение Павла Ефимовича, который позвонил и пригласил побывать у него, конечно же, меня особенно тронуло. С трепетом я переступил порог его квартиры в известном писательском доме по улице Михаила Коцюбинского. Все здесь меня поразило – прежде всего, обилие книг во всех комнатах, многие из которых были редкостными, да еще импортная, портативная пишущая машинка с заложенным листом. С той поры я начал изредка посещать этот дом, который был ко мне столь благосклонен. Сейчас среди мемориальных досок, которых на стенах дома со временем становится все больше, есть и знак в память Павла Бейлина – правда чуть вдали от его подъезда, выходящего в «чкаловский» сквер.
Павел Ефимович родился в 1910 году в Кривом Роге в семье врача. В дореволюционное время сам по себе этот факт, учитывая существовавшую тогда процентную норму, говорит о выдающихся способностях отца Павла Ефима Бейлина, окончившего императорский университет. Если коснуться поколения самого Павла Бейлина – оно пришло в медицину, когда в студенческой среде чуть ли не главным являлся дух идейности, нередко карьерный. Александр Александрович Богомолец, как-то возглавивший в те времена государственную экзаменационную комиссию в Киевском медицинском институте, в своем заключении отметил, что знания немалой части студентов оказались неудовлетворительными, однако оценки выставлялись с учетом партийного и профсоюзного статуса.
Но в целом выпуск мединститута 1936 года, к которому принадлежал и Бейлин, дал когорту превосходных специалистов. К ним, в частности, относился и директор Института фтизиатрии и грудной хирургии Александр Самойлович Мамолат, сокурсник и друг Бейлина. Так получилось, что мне пришлось довольно продолжительное время лечиться в этом институте и даже перенести операцию. Я тогда уже был студентом-медиком, что некоторым образом способствовало знакомству и сближению с Александром Самойловичем, а потом и с Николаем Михайловичем Амосовым. Собственно, тот опыт и впечатления от тех встреч и привели меня во фтизиатрию.
Возможно, Мамолат был назначен директором большого института буквально со студенческой скамьи чисто случайно, поскольку кадры в те времена репрессий то и дело «оголялись». Но это тот случай, когда человек оказался абсолютно на своем месте – Александр Самойлович успешно руководил институтом сорок три года, в свое время еще и пророчески пригласил в Киев Амосова.
Павел Бейлин избрал хирургию по призванию – рука и глаз были точными от природы. Защитил кандидатскую диссертацию, став учеником и преданным другом хирурга академика Алексея Петровича Крымова. Впоследствии Павел Ефимович посвятил ему трогательный очерк, один момент из которого меня особенно впечатлил. Как-то Крымова ночью вызвали в клинику на очередной сложный случай. Два его малолетних сына тогда очень тяжело болели скарлатиной. Справившись с критической ситуацией в больнице, к утру он возвратился домой, но мальчиков уже не было в живых. Тяжело переживая боль потери и горько тоскуя, Крымов часто ходил к Аскольдовой могиле, где были похоронены его сыновья. Павел Бейлин бывал тогда с ним, это было еще до войны…
Когда окончились сражения Великой Отечественной, Бейлин после тяжелого ранения вернулся в хирургию. В течение нескольких лет он занимал должность главного хирурга Киевской области, что объективно говорит о его квалификации. При этом Павел Ефимович продолжал писать.
Как и о чем он писал? Пожалуй, ответ на этот вопрос могут дать записки военного врача «Живи, солдат!». Вот несколько строк из этой книги:
«Рани мають свою гордість. Є рани «сірячки». Та є престижні рани: здобуті в багнетному, рукопашному бою, в розвідці, в десанті… Нашивки на грудях поділяють їх на тяжкі й легкі.
Тяжкі – відвоювався. Тут своя психологія. Думають про дім. Або інакше – відчужені… А легкопоранені рвуться до бою. Пролита кров збуджує серце.
Момент ураження поранений відчуває як удар. Інколи нічого не відчуває. Надто велике емоційне напруження. Біль приходить пізніше. Госпіталь для солдата – друге поле бою.
У цьому поєдинку хірурги – не секунданти. Вони учасники на боці поранених. Вони помирають разом з пораненими й оживають разом з ними».
После работы в Макарове последовало назначение в недавно построенную больницу № 1 на Харьковском шоссе в Дарнице. Тут Бейлин стал научным руководителем хирургического отделения, где вновь целеустремленно внедрял, учитывая специфику этой отрасли медицины, тонкую этику милосердного отношения к пациентам. Тогда же он написал повесть «Всегда в дороге» об известном ученом-микробиологе Д.К.Заболотном, а также великолепное эссе «Поговори со мною, доктор!» – своеобразные размышления о медицине, о великой роли врача в обществе. Эти книги, как и повесть «Живи, солдат!», вошли в двухтомник, изданный в 1985 году. Такой двухтомник с дарственной подписью автора я бережно храню в своей библиотеке.
В конце восьмидесятых Павла Ефимовича поразил инфаркт миокарда. Я пошел навестить его в кардиологическом корпусе бывшей Октябрьской больницы. Он вышел ко мне в холл, улыбчивый, приветливый, в опрятной пижаме, его внешность, надо отметить, была всегда гармоничной. Был настроен оптимистично, тревоги не выдавал, как будто с ним ничего не случилось…
Как-то он попросил меня сопровождать его при посещении ветеранской организации, где были запланированы поздравительные мероприятия ко Дню Победы. Накануне праздника там собралось много ветеранов, но мало кто догадывался, что этот седой подтянутый человек с множеством орденских планок – не только прошедший войну подполковник медицинской службы, но и известный писатель.
…Время неумолимо. Павел Ефимович всю жизнь любил и лечил людей, и они любили и почитали его. Поэтому и сегодня у мемориальной доски с именем Павла Бейлина часто можно увидеть букетик цветов, их приносят коллеги и ученики. Давайте и мы мысленно возложим сюда веточку киевской весенней сирени в память о нем.
Юлий ВИЛЕНСКИЙ, специально для «Еврейского обозревателя»