Культура

СВИДЕТЕЛЬСТВА СВОБОДЫ ДУХА

Сергей ГАВРИЛОВ | Номер: 07/319 Июль 2019

В Киеве прошел показ фильма о движении еврейских отказников в СССР

Документальный фильм режиссера Аркадия КОГАНА «От рабства к свободе» был снят в 2018 году. В Киеве он был показан в рамках проходившего в начале мая Киевского Еврейского форума, организованного Еврейской конфедерацией Украины.
Лента повествует о движении еврейских отказников в СССР. Центральный персонаж фильма – Натан Щаранский, который являлся одним из лидеров этого движения. И не только – диапазон правозащитных проблем, которыми занимался Щаранский, был довольно широк. Проявление внутренней свободы и выражение солидарности с теми, кто находился под прессом советской системы, сама эта система расценивала как проявление неслыханной дерзости. Щаранский пережил арест, обвинение в шпионаже, измене Родине и других приписанных ему преступлениях, пережил приговор к 13 годам заключения. В 1986 году его досрочно освободили и тут же выслали из СССР. После приезда в Израиль Щаранский основал Сионистский форум, до недавнего времени был председателем «Сохнута».

Фильм «От рабства к свободе» впервые показали 18 июня прошлого года в Израиле в рамках специального заседания комиссии Кнессета по вопросам алии, абсорбции и диаспоры. Затем был показ на кинофестивале «Артдокфест» в Москве и на сайте «Новой газеты». В Киеве состоялась четвертая презентация фильма. Но она опять-таки предназначалась для ограниченного контингента зрителей, а встреча с широкой публикой уже явно назрела. Есть надежда, что такая встреча состоится грядущей осенью, когда «От рабства к свободе» продемонстрирует израильский «9 канал», обладающий правом первого показа. Заинтересовался фильмом и главный государственный телеканал Израиля «Кан-11». Только после этих телевизионных премьер лента сможет отправиться в основательное путешествие по планете.
Режиссер Аркадий КОГАН, одна из предыдущих работ которого «Янковский» была отмечена российской кинопремией «Золотой орел» в номинации «Лучший неигровой фильм», рассказал о том, как складывалась работа над фильмом «От рабства к свободе».

– Аркадий Ефимович, ваша работа сделана на высоком уровне. Она вполне достойна показа на крупных международных кинофестивалях. Есть впечатление, что у вас долго накапливались суждения и эмоции по этой теме. И вот они вырвались на свободу в этом фильме.
– Тут слово «накапливались» очень подходит, потому что это моя первая киноработа в Израиле. Я всю жизнь снимал в России, начинал еще в Советском Союзе. И к моменту, когда я приступил к работе над этим фильмом, я сознательно ушел с российского Первого канала и переехал с семьей в Израиль.
– И это несмотря на то, что вы были главным режиссером Дирекции научно-популярных программ.
– Как правило, с Первого канала сами не уходят. Оттуда либо увольняют, либо выносят вперед ногами. Мы с женой приняли решение уехать в Израиль по разным причинам, и у нас нет сожалений. Хотя, переезжая, я понимал, что у меня не будет той работы, которую люблю и к которой привык. Предложение снять этот фильм я получил еще до моего переезда от владельца израильского «9 канала» Александра Левина, с которым мы хорошо знакомы. Я написал заявку, и продюсер Йона Френкель стала искать деньги. Прошел год, два. Я уже особенно не рассчитывал на успех этих поисков, снимал какие-то мелкие работы. Потом вдруг ребята сказали, что кино все-таки будет. И, работая над фильмом, я в какой-то степени утолил свой профессиональный голод. Я всегда стараюсь, когда занимаюсь кино. Но тут, видимо, работал с еще большим усердием.
– В начале фильма есть титр, указывающий, что идею ленты подала Йона Френкель. В чем была суть идеи?
– Во-первых, Йона работала с Натаном, когда он еще только приехал в Израиль. Они были знакомы по Сионистскому форуму. И вот наступил момент, когда люди поколения Щаранского стали уходить из жизни. Когда хоронили Владимира Слепака – видного диссидента и деятеля сионистского движения – Йона поговорила с Натаном и сказала, что надо снять кино, потому что люди уйдут и никто не узнает об истории их движения. Вот в такой ситуации и появилась идея.
– Очень важно, что фильм рассказывает не только о Натане Щаранском и его супруге Авиталь, но и в целом обо всем движении отказников, о его героях. Все-таки это было массовое движение, увлекшее многих достойных людей. И важно, чтобы об их судьбах знали.
– У меня в связи с этим фильмом наступило раздвоение личности. С одной стороны, я как режиссер понимаю, что love story, то есть история любви Натана и Авиталь – это здорово и интересно. И я бы ограничился только этой частью. И кино было бы короче, и смотреть было бы интереснее, и зрителей было бы больше. Я это прекрасно понимал, но Натан поставил условие – кино не должно быть только о нем, а тем более оно не могло быть решено в духе love story. К тому же Авиталь вначале наотрез отказалась сниматься, поскольку она человек закрытый. Удивительно, что, при всей своей закрытости, во время своей гениальной кампании в защиту Натана она устраивала такие перформансы, которые придумает не каждый театральный режиссер – то она была в клетке, то в день рождения Натана разрезала торт и раздавала. А как вам ситуация, когда она схватила Рейгана за руку и не отпускала? Ведь она, как религиозный человек, вообще не здоровается за руку с мужчинами. И я понимал, что историю любви Натана и Авиталь нам придется рассказать опосредованно через разных людей. В первую очередь через Щаранского. Ну и поскольку было обязательное условие – снимать отказников, я стал углубляться в эту тему и многое открыл для себя. Я знал, что люди получали отказ на выезд в Израиль, но до определенного момента все факты у меня не складывались в какую-то цельную картину, не было понимания, что это вообще за явление. Существовал государственный антисемитизм, который, с одной стороны, отражал неприязненное отношение к евреям высших чиновников, в первую очередь Суслова. С другой стороны, это была политика, державшая страну закрытой и не позволявшая никому уезжать. Как сказал бывший офицер КГБ Геннадий Гудков: «Как можно было допустить, чтобы из лучшей страны в мире, где все счастливы, вдруг побежали люди».
– Или была в фильме еще одна удачная фраза, которая характеризует тогдашнюю ситуацию. Отказник, которого не отпускают, возмущается: «Какие тайны я знаю? Ведь тут все отстает на 10 лет от Запада». А ему отвечают: «Вот это и есть самая главная тайна».
– Хотя для Запада это уже не было тайной. Там уже прекрасно знали об отставании Советского Союза. Но отказники были потенциальными свидетелями.
– И такие свидетели выступали на «Радио Свобода», на Би-би-си. А это было нежелательно.
– Абсолютно верно, это было частью идеологической войны.
– В своем документальном фильме вы использовали анимационные вставки. Они очень органично вписались в общее повествование и, главным образом, внесли щемящую, поэтическую нотку. Например, в одной анимационной вставке используются шагаловские мотивы.
– Это заслуга Лизы Скворцовой – гениального аниматора. Когда я посмотрел ее работы, то понял, что она сможет насытить фильм поэтическими образами.
– А в некоторых местах даже и сатирическими.
– Конечно, она остроумный человек.
– Сразу вспоминается момент, когда сидящий перед следователем Щаранский внезапно начинает расти, а портрет Ленина оживает и делает удивленное лицо.
– В этом месте все смеются, где бы мы фильм ни показывали. С анимационными вставками связано наше очень большое волнение. Одно дело, что мы это придумали и нарисовали. А другое дело – как к этому отнесутся герои фильма. Когда мы были готовы показать отснятый материал, Щаранский еще возглавлял «Сохнут» и пригласил нас в свой офис. Я сидел в просмотровом зале наискосок от Авиталь, за ее спиной. А она человек очень жесткий, резкий и прямой. И я с трепетом ждал, что же она скажет. Но когда по мере просмотра она вдруг начала толкать локтем сидевшего рядом Натана, показывать на экран, где в то время был фрагмент с анимацией, и улыбаться – я понял, что ей понравилось. И Натану понравилось. Это большая редкость, когда герою нравится, как его показывают на экране.
– Причем был найден очень точный анимационный образ Щаранского. Кирилл Туши в фильме «Ходорковский» тоже использовал анимацию, но она была другого рода – Туши был вынужден именно таким образом продемонстрировать, как арестовывали Ходорковского. Но у вас анимационный Щаранский метафоричен.
– Передо мной стоял выбор, то есть можно было сделать какую-то, извиняюсь за выражение, тухлую реконструкцию, что я очень не люблю. Хотя первым начал этим приемом пользоваться в 1990-х. Но в данном случае такой метод был бы совершенно неуместен. Ну а то, что у нас анимация не просто выполняла функциональную роль, но еще и позволила получить яркий образ – это заслуга аниматора.
– Мы уже говорили о том, что одной из причин появления фильма стало опасение потерять всех свидетелей того времени, так их и не выслушав. Но мне кажется, что создание такой ленты предопределило и то, в каком плачевном состоянии оказалась свобода в нынешней России. Появилась нежданная рифма между прошлым и настоящим.
– Натан перед показом фильма в Киеве сказал, что все возвращается на круги своя и что вопрос не закрыт. А почему фильмом занялся я? Потому что я уехал из страны, где все возвращается обратно и где Сталин, согласно опросам, снова находится в лидерах. Хотя он убийца и мерзавец. А в моем родном городе Новосибирске коммунисты поставили ему памятник. Это же стыд и ужас!
– Наверняка история Щаранского пустила корни в вашей душе задолго до вашего отъезда из России и задолго до того, как начались конкретные разговоры о съемках картины.
– Если начать издалека, то на моем рабочем столе, на котором я монтирую фильмы, до сих пор стоит радиоприемник «Селга». Он принадлежал моему отцу, который в те времена слушал все «вражеские голоса», какие только были, и от которого я впервые услышал имя Щаранского. Тогда все «голоса» о нем рассказывали, а папа следил за развитием событий, переживал, делился мыслями со мной. И это в какой-то мере личная история, то есть отдача долга.

Беседовал Сергей ГАВРИЛОВ