Секс под бело-синим флагом
Комедия «Кизуз» в Тель-авивском «Камерном» меня заинтересовала уже одним своим названием. На русский его иначе как длинным и скучным словом «взаимозачет» не переведешь. К этому слову у меня особая слабость – именно с небольшой заметки, в которой я объяснил читателям газеты смысл этого слова, начался мой многолетний роман с языком иврит.
Слово «кизуз» – в центре комедии. Не понимая его, нельзя понять и спектакль. Попытаюсь коротко объяснить. Его часто используют в бухгалтерии и в кнессете. Например, на заседании своей фракции премьер-министр Биньямин Нетаниягу напутствовал депутатов: «Никаких кизузов». Что он имел в виду? Скажем, в парламенте намечается голосование по судьбоносному вопросу. Важен каждый голос. Депутат от коалиции, как назло, в Японии – делится там парламентским опытом. Ради 15 минут бросить все и примчаться в Израиль, чтобы проголосовать так, как нужно его фракции? Отсутствующий поступает хитрее: через своего помощника узнает, не делится ли тем же самым опытом где-нибудь в Америке или Австралии депутат кнессета от оппозиции, и, найдя такого, звонит ему и предлагает «кизуз»: он не вернется в Израиль для голосования, пусть и оппозиционер не возвращается. В таком случае вычеркивают по одному голосу от правых и левых, и обе стороны квиты. Так вот, Нетаниягу требует от своих сторонников не играть в такие игры, всегда являться в кнессет и голосовать.
Комедия в «Камерном» (автор Илан Хацор, поставил Алон Офир) построена на этом негласном парламентском обычае. Депутат от правых, житель поселения Бени Швут (его роль исполняет Шмуэль Виложни) договаривается с депутаткой от левых Тамарой Ярден (Лимор Гольдштейн) о «кизузе», то есть о том, что оба они не пойдут голосовать. Ситуация осложняется тем, что ультраправый поселенец и ультралевая активистка – любовники, и вместо того чтобы идти голосовать по принципиальному вопросу, они договариваются встретиться на тайной квартире и заняться любовью. Но из-за досадной оплошности ситуация выходит из-под контроля, и оба любовника вынашивают планы обмануть друг друга – «нейтрализовать» политического соперника, а самому отправиться на голосование. В комедии масса смешных ситуаций. Герои предают друг друга, свои идеалы, свои принципы и чувства.
Спектакль, идущий почти два часа, смотрится на одном дыхании. Узнаваемые характеры, ситуации, злободневные темы. Нет ничего лишнего, никакого провисания, топтания на месте… В тщательно продуманном и очень смешном финале все герои собираются на тайной квартире, где расставляются точки над «и».
Заслуживают особых похвал исполнители главных ролей, но не ударили лицом в грязь и другие актеры – Одая Корен в роли Мории, жены Бени Швута, Йоав Леви (председатель коалиции). Я снимаю шляпу перед талантом драматурга, которому удалось придать особый смысл ключевому для спектакля слову «кизуз».
Режиссер элегантно использует пространство сцены, чтобы мгновенно переносить действие из одного места в другое (декорации – Йоси Бен-Ари). Еще комплимент постановщику: песни, звучащие в спектакле и любимые всеми израильтянами, наполняются здесь неожиданным сарказмом, иронией. В том числе и главная песня страны – ее гимн «А-тиква».
Еще на стадии репетиций спектакля до депутатов кнессета дошли слухи о злой сатире на них. Поднялось возмущение, послышались требования запретить – совсем как в советские времена на нашей бывшей родине. Их доводы были такими: в спектакле все надуманно, его показ может нанести ущерб имиджу депутатов кнессета, которые трудятся не покладая рук, посвящая все свое время и отдавая все свои силы служению народу. Но мы живем в свободной стране, поэтому никто запрещать спектакль не стал.
Если честно, я так и не понял, что же так задело народных избранников. Пытался догадаться. Может, то, что в спектакле немало постельных сцен? Но они выполнены со вкусом, ненатуралистичны (что лично во мне вызвало бы отвращение), скорее гротескны, с юмором. Не секс, а скорее карикатура на него. Не может же быть, чтобы депутаты кнессета вообще не занимались сексом!
Может, уважаемым депутатам мешает, что, согласно замыслу автора, между народными избранниками завязываются интимные отношения? Мне же показалось, что любовная связь между главными героями спектакля – самое симпатичное из того, что происходит на сцене. Роман этот мил, возвышен, понятен, и зрители без возмущения принимают то, что мужчина и женщина ложатся в постель, поскольку любят друг друга, хотя и являются непримиримыми соперниками в политике.
Что же не понравилось депутатам? Да, герои пьесы совершают нехорошие поступки, но ведь и в жизни встречаются политики, которые предают собственные идеалы и принципы. Никакой клеветы здесь нет.
Театр никогда не был искусством для искусства. Он по своей природе – кафедра, с которой вещают творческие люди, призывая к совести, уча жизни, воспитывая, и этой миссии его не лишить.
Слова «воображаемая», «надуманная» и «небывалая» по отношению к пьесе должны восприниматься как похвала, ибо если про спектакль скажут, что он лишен выдумки, меня под дулом пистолета не заставишь смотреть «реалистические» картины из скучной жизни.
Все ли в спектакле «Камерного» мне понравилось? Нет. К примеру, образ депутата-араба. Велика его карикатурность. Такое я не понимаю и не принимаю. Но стану ли я обращаться к властям с требованием запретить спектакль? Нет, конечно. Вместо этого я подвергаю недостатки публичной критике, а решать, кто из нас прав, будут те, кто после этой моей рецензии посмотрит спектакль.
Раз уж речь зашла о недостатках, вот еще мои замечания… Комедия подвергает убийственной критике народных избранников, показывает их в невыгодном свете – для них, мол, нет ничего святого, они корыстолюбивы, лишены идеалов и принципов. Все. Кроме одной – депутатки из левого лагеря Тамары Ярден. И она не идеальна, но ее грешки какие-то мелкие, легко прощаемые, несерьезные, даже милые такие… Неужели драматург никогда не слышал о каком-либо действительно неприглядном поступке левого политика?
Кстати, здесь я впервые понял, кто виноват в том, что левый лагерь в Израиле такой слабый и малочисленный. Левые в Израиле живут в комфортных условиях инкубатора, если иметь в виду искусство и прессу, которая щадит их, лелеет. Политики из правого лагеря действуют в атмосфере мощной безжалостной критики и контроля, которая уничтожает их часть и укрепляет оставшихся. Левые же в отсутствие настоящей критики и контроля расслабляются, теряют бдительность и в результате «вымирают». У меня создалось впечатление, что драматург приступил к написанию пьесы с обещанием быть политически сбалансированным, по ходу дела принял решение о «кизузе», «взаимовычете» грехов, но сам же нарушил правило беспристрастности и стал подыгрывать одной из сторон.
Представляя правых таким образом, автор совершает еще один грех – стремится убедить нас, что правые в сущности не очень-то верны своим провозглашенным идеалам. Типичный правый, каким он изображен в спектакле, двуличен, всегда готов продать свои принципы за конверт с деньгами (Мория Швут), за выгодную должность (Бени Швут), за министерский портфель (председатель коалиции). Если правые в Израиле такие – левым можно жить спокойно, бороться им незачем.
На фото сцены из спектакля
Юрий Моор-Мурадов, обозреватель «Новостей недели» для «Еврейского обозревателя»
