БАБИЙ ЯР В ТВОРЧЕСТВЕ ШОСТАКОВИЧА
19 сентября 1961 года в «Литературной газете» появилось стихотворение Евгения Евтушенко «Бабий Яр». Полное боли и гнева, страстное слово поэта не могло не взволновать композитора Дмитрия Шостаковича – оно было близко его представлениям о нравственных ценностях, о проблемах добра и зла, о многоликости злодейства. Под впечатлением от «Бабьего Яра» Шостакович написал свою знаменитую Тринадцатую симфонию. Написал за месяц (хотя потом дорабатывал еще в течение полугода). Но начальный вариант сразу сыграл поэту – первому.
Потом было еще несколько показов коллегам и ученикам. На одном из них присутствовали Арам Хачатурян, Моисей Вайнберг и еще несколько человек. Как писал потом дирижер Кирилл Кондрашин, «Д.Д. сыграл нам Тринадцатую, прочтя предварительно стихи Евтушенко. Помню, после окончания симфонии Арам Ильич встал и расцеловал Д.Д.: «Спасибо, Митя, это великое произведение».
Композитор очень торопился с премьерой, хотя еще не знал, с какими трудностями столкнется. Он поехал к знаменитому украинскому певцу Борису Гмыре, надеясь, что именно тот будет исполнителем сольной партии. Но Гмыря наверняка был осведомлен о реакции официальной прессы на стихотворение Евтушенко. Подстраховавшись, певец отправился к высокому партийному руководству за «разрешением» и получил ответ: исполнения «Бабьего Яра» в Украине не потерпят.
Покорный Гмыря отправил Шостаковичу письмо: «При такой ситуации, естественно, принять симфонию к исполнению я не могу. О чем с сожалением Вам сообщаю».Знаменитый ленинградский дирижер Евгений Мравинский, который всегда первым исполнял произведения Шостаковича, придумав формальный повод, тоже уклонился от предложения композитора. Тут на помощь пришел известный дирижер Кирилл Кондрашин, еврей по национальности. Он сказал композитору, что посчитает за высшую честь дирижировать Тринадцатой симфонией.
Премьеру стали готовить в Москве, но найти певца-солиста никак не удавалось. Различного рода препоны, унижения следовали одно за другим. Солистка Большого театра Галина Вишневская обратилась к певцу Александру Ведерникову, но и тот отказался. Другие артисты тоже шарахались в сторону…
Наконец сольную партию согласился исполнять бас из Большого театра Виктор Нечипайло, а дублировать должен был малоизвестный солист Московской филармонии Виталий Громадский. Хор басов предоставил художественный руководитель Республиканской капеллы А.А. Юрлов.
В конце 1962 года деятелей культуры пригласили в ЦК КПСС, где главный «идеолог» Ильичев заявил собравшимся, что трагедия Бабьего Яра касается не только евреев, но и славян. Зачем же, мол, выделять чисто еврейскую тему?
На 18 декабря была назначена премьера, перед ней – генеральная репетиция, но тут выяснилось, что Нечипайло в этот день «занят» в спектакле Большого театра. Премьера оказалась под угрозой срыва. Тогда Кондрашин послал за дублером Громадским. К счастью, тот оказался порядочным человеком и не струсил. Репетицию начали, и зал был полон. Были там и партийные инструкторы. И вдруг в антракте Шостаковича срочно вызвали в ЦК. Причина была неизвестна, но Кондрашин настоятельно посоветовал ему не идти на уступки и ни при каких условиях не отменять премьеру. Шостакович отрезал: «Этого никогда не будет!» Что уж за разговор произошел в ЦК осталось тайной, но стало ясно, что премьера состоится, хотя без какой-либо записи – ни для радио, ни для телевидения.
Москва знала о премьере – билеты начинали спрашивать за несколько кварталов до консерватории. Впечатление симфония произвела потрясающее, композитора и поэта долго не отпускали со сцены. По словам Евтушенко, «со слушателями происходило нечто очень редкое: они и плакали, и смеялись, и улыбались, и задумывались» – как будто каждый пережил личное потрясение, прослушал драму своей жизни…
Ну а официальные рецензии были негативными. О первой части симфонии газеты цинично писали: «Эта часть симфонии искусственно пытается воскресить так называемый еврейский вопрос, поднять проблемы, порожденные старым классовым обществом и давно отмершие своей естественной смертью в Советском обществе… Если Шостаковичу нужен был материал, вскрывающий зверства фашизма во Второй мировой войне, то разве его следовало искать только здесь?!» И ведь писалось это в условиях государственного антисемитизма…
20 декабря 1962 года Тринадцатая была исполнена в Москве во второй раз. В Минске ее тоже сыграли дважды – в начале 1963 года. В конце 1965-го два концерта, на которых присутствовали и композитор, и поэт, прошли в Горьком – там симфонию исполнил местный филармонический оркестр под управлением Израиля Гусмана. В январе 1966 года Шостаковича пригласили на премьеру в Новосибирск, а летом того же года состоялась премьера в Ленинграде. Впоследствии симфонию не раз исполняли за рубежом.
Всю жизнь Шостакович питал к Тринадцатой особую привязанность и ежегодно отмечал две даты из своей творческой жизни: 12 мая – премьеру Первой симфонии и 20 июля – завершение Тринадцатой. Тринадцатая симфония – это реквием по невинно убиенным, ожившим в прекрасном творении двух замечательных и талантливых художников. И в наши дни, увы, она звучит так же актуально, как и десятилетия назад.
Уже в 2003 году Евгений Евтушенко сказал: «Тринадцатая симфония Шостаковича, написанная на мой «Бабий Яр», стала первым памятником жертвам Бабьего Яра. В то время написать подобное – гражданский подвиг».
