Шпион, вернувшийся в жару

Иллюстрация: IsraGeo.com / Bing
Петр ЛЮКИМСОН
(Окончание. Начало в номере 12 (378), декабрь 2024)
Манбар выполнил первый заказ иранцев, за ним последовал второй, третий, четвертый и т.д. Так в течение примерно полутора-двух лет израильтянин Нахум Манбар, по сути, перевооружил иранскую армию, оснастив ее самым современным на тот момент оружием: автоматами АКМ, БМП, танками, артиллерией, самолетами… Делалось это просто.
К примеру, Манбар покупал у польской армии за 35.000 долларов советский танк Т-55, за 20.000 оснащал его новейшей израильской техникой (приборами ночного видения, автоматической наводки и т.д.) и продавал иранцам за 200.000 долларов. Лучший советский танк Т-72 Манбар приобретал у поляков за 50.000, а продавал за 600.000 долларов. И так практически со всеми видами оружия. По самым предварительным подсчетам, суммарно сделки с иранцами принесли Манбару в тот период порядка 16 млн долларов чистой прибыли. Среди проданного им Ирану советского оружия были и наплечные ракеты СА-7, которые потом оказались в руках «Хизбаллы» и были использованы ею против Израиля.
Но на этом Манбар не остановился. С помощью все того же Амоса Коцера он приобрел для иранцев несколько систем экстренного опознания применения противником химического оружия «Кадет» (эта система была разработана во Франции, и Израиль купил у французов право на ее производство), а также начал переговоры о приобретении для Ирана уникальных израильских лазерных радаров «Сигаль». Повторю, на тот момент Иран не значился в списке стратегических противников Израиля, и хотя сам Израиль напрямую торговать с иранцами не мог — в силу международного эмбарго и по причине отсутствия дипотношений между двумя странами, — частным израильским предпринимателям это не возбранялось. Следуя данному принципу, израильские власти закрывали глаза на то, что некая польская компания закупает в Израиле военное оборудование, а из Польши оно поступает в Иран. Формально Израиль эмбарго не нарушал – и ладно.
Однако в 1991 году некоторые израильские аналитики начали, наконец, осознавать, что стратегическую угрозу для существования Израиля может представлять собой не только Ирак, но и Иран. С этой точки зрения продажа ему радаров «Сигаль» могла повлечь нежелательные для нашей страны последствия. И в августе 1991 года министерство обороны наложило запрет на эту сделку. А заодно вообще запретило предприятиям оборонной промышленности Израиля заключать какие-либо сделки с компаниями Нахума Манбара, который ведет дела с фундаменталистским режимом аятолл. Но к тому времени Манбар был уже очень богатым человеком. Он покупал и продавал оружие по всему миру, и филиалы его компаний находились не только в Польше, но и в Болгарии, Венгрии, Италии, Франции. Сам он был обладателем нескольких роскошных вилл и квартир в Ницце, Монако, в живописных природных уголках Испании, Франции и Швейцарии. Стремясь приобрести положительный имидж в израильском обществе, сильно подпорченный провалами 70-х годов и недавним запретом министерства обороны, Манбар начал жертвовать миллионы на благотворительные цели. В частности, на его деньги была создана знаменитая организация в защиту детей ЭЛИ.
А еще Манбар решил вложить огромные средства в израильский спорт. Для начала он пожелал стать одним из совладельцев знаменитого баскетбольного клуба «Маккаби Тель-Авив», однако члены совета директоров «Маккаби» отказались отнестись к Манбару как к равному. Тогда он вложил полтора миллиона долларов в холонский «Апоэль», затем за 3 миллиона приобрел находившийся на грани банкротства баскетбольный клуб «Апоэль Иерусалим» — главного соперника «Маккаби» в борьбе за звание чемпиона страны. Наконец, Манбар стал оказывать открытую поддержку пришедшей в 1992 году к власти партии «Авода», прежде всего, таким ее видным деятелям, как Узи Барам и Далия Ицик, которые стали его близкими друзьями. Все это сделало его непременным героем спортивных новостей и газетных полос, посвященных светской хронике. Жизнь была прекрасна, перед компанией Манбара замаячил новый заказ, который мог удвоить, а то и утроить его и без того огромное состояние: иранские клиенты хотели заполучить химическое оружие. И он, еврей Нахум Манбар, собирался помочь Ирану стать его обладателем.
На самом пике этого успеха к Нахуму Манбару пришла первая в жизни настоящая любовь.
* * *
История любви и брака Нахума Манбара напоминает сюжет дамского романа. Его главный герой – 43-летний, находящийся в отличной физической форме и довольно симпатичный миллионер узнает о том, что некая вдова Френсис Шмидт хочет продать ставший ей ненужным после смерти мужа большой дом в Каннах. Так как миллионер как раз собирается купить дом в этом прелестном местечке, чтобы время от времени проводить там выходные, его заинтересовывает это предложение, он едет посмотреть дом и… приходит в полный восторг! Нет, дом, конечно, великолепен, но вдова, вдова!.. Вдова, оказывается, никакая не старуха, а цветущая интересная 39-летняя женщина. Вдобавок Шмидт – фамилия ее покойного мужа, а сама она еврейка. Правда, не из Израиля, а из Франции, но это роли не играет.
В полном смятении он покидает роскошный особняк, обещая завтра дать ответ по поводу покупки, и уже наутро звонит новой знакомой, чтобы выпалить в трубку:
— Френсис! Я не знаю, что со мной происходит! Я люблю вас! Выходите за меня замуж. Пожалуйста!
Впрочем, если вы думаете, что Френсис Шмидт сразу же сказала «да», то вы ошибаетесь. Дело в том, что она была вдовой не кого-нибудь, а Германа Шмидта. Того самого Германа Шмидта, который разрабатывал для аргентинцев, египтян и иракцев баллистическую ракету «Кондор». Шмидт, всегда придерживавшийся здорового образа жизни и никогда ничем не болевший, скончался внезапно от скоротечного рака легких, и у Френсис невольно возникла мысль о том, что его кончина была подстроена израильским «Моссадом». Нахум Манбар был первым израильтянином, с которым она познакомилась, и в ее душу закралось подозрение, что этот обаятельный богач вполне может быть агентом израильской разведки. А в душу директора израильского филиала компании Манбара Амоса Коцера закралось подозрение, что Френсис Шмидт работает на разведку одной из арабских стран, и он посоветовал боссу держаться от нее подальше.
Но спустя два месяца Нахум и Френсис съехались, а в январе 1992 года приехали в Израиль – Манбар хотел познакомить с женой друзей и родителей. И не только с ними: вдовой Германа Шмидта заинтересовались в ШАБАКе и «Моссаде», и сотрудники этих спецслужб попросили Нахума уговорить Френсис рассказать все, что она знает о ракете «Кондор». Знала Френсис немного, а когда честно призналась, что сожгла все бумаги мужа, ее собеседники были страшно разочарованы. Одновременно они проявили интерес к контактам Нахума Манбара с Ираном. Тот заявил, что у него нет от родной страны секретов, и он готов рассказать все без утайки. С тех пор в каждый свой приезд в Израиль — а происходило это не реже чем раз в три-четыре месяца — Манбар встречался со своим связным из ШАБАКа Даном Мильнером в каком-нибудь уютном ресторане и за приятной трапезой отчитывался о новых сделках с Ираном. Мильнер был очарован Манбаром и считал, что его отчетам следует полностью доверять. Однако в 1993 году тогдашний глава «Моссада» Шабтай Шавит неожиданно попросил у ШАБАКа разрешения на то, чтобы во встрече Мильнера с Манбаром приняла участие его молодая сотрудница. И девушка, вернувшись с задания, рассказала, что Манбар произвел на нее весьма неблагоприятное впечатление: по ее мнению, ни одному его слову нельзя доверять, и он наверняка что-то скрывает.
К этому времени и Амос Коцер начал подозревать, что босс ведет с Ираном какие-то темные дела, в которые его, Коцера, старается не посвящать. Он поделился своими сомнениями с руководством «Моссада», добавив, что, конечно, любит зарабатывать деньги, но при этом отнюдь не желает нанести какой-либо вред своей стране. Попытка проверить обоснованность подозрений лишь усилила их: сотрудники «Моссада» сделали фотокопии документов, лежащих в кабинете Манбара, но все они оказались зашифрованы – значит, их владельцу было что скрывать. А установленное за Нахумом Манбаром наблюдение показало, что в Вене он регулярно встречается с самыми высокопоставленными чиновниками министерства обороны Ирана. И когда два молодых сотрудника «Моссада», осуществлявших наблюдение, погибли в автокатастрофе, все в этом ведомстве уверились в том, что авария подстроена иранцами, и слежку за Манбаром было решено усилить. Впоследствии выяснилось, что автокатастрофа была действительно случайной, но слежка за Манбаром оказалась не напрасной.
Кстати, по приезде в Тель-Авив Нахум Манбар высказал Дану Мильнеру претензии за установленное за ним наблюдение.
– Зачем вы это сделали? – спросил Манбар. – Я же вам и так все рассказываю!
Вот только рассказывал он далеко не все.
* * *
Свои пожелания во время встречи в венском «Хилтоне» иранцы сформулировали предельно четко: они хотят, чтобы Манбар достал им технологию изготовления, необходимое оборудование и сырье для массового производства горчичного газа, зарина и других видов химического оружия. Причем факт, что у Ирана появилось такое оружие, должен остаться в тайне.
И, закатав рукава, Манбар принялся за дело. Понятно, что ни одна страна не была готова продать иранцам ни оборудование, ни химические ингредиенты: сделать это означало бы поссориться со Штатами и навлечь на себя международные санкции. Выяснив, что необходимо для производства газа нервно-паралитического и кожно-нарывного действия, Манбар начал по частям заказывать оборудование для строительства завода по производству химического оружия. Реакторы, печи, конденсаторы и прочее он заказал у венгерской компании «Лемперт». Венгры, разумеется, догадались, для чего это нужно, но были настолько заинтересованы в заказе, что предпочитали молчать. Точнее, по мнению ЦРУ, компания «Лемперт» восприняла заказ как должное, поскольку давно уже занималась производством оружия в обход международного законодательства. По сути дела, 80% необходимого для производства химического оружия оборудования было изготовлено «Лемпертом» в Венгрии, еще 20% – на польских предприятиях. А материалы, в частности особые стальные сплавы, заказывались в Европе. Необходимые ингредиенты и, прежде всего, тионилхлорид Манбар приобрел в Китае.
Тем временем в 1993 году руководство израильской армии и спецслужб пришло к выводу, что Иран представляет собой угрозу для существования Израиля, объявило его стратегическим противником, любые контакты с которым будут расцениваться как контакты с врагом и предательство национальных интересов. Обо всем этом Дан Мильнер сообщил Манбару во время их очередной встречи, добавив, что тому следует прекратить отношения с Ираном и разорвать все подписанные с ним договора. Манбар пообещал, но, разумеется, и не подумал выполнить обещание: слишком большие деньги были на кону. В то же время он убедился, что был прав, когда постарался, чтобы ни Френсис, ни кто-либо другой из десятков сотрудников его компании не владел полной информацией о сделках с иранцами. Таковая была лишь у технического директора головного филиала компании в Варшаве Кшиштофа З. и ближайшего друга и компаньона Дорона Л.
Когда оборудование и сырье для производства химического оружия были изготовлены и закуплены, Манбар задумался, как переправить его в Иран, ведь это были сотни тонн груза. В конце концов он решил обратиться к всемирно известной фирме «М+М», разумеется, ни словом не обмолвившись с ее руководством о том, что за груз ему требуется доставить в Иран. По его словам, речь шла о химических веществах, призванных помочь иранцам в борьбе с сельскохозяйственными вредителями, и оборудованием для пищевой промышленности. Однако к тому времени наблюдение за Нахумом Манбаром вел не только «Моссад», но и ЦРУ, и турецкая, и французская разведки. И все они были едины во мнении: Манбар помогает Ирану стать обладателем химического оружия. В 1994 году на основе этих данных США включили Нахума Манбара в черный список предпринимателей, которым запрещен въезд на территорию США, и от которых все государственные и крупные частные компании должны держаться подальше. Вскоре после этого специальным указом князя ему был запрещен въезд в Монако. Но Манбара это не остановило – на его счет продолжали исправно поступать миллионы шекелей, а в Тегеран шли и шли вагоны, призванные изменить расстановку сил на Ближнем Востоке.
Глава «Моссада» Шабтай Шавит потребовал немедленно арестовать Манбара, но тогдашний госпрокурор Израиля Дорит Бейниш заявила, что для ареста нет достаточных оснований. Вот когда у «Моссада» будут все доказательства того, что Манбар помогает иранцам в создании химического оружия, его действительно можно будет арестовывать. Такие доказательства были добыты только к весне 1997 года. К этому времени Иран приступил к производству химического оружия.
* * *
Нахум Манбар был арестован в аэропорту им. Бен-Гуриона 27 марта 1997 года, когда прилетел в Израиль, чтобы посмотреть, как в финальном матче за кубок страны по баскетболу сойдутся «Маккаби Тель-Авив» и его «Апоэль Иерусалим». Его постоянное место в ложе тель-авивского Дворца спорта осталось во время матча пустым, и по Израилю поползли слухи о таинственном исчезновении владельца столичного клуба. Слухи разрастались, как снежный ком, облипая всевозможными небылицами, пока, наконец, 16 апреля не было дано разрешение на публикацию сообщения о том, что бизнесмен Нахум Манбар арестован по соображениям безопасности.
5 мая 1997 года дело Нахума Манбара было передано в суд, ему предъявили обвинение по двум пунктам: непозволительные контакты со стратегическим противником Израиля и передача противнику секретной информации, а также оказание ему помощи, способной нанести ущерб безопасности еврейского государства. Процесс был необычайно долгим и трудным. Нахум Манбар и его адвокат Амнон Зихрони, запросивший гонорар в размере 200 тысяч долларов, пытались убедить суд, что никакой секретной информации Манбар иранцам не передавал, так как все технологии производства горчичного газа, зарина и прочих видов химического оружия описаны в открытых учебниках химии. А назначения закупаемого им оборудования и химических веществ Манбар якобы не понимал и не мог понимать из-за отсутствия у него соответствующего образования. Далее Зихрони убеждал суд в том, что закупавшиеся Манбаром вещества на самом деле являются исходными реактивами для получения не только химического оружия, но и самых обычных дезинсекторов. Наконец, по словам Зихрони, никто не предупредил Нахума Манбара о том, что контакты с Ираном предосудительны, а является ли Иран стратегическим противником Израиля — это еще бабушка надвое сказала. Для подтверждения своей мысли Зихрони вызвал в суд сотрудника Центра стратегических исследований «Яффе» Ифтаха Шапира, который, не моргнув глазом, заявил, что Иран, с его точки зрения, не представляет для Израиля никакой угрозы.
— Даже если у него появятся баллистические ракеты, способные долетать до Израиля, неся ядерные и химические боеголовки? – спросил судья Амнон Страшнов.
— Конечно, – спокойно ответил Шапира. – К примеру, у американцев такие ракеты есть, но разве они представляют угрозу для Израиля?
Обвинение тоже выставило немало свидетелей, среди которых были инженер Кшиштоф З. и Дорон Л. – самые близкие Манбару люди, осознавшие, насколько его деятельность опасна для Израиля. Уже под самый занавес процесса судья Амнон Страшнов, один из самых принципиальных судей Израиля, неожиданно взял самоотвод, заявив, что не может выносить приговор по делу Манбара, поскольку состоит в «особых отношениях» с одним из адвокатов подсудимого — Пнинит Янай. Он признался, что когда Янай ездила по поручению Зихрони в Китай, чтобы добыть доказательства невиновности Манбара, она звонила оттуда Страшнову, и он, таким образом, был осведомлен о планах защиты.
Зихрони поспешил использовать отставку Страшнова для того, чтобы объявить суд над Манбаром незаконным. Он заявил, что процесс является местью Биньямина Нетаниягу бизнесмену, поддерживавшему партию «Авода», и обвинил судью Страшнова в том, что тот якобы согласовывал все свои вопросы к Манбару с премьер-министром, и что адвокат Янай была подослана в его адвокатскую контору израильскими спецслужбами. А пока Нетаниягу, Страшнов и Янай доказывали, что Зихрони лжет, утекло еще немало воды. В результате приговор Нахуму Манбару был вынесен лишь 17 июня 1998 года: 16 лет тюремного заключения. Отбыв две трети срока, он подал просьбу об условно-досрочном освобождении, но она была отклонена. Лишь в 2011 году, за полтора года до окончания срока, Манбар вышел на свободу, но с множеством ограничений – ему запрещено выезжать за границу, контактировать с иностранцами, заниматься каким-либо бизнесом, связанным с оружием, и т.п.
Сегодня, когда Иран недвусмысленно угрожает самому существованию Израиля, уже ясна вся степень тяжести преступления, совершенного Нахумом Манбаром против своей страны и своего народа. И если, не дай Бог, когда-нибудь на Израиль упадет иранская ракета с химической боеголовкой, пенять нужно будет, прежде всего, Нахуму Манбару. А с ним равно и всем тем политикам и руководителям спецслужб, которые оказались настолько слепы и непрофессиональны, что не смогли предугадать будущую иранскую угрозу. Отчасти Нахум Манбар стал козлом отпущения за допущенные ими ошибки и просчеты, а громкий процесс по его делу был призван заретушировать тот факт, что многие израильские компании в обход американского эмбарго в течение ряда лет поставляли Ирану те или иные виды оружия, которое сегодня может вернуться в Израиль бумерангом.