Имя

Марьян Беленький: Моя цель – чтобы во всех театрах мира шли израильские пьесы в моем переводе

Марьян Беленький – писатель, переводчик, журналист, артист разговорного жанра. Уроженец Киева, житель Иерусалима. Знаменит как один из создателей образа тети Сони из репертуара Клары Новиковой, но далеко не только этим. Гордится тем, что является единственным в мире переводчиком израильской драматургии на украинский язык, а также своими успехами в латиноамериканских танцах.
Недавно Марьян Беленький в очередной раз посетил родную Украину, выступил на конференции «Лимуд» в Одессе и дал концерты в Киеве и Черновцах. А заодно проверил, как в Национальном театре им.Франко идет работа над спектаклем по пьесе Ханоха Левина «Крум» в его украинском переводе. Премьера должна состояться в апреле, но скорее всего, господин переводчик появится в Киеве еще в марте – для участия в танцевальном фестивале кизомбы и бачаты.
А в качестве писателя господин Беленький буквально на днях получил престижную премию в Болгарии, став победителем международного конкурса юмористического рассказа «Алеко» – за свой рассказ «Письмо к Богу».
Марьян Беленький дал «Еврейскому обозревателю» интервью, в котором предстал не только как юморист с парадоксальным и афористичным мышлением, но и как человек с драгоценным чувством самоиронии и большой патриот Украины.

– Не хочется начинать с тети Сони – это банально. Но все же, если смотреть объективно, вы сегодня представляете себя как артист жанра «стендап камеди» и переводчик. Но тетю Соню знают все, а значение слова «стендапист» еще нужно многим разъяснять. Как быть?
– Сегодня я, прежде всего, переводчик, а потом – стендапист, писатель, журналист. А еще я танцую. Я не хочу до конца своих дней вспоминать и всем рассказывать, что я – автор тети Сони. Честно говоря, меня достала тетя Соня. Мне это давно уже неинтересно. У меня другая жизнь. У меня сотни образов, в том числе женских…
– Тогда поговорим о переводах.
– Основное занятие, которое меня кормит вот уже четверть века – это перевод пьес с иврита. У меня простая и скромная цель. В мире имеется около тысячи театров на русском языке и сто на украинском. Моя цель – чтобы во всех этих театрах шли пьесы израильских авторов в моем переводе. Как раз недавно закончил очередную рассылку пьес по тысяче театров. На какой билет выпадет выигрыш – не знаю. Но это не лотерейный билет, а облигация. То есть кто-то поставит. Нарисовать «Черный квадрат» – это еще не искусство. Искусство – это убедить лохов, что он стоит миллион долларов.
Авторское право действует 70 лет после смерти автора, я уже своих внуков обеспечил, которых еще нет. Но мой подвиг никому повторить не удастся. Я перевел с иврита все пьесы, пригодные для постановки на русском языке.
В свое время классик израильской юмористики, писатель и драматург Эфраим Кишон дал мне эксклюзив на перевод своих текстов. Тогда издатель Михаил Гринберг, владелец издательства «Гешарим – мосты культуры» приобрел у Кишона права на издание его книг и мобилизовал переводчиков. Все переводы посылали автору, и он выбрал меня. Что неудивительно, так как из всех переводчиков я был единственным профессиональным юмористом. Я перевел три его книги и две пьесы. Обе пьесы идут в России, Украине и США. Но больше всего популярна «Ктуба» («Брачный контракт»), ее в Киеве ставил театр «Актер».
Я-то ехал в Израиль, чтобы стать вторым Кишоном. Однако он сам мне объяснил, почему у меня это не получится. Но обещал раскрутить как своего переводчика – и свое обещание сдержал. Кишон опубликовал в газете «Гаарец» интервью, где назвал меня своим лучшим переводчиком. А в Израиле это открывает все двери.
Я стал переводить других авторов, в частности – Ханоха Левина. А создатель «Масяни» Олег Куваев, уже несколько лет живущий в Израиле, сделал мультик по рассказу Этгара Керета «Расколошматить свина». Там мой перевод, хотя в сети их было несколько.
Я прочел все пьесы, изданные в Израиле за последние 50 лет. Жаль, что пригодных для перевода с иврита на русский не так много. Но у меня есть и украинский язык, и я с удовольствием работаю в этом направлении.
– С переводами разобрались. Перейдем к стендапу.
– Юмор – жанр скоропортящийся. То, что было смешно недавно, сейчас не вызывает даже улыбки. Так же проходит и слава юмористов. Кто сегодня знает куплетиста Михаила Савоярова? А ведь до революции это был самый популярный артист Российской империи.
Я сознательно заинтересовался и занялся стендапом – потому что это знамение времени. Привычный для нас жанр эстрадного монолога уже устарел и уходит. Фактически остался только Жванецкий, но он – гений, неподвластный времени и моде. Идут естественные процессы, и юмор всегда должен соответствовать своей эпохе – то, что смешило вчера, сегодня уже не кажется смешным. Логично, что в последние десятилетия на первый план вышел жанр «стендап камеди», пришедший к нам из Америки. Как некогда итальянская опера стала русской оперой, а французский балет – русским балетом, сегодня американский стендап становится русским стендапом, а равно – украинским, израильским, далее везде.
В стендапе каждый сам себе автор и исполнитель. Я написал единственную пока по-русски книгу о стендапе. Издать, увы, не могу – никому не нужно.
Главное в жанре «стендап камеди» – живое общение. То, чего в принципе не могут дать ни кино, ни театр, ни телевидение. Как джазовый сейшн, когда музыканты выходят из зала и играют вместе с выступающими. Стендап – жанр, родственный КВН и ток-шоу, но все же и ни то, и ни другое. Его основа – импровизация и общение с публикой.
От исполнителя этого жанра требуются совершенно особые качества – интеллект, эрудиция, готовность вести диалог со зрителем, что для исполнителя эстрадных монологов совершенно необязательно, а часто и излишне, как мы видим на примере Петросяна и его многочисленных последователей.
Исторически сложилось, что пионерами и корифеями стендапа были евреи – от Ленни Брюса до Энди Кауфмана. Такой юмор мне близок, я серьезно изучаю законы, правила и приемы стендапа, читаю профильную литературу, которой существует великое множество. В своих выступлениях я варьирую программу в зависимости от публики, от реакции и настроения той или иной конкретной аудитории. Где-то лучше почитать с листа готовые тексты, а где-то лучше поработать в стендапе, глядя в глаза зрителей. Мне это интересно.
Недаром великая и мудрая Джуди Картер (комик-стендапист, автор книги «Библия комедии» – авт.) говорит: «Если ваше выступление прошло хорошо, у вас будет удовлетворение от хорошего выступления. Если прошло плохо – у вас будет бесценный опыт того, чего не надо говорить».
Например, после Львова, Киева, Одессы, Черновцов оказалось, что все мои репризы про Крым, х-ло, «московскую» колбасу из москалей, увольнение Деда Мороза во Львове и т.п. в Израиле не проходят. Половина народу в зале явно обработаны путинской пропагандой. Хорошо, что я успел переобуться в воздухе и сменить тему. А ведь на это было всего три минуты…
И к такому надо быть готовым. Если даже то, что проходит на ура во Львове, в Одессе встречается напряженным молчанием.
– Сколько времени в процентном отношении занимает у вас переводческая работа, а сколько приходится на юмор?
– Хороший вопрос. На самом деле, переводами я занимаюсь 10-12 часов ежедневно, без выходных. А на юмор я специально вообще времени не трачу. Тексты, репризы, фразы приходят в голову во время обычных бытовых действий – когда я делаю пробежки или иду на рынок, даже когда танцую.
– У Жванецкого есть фраза «Глубокое недоумение вызывает внезапно затанцевавший сороковик». А вам ведь, пардон, гораздо больше. Откуда танцы, что вдруг?
– Вовсе не вдруг. Я занимался танцами смолоду, я всегда любил и умел танцевать. А в последние годы увлечение латиноамериканскими танцами – сальса, бачата, меренге – помогает мне поддерживать хорошую физическую форму. Я ведь не ставлю целью победы в танцевальных конкурсах, моя задача – быть в такой кондиции, чтобы ни одна партнерша не отказала мне в танце. Быть в хорошей форме, как физической, так и умственной, абсолютно необходимо – чтобы не стать стариком и не превратиться в растение.
Видели бы вы, как я танцую сальсу…
– Что было в вашей жизни до писательства?
– Можно сказать, что я работаю по своей вузовской специальности «мели, оратор!». Я ведь окончил институт инженеров водного хозяйства в Ровно по специальности «мелиоратор». В Ровно я поехал поступать, потому что после известных событий 1967 года на Ближнем Востоке евреям поступить в киевский вуз стало практически невозможно. Вот я и оказался мелиоратором, и много лет проработал в этом качестве. Но потом мне надоело быть хреновым инженером, и я решил стать профессиональным писателем – благо, писал всю жизнь.
Еще в детском саду я заметил, что для того, чтобы привлечь внимание девочки, ее надо рассмешить. Это до сих пор действует, особенно на партнерш по танцам. Кроме того, я родился в Киеве на Подоле. Это та же Одесса.
На старте моей карьеры писателя-юмориста мне очень помог Роберт Виккерс, который в соавторстве с Александром Каневским писал тексты для Тарапуньки и Штепселя. Я благодарен ему за советы и поддержку.
В 1989 году киевский писатель Александр Володарский представил Кларе Новиковой монологи тети Сони. И я получил признание как профессионал.
– И вы уехали вскоре после этого. Почему? Ведь только пришли известность и деньги.
– Я уехал в 1991 году, когда люди массово ехали не столько куда, сколько откуда. Здесь были пустые полки магазинов, нищета и нарастающий криминал. И появившиеся деньги тратить было не на что. Хотелось просто нормальной жизни. Инициатором отъезда выступила моя жена – на свою голову, как оказалось.
– В Израиле было тяжело?
– Эмиграция – это всегда жестокий стресс и суровое испытание. Кто бы что ни говорил. Моя алия была очень тяжелой. Я пережил глубокую депрессию, настолько сильную, что пришлось лечиться в психиатрической клинике.
В принципе, я так и не сумел приспособиться к жизни в Израиле. Эмиграционный кризис у меня затянулся на четверть века. Развод, инфаркт, диабет – это все последствия эмиграционного кризиса.
С первого дня своей жизни здесь я с удивлением обнаруживал, что люди, у которых нет никаких талантов, прекрасно устраиваются в многочисленных конторах, партиях, редакциях и т.д. Я им всем жутко завидовал. Но теперь пускай они завидуют мне. Сбылась мечта Иванушки-дурачка – на работу ходить не надо, а деньги за переводы пьес будут приходить пожизненно, и даже больше.
– Ваша активная позиция в российско-украинском конфликте зафиксирована и в текстах, и в соцсетях, и на многочисленных фото.
– Да, я с самого начала убежденно и последовательно встал на сторону Украины. Я не езжу в Россию, в Крым, у меня неизбежно испортились отношения со многими коллегами. Но это вопрос принципиальный. Пусть даже я закрыл для себя российский рынок юмора и стендапа. Но как я могу ехать в Москву после своих фото в футболках с надписями «Жидобандера» или «Путин – х-ло», в которых я хожу по Иерусалиму или Киеву? Я ведь не Макаревич или Шендерович – если меня грохнут или арестуют, никто шума не поднимет.
Некоторые выходцы из Украины, те же Клара Новикова и Лолита Милявская, не разобравшись в ситуации и не оценив опасности, съездили в Крым на гастроли и попали под запрет на въезд в Украину, теперь страдают.
А я каждое утро начинаю с событий в Украине, моей родине. И так же активно в русской прессе разных стран мира – США, Германии, Австралии, Канады – я защищаю Израиль.
– Каковы ваши политические взгляды внутри Израиля?
– Я – крайне правый. Но светский. Не люблю ортодоксов, чей аромат святости в Иерусалиме сильно ощутим – особенно в жаркий день в плотных лапсердаках. К сожалению, теперь не общаюсь со своим сыном, который ушел в этом направлении.
И не люблю левых социалистического толка. Еще в 1991 году для Клары Новиковой написал текст, где была такая фраза: «Ради бога, не надо бороться за всеобщее счастье, ибо от этой борьбы только хуже становится. Секрет достижения всеобщего счастья очень прост. Пусть каждый борется за свое личное счастье, за счастье своих близких – тогда всеобщее наступит само собой». Это мое главное политическое кредо.
– У вас репутация человека экстравагантного, даже эпатажного, чуть ли не социопата…
– Я знаю. Меня некоторые откровенно считают сумасшедшим. Что из того? Важно, когда твой имидж является рекламой твоего дела. Вот пишет мне артистка: «Мне нужны твои юмор и остроумие, а не выпендреж».
А эпатаж и выпендреж имеют глубокие исторические корни. Все Евангелие – это набор хорошо продуманных и грамотно проведенных пиар-акций. Хождение по воде, оживление мертвых, распятие, воскрешение. И все это сопровождалось грамотными, врезающимися в память репризами. Мало у кого из стендапистов репризы держатся по две тысячи лет – «Зарыть свой талант в землю», «Просите и дано будет вам, стучите и отворят вам, ищите и найдете», «Негоже отнять хлеб у людей и бросить псам», «Не человек для субботы, а суббота для человека»…
Можно услышать или прочесть, что «Беленький вы…вается, лезет без мыла в любую жопу». Кому не нравится – свободны. Я буду продолжать этим заниматься по простой причине – мне есть что пиарить. У меня десятки нераскупленных монологов для актрис. Десятки неопубликованных статей и рассказов. Десятки переведенных с иврита на русский и украинский пьес.
Я уверен, что творческого человека должно быть видно сразу. На стендаписта в унылом сером костюмчике с галстучком я не пойду, извините. Если ты творческий творец, для которого творческое творчество прежде всего, ты прежде всего должен подумать о создании своего внешнего имиджа. Чтоб тебя сразу отличали от сотни таких же умных.

Беседу вел Иосиф Туровский