Эдуард Тополь: «Я еще ничего
не сделал для Израиля…»
Полку репатриантов прибыло: новым израильтянином стал знаменитый писатель, который ныне живет в Нетании. Предлагаем вашему вниманию интервью, которое он дал Семену ХАЩАНСКОМУ
Эдуард Владимирович Тополь, известный писатель и сценарист, в далеком 1978 году покинул Советский Союз и обосновался в Америке. Но однажды… репатриировался в Израиль.
Его книги переведены на 18 языков. Каждая из них – бестселлер. «Красная площадь», «Завтра в России», «Россия в постели» и многие другие. Я решил во что бы то ни стало встретиться с писателем, чьи книги в юности читал запоем.
— Эдуард Владимирович, самый, наверное, правильный вопрос будет звучать так: «Почему Израиль? Вы столько лет прожили в США. Получили признание».
— Я даже не знаю, как лучше ответить: правду сказать или отделаться стандартной отговоркой. Здесь есть несколько вариантов ответа. Когда я, будучи в Москве, пришел в израильское посольство, меня принял консул, молодой парень. И он задал точно такой же вопрос. Я ему ответил, что мои книги изданы на 18 языках, общий тираж превышает 15 миллионов экземпляров, но для Израиля я ничего не сделал. Выражение его лица было таким, будто я испортил воздух у него в кабинете. А пресс-секретарь, представляя меня послу, сказал: «Это тот самый Тополь, чей «Любожид» способствовал репатриации многих евреев».
— Вы уехали из СССР в 1978 году. В этом же году эмигрировал Сергей Довлатов и многие другие люди искусства. Это был диссидентский шаг?
— Наверное. Я не стану приписывать себе какую-то диссидентскую деятельность в России. Просто стало невыносимо. Невзирая на мои литературные и киношные успехи. Мне исполнилось сорок лет. Нужно было принимать решение: или оставаться у этого корыта, расталкивать локтями и соответствовать правилам быдла или, хлопнув дверью, уехать. Что я и сделал. Главной задачей той эпохи была борьба с Империей Зла. В Нью-Йорке на 32-й улице рядом с публичной библиотекой находился Дом Свободы. У входа висела большая карта мира. Процентов семьдесят суши было окрашено в красный цвет.
— Империя разрасталась…
— Она уже разрослась по всему миру. От Африки до Никарагуа, Латинской Америки. Это сейчас мы узнали от Митрохина (бывший сотрудник архивного отдела Первого главного управления КГБ СССР, впоследствии — перебежчик), что советские дипломаты вывозили в Италию горы долларов. Я был в Италии в 1978 году. Весь Рим был заклеен гигантскими портретами Ленина, транспарантами с пятиконечной звездой, Че Геварой, Фиделем Кастро. Только Брежнев помешал им захватить власть. Он испугался, что это станет противовесом Кремлю. На Виа Витторио-Венето, одной из главных улиц Рима, шла многотысячная демонстрация медсестер. Девушки были одеты в строгие черные платья и белоснежные чепчики. Мой приятель перевел надписи на транспарантах: «Мы хотим, чтобы нам давали мясо дважды в неделю, как в России». Вы понимаете меня? Нет, вы не понимаете. Суть в том, что итальянские журналисты напрямую переводили наш московский сленг. Раньше говорили: «Там дают мясо», и это означало, что в каком-то магазине появилось мясо. Итальянцы полагали, что в СССР мясо раздают даром. А мы в это время стояли в огромных очередях на Мосфильме, где можно было отоварить талоны. Два килограмма в одни руки. Поэтому итальянские дуры голосовали за коммунистов. В надежде на бесплатное мясо. Так работала эта система. Хоть та страна была нищей, но все верили в ее могущество.
— Значит, всему виной неправильный перевод?
— Почему? Вот в Венесуэле попробовали внедрить.
— Да, мы видим к чему это привело.
— Да. Вот на этом внутреннем драйве я и поехал в Америку, а не в Израиль. Я хотел при помощи своих книг объяснить Западу, что из себя представляет СССР. Мне повезло. Моя книга «Красная площадь» разошлась полумиллионным тиражом. Меня читали везде. На улице, в метро. Поэтому я могу смело сказать, что в развале СССР есть и моя заслуга. Когда Советы пали, меня стали издавать в России. Это были огромные тиражи. Только пиратских копий более двух миллионов. Тогда я решил уехать к своему читателю. Сейчас меня русская тема больше не интересует.
— Иссяк поток?
— Нет. Там тем выше крыши. Пусть сами пишут. Я для себя Российскую тему исчерпал. Меня как-то спросил Дима Быков: «Вот вы написали столько знаковых книг, а что сейчас?» Я ответил, что сейчас должно появиться новое поколение писателей. С новым взглядом. Другая Россия.
— Ну, сравнивать СССР и сегодняшнюю Россию довольно сложно.
— Уже не сложно. Просто это уже не так интересно. Вот Израиль – это очень занимательно. К тому же я так часто начинал все с нуля. Своим еврейским носом чую, что здесь масса возможностей для писателя. Но пока я помалкиваю. Надо получше узнать страну.
— Почему тогда в начале 70-х Довлатов, Бродский, вы нашли пристанище в Америке, а вот Эфраим Севелла сразу выбрал Израиль?
— Ну, потом-то он переехал в Америку. Я с Фимой на эту тему не разговаривал. Когда я уезжал в Америку, Эдита Утесова и Леонид Осипович попросили передать ему привет. Они дали мне его телефон. Как только я приехал, сразу же ему позвонил. Приехал к нему в гости. Он обитал в гостинице «Астория». Жил с прелестной испанкой, жгучей брюнеткой. Он встретил меня в домашнем халате, вальяжный, красивый, толстый. Это он уже из Израиля прилетел. И он мне тогда сказал: «В Америке только два русскоязычных писателя живут на литературные гонорары, Солженицын и я». И даже Бродский преподает в университете. Я сказал, что буду третьим. Так оно и вышло. Я не хочу сравнивать писателей. Например, Сережа Довлатов работал на «Радио Свобода» и поэтому пил. Каторжная работа. Это сейчас издают стенограммы его выступлений, а тогда мы все были просто эмигрантами. Вы думаете, легко было попасть на радио? Фиг (смеется). Надо было высиживать в приемной и ждать пока кто-нибудь из сотрудников радио выйдет. Дверь открывалась, и сотрудник зачитывал задание. Говорил, что и за сколько надо написать. За это платили 50 долларов. По тем временам – хорошие деньги. И вот так можно было просидеть весь день. Потом этого человека – я не буду называть его имени – надо было вести в ресторан, который располагался недалеко от радиостанции, на Бродвее. После чего я сказал, что больше я туда – ни ногой. Я был свободным человеком. Ни семьи, ни детей. У Сергея же были жена и дочка, потому и приходилось ему ходить на ту каторгу.
— Многие эмигранты, рассказывая о начале пути, любят вспоминать, как они работали таксистами, уборщиками, кассирами. С чего началась ваша эмигрантская жизнь?
— А я нигде не работал. Изначально выбрал такой образ жизни. Я уже говорил, что не должен был кормить семью. Я уверен, что, не имей Довлатов семьи, он вряд ли пошел бы работать. В Нью-Йорке вполне можно выжить и на доллар в день. Я это проверил на себе. Когда я прилетел в Штаты, мне выдали чек на сто долларов от еврейской организации «Хиас» и послали на работу. Я сообщил им, что, мол, писатель, сценарист. На это они мягко заметили, что этого добра здесь хватает. Меня отправили на бумажную фабрику, клеить конверты. Я сходил, отметился и вернулся. Не мое. Потом меня отправляли работать кассиром в банк, но и там я не нашел себя. Когда им это надоело, они сказали: «Раз ты не годишься для работы на фабрике и в банке, поедешь грузчиком в книжный магазин». Это был огромный магазин с собственным издательством. Туда я решил пойти. На то время я уже писал «Любожида». Я же ехал именно с желанием писать. Рассказ о моих приключениях на Шереметьевской таможне я написал за один день, в Вене. Я хорошо помню, как грузный таможенник ломал буквы на моей пишущей машинке. Он нажал на букву Ф, и она выскочила. Поднял ее и, глядя мне в глаза, переломил. Мне показалось, что ломают мои пальцы. Я спросил его: «Что ты делаешь?!» Он ответил: «А вдруг они золотые». Над нами издевались как могли.
— Мое знакомство с вашим творчеством началось с романа «Завтра в России». Это прогностический роман. Вы выступили в роли пророка. В 1987 году вы предсказали распад Советского Союза. Практически с точностью до дня.
— Да. Жизнь прочла книгу раньше всех. И не стала что-то додумывать или придумывать.
— Что стало причиной написания романа? Ведь в 1986-1987 годы люди еще не задумывались о таком историческом фортеле.
— Почему? Когда в генсекретари пришел Михаил Сергеевич, он сразу начал с нововведений и перестроек. Это же замечательный материал. Перестроить страну. Я жил в то время в Торонто и принялся за роман. Полтора года я писал это произведение. Жена требовала, чтобы Россия избежала гражданской войны. А у меня все складывалось иначе. Для меня было важнее понять человека. Я писал книгу как художественное исследование, как пасьянс. Зная эту систему изнутри, я хотел представить, что произойдет. Откуда я брал материал? Радио «Свобода» выпускало дайджест советской прессы. Страниц на 50-80. Кроме того, Горбачев ездил по стране, и его речи записывались. Не те, что печатались в «Правде», а настоящие. На звуковой дорожке был слышен его кашель. Надо было понять ход его мыслей. Он тогда камуфлировался под «партийного ортодокса». Если взять его речи, то это ужас. Партийная демагогия. И внезапно в этой речи он говорил что-то от себя. Вот эти отрывки я собирал. Это была большая работа. Роман тогда напечатали только в «Новом русском слове». Мои агенты в четырнадцати странах тогда ждали мою новую книгу. Я выслал, и все отказались. Такое фиаско! В то время на Западе была повальная «горбомания». Возле Таймс-сквер горели неоновые буквы «Горби, Горби». Всеобщая эйфория. И тут я со своей книжкой. Непорядок. Да и день я практически угадал: у меня в романе события происходят двадцатого августа, а в жизни – девятнадцатого.
— Именно из-за схожести числа и зародились слухи о вашей связи с разведкой.
— Я получал сведения из Свердловского обкома партии. Частичные. Это уже потом поползли слухи о моих связях с КГБ. Бред чистой воды. Просто в роман тяжело было поверить. Мне говорили в издательствах: «Даже если это правда, то такая правда нам не нужна». Дословно. У меня были большие планы на эту книгу. Я жил от гонорара до гонорара. А тут такое. Я никогда не откладывал деньги на черный день. Сразу все тратил. Женился, снял дом, родил ребенка.
— То есть миллионера Тополя не существует?
— Конечно нет. Ведь большая часть моих книг выходила в России, а это совсем другие деньги.
— Эдуард Тополь как автор политических детективов – это одна ваша сторона. Но есть и другая. Вы автор эротической прозы. Что привело вас в этот жанр? Книги содержат достаточно откровенные сцены. Я бы даже сказал, порнографические. Я проследил параллель с классиком американской литературы Чарльзом Буковски, отцом «грязного реализма».
— Извините, я не читал Чарльза Буковски (смеется). Я бы сказал, что мое появление в жанре – это стечение обстоятельств.
— Давайте сразу определимся – истории реальны?
— Частично. Я об этом пишу в начале книг. «Россия в постели» писалась не для печати. Мы были молодоженами. Денег хватало, и мы поселились в гостинице на Бродвее. В той самой, в которой жил Фима Севела. В то время он жил уже один, красивая испанка испарилась. У нас собралась чудесная компания, и мы каждый вечер гуляли по Бродвею, а утром, до работы, ради развлечения я писал эротические рассказы. Молодая жена спала, а я в туалете кропал. Для увеселения юной супруги. Когда она просыпалась, ее ждал готовый рассказ. Мы читали и шли на работу. Потом из этого получилась книжка, которую я прятал от всех. Но однажды прилетела моя голландская издательница и спросила: «У тебя что-нибудь есть?». Я ответил, что пишу одну книгу в год. И на данный момент ничего нет. Она не унималась, не верила, что у писателя нет в загашнике рукописи. Я сдался и показал ей «Россию в постели», предупредив, что это просто сборник эротических рассказов. Я немного переживал, что подумают люди. Она меня успокоила: «Ну скажи мне, кто будет читать по-голландски? Все читают по-английски, по-французски или на русском. А тираж в 10000 для тебя сущая мелочь». Я согласился.
Вскоре книга появилась на прилавках магазинов. И тут началось. Мне стали приходить кипы писем от женщин. Каждое утро в издательстве мне, словно почтальону, вручали новый пакет корреспонденции. Среди писем мне как-то попалась открытка. Там было написано: «Мне четырнадцать лет. Я прочла вашу книгу. То, что вы пишете, просто детский сад. У меня уже было сто мужчин. Если хотите, я вам расскажу». Я, конечно, с ней встречаться не рискнул. Все-таки 14-15 лет. Я ей написал: «Если ты не врешь, запиши свои рассказы на кассеты и пришли мне». Она прислала. Оказалось, что на кассетах отличный материал.
— Давайте поговорим про еще один ваш жанр. Книги о русской мафии. Вы писали с натуры? Вы были знакомы с представителями криминальных структур?
— Книг не так много. Всего одна «Охота за русской мафией». Хотя помню, как мне позвонил Иваньков. Да, тот самый, покойный Япончик. Уговаривал написать о нем книгу. Убеждал меня, что он диссидент и борец с советской властью. Я сорок минут его слушал, а потом извинился и сказал, что это не моя тематика. Отказать ему напрямую я не рискнул. Так что опыта в рассказах о русской мафии у меня не слишком много. Эта тема меня заинтересовала еще в Вене. Я собирал материал для «Любожида». Тогда я узнал, что в 1978 году КГБ намеренно разбавлял еврейскую эмиграцию русскими бандитами. В то время в Союзе была проблема с хлебом. Его нужно было закупать за границей. Америка поставила условия: мы поможем вам, а вы нам. Они потребовали увеличить квоту на выпуск евреев из СССР. Партия пошла на уступки и увеличила до 50 000. Арабские страны взвыли. Наметился серьезный конфликт. И тогда в Кремле решили пойти другой дорогой. В лагерях, когда у заключенного заканчивался срок, ему делали интересное предложение. «Вот тебе паспорт, и теперь ты Рабинович. Если есть возражения, то мы тебе сейчас еще срок намотаем, и будешь сидеть лет десять». И немало воров и убийц уезжали с еврейскими паспортами. Проблема в том, что по приезду эти люди не менялись. Они как были бандитами, так и остались ими. Я брал интервью у первого главаря русской мафии в Италии. Там ничего еврейского.
— Эдуард, мы говорили с вами о прошлом. Давайте перейдем к настоящему. Недавно в Израиль с краткосрочным визитом прилетал Дональд Трамп. На ваш взгляд Америка вчера и сегодня – это огромная разница?
— Америка сильно изменилась, к моему глубокому сожалению. Я прилетел в Америку при Картере. Она была в ужасном положении. 13% безработицы, 14% инфляции. Может, наоборот, я точно не помню. Нью-Йорк официально считался банкротом. Нечем было платить зарплату муниципальным мусорщикам. Мусор на всех улицах был до второго этажа. Черные мешки горами лежали возле домов. Мусорщики бастовали. А они получали, на секундочку, 16 долларов в час. Поверьте мне, в то время проще было добиться успеха в Голливуде, чем попасть на работу мусорщиком. Я слушал о различных перипетиях наших эмигрантов, но ни один из них так и не смог стать мусорщиком. Это была несбыточная мечта. Потом пришел Рональд Рейган и поднял Америку. Великое время. Я тоскую по нему. К сожалению, как мне кажется, больше такого расцвета не будет. Почему? Потому что эти, с позволения сказать, президенты Клинтон и Обама пустили в страну несметное количество эмигрантов, только чтобы эти нахлебники за них голосовали. За Хиллари-Шмиллари и других представителей Демократической партии.
— Сегодня страной правит Дональд Трамп. Вы наверняка знаете его больше как бизнесмена, а не политика.
— Трамп поднялся на моих глазах. В топ-миллиардеров. Он пускался в самые рискованные проекты. Строить для богатых значит работать на очень узкий круг людей. Он проваливался и поднимался. Да, он не Рейган. Но рейганы рождаются раз в 500 лет. Трамп был лучшим среди всех кандидатов.
— Что вы можете сказать о «сегодня» в России? «Завтра» уже было.
— Изменения происходят в разные стороны. К сожалению, население России очень внушаемо. В Америке мне никто не мог внушить уважение к Клинтону. Это просто невозможно. В России 86% населения можно внушить все что угодно. Но есть и положительные вещи. Впервые за тысячелетнюю историю был отменен государственный антисемитизм. Он остался только на бытовом уровне. Но так было всегда. Отмена квоты на поступление в высшие учебные заведения, назначение на высокие посты, пресечение антисемитских организаций. Это что-то значит. Сегодня религиозные евреи в России чувствуют себя свободно. Можно свободно молиться. Однако в других областях масса поводов для критики. К сожалению, я предполагаю, что как только Путин уйдет, все вернется. Кстати, в былинные времена брали штраф с каждого киевлянина, чья жена бегала до жидов. Это было в 922 году. Русские женщины нас, слава Богу, любят.
— Сегодня вы уже в Израиле. Это очередная авантюра? Вы в уважаемом возрасте. Каков Израиль вашими глазами за то время, что вы здесь?
— Что я могу сказать? Живу в Нетании, на улице Ницца. Меня окружают французы. Жизнь – как в Париже. Мне грех жаловаться. Конечно, я не прилетел сюда с восемью долларами в кармане. Треть страны говорит на русском. Я часто слышу о себе: «Это тот самый Тополь?»
— Это все, конечно, хорошо. Нетания, треть говорит на русском языке. Но вы же читаете израильскую прессу на русском языке? Вы же в курсе, что происходит в стране. Я бы хотел услышать ваше мнение.
— Я только делаю первые шаги. Три дня назад я купил радиоприемник. Начал слушать «РЭКу». Был даже на эфире. Я считаю, что у меня пока нет права на оценку. Единственно, что меня здесь радует – это политический театр.
— Вам легко далось решение уехать из Америки?
— Это был шаг. Очень интересный.
— То есть мы не говорим, что в вас взыграла еврейская кровь и потянуло на историческую родину?
— Я представлял себе, куда я еду. У меня здесь много родственников. К тому же я часто здесь бывал.
— Но все же почему именно Нетания?
— Этот город привлек меня своей красотой. Морем. Это же как мой родной Баку.
— Эдуард Владимирович, большое спасибо за беседу. Что бы вы могли пожелать израильтянам?
— Избавляйтесь от «совковости». Вам спасибо за возможность высказаться.
