Имя

«А ВСЕ-ТАКИ ЯШКА ГЕНИЙ!»

так сказал И.В.Курчатов о Якове Зельдовиче

Яков Зельдович

Сегодня наш рассказ о Якове Борисовиче Зельдовиче – академике АН СССР, докторе физико-математических наук, виднейшем физике-ядерщике, одном из создателей ядерной и водородной бомб.
Яков Зельдович, который родился 8 марта 1914 года в Минске,  никаких «физико-математических» генов не имел. Отец Борис Наумович Зельдович был  юристом, членом коллегии адвокатов, мама Анна Петровна Кивелиович – литератор-переводчик, окончившая Сорбонну. Когда Яша был еще маленьким, семья переехала в Петербург. Там способный мальчик пошел в школу – сразу в третий класс. Хотя его способностей, энергии и любознательности  хватало на все школьные предметы, особый интерес он проявлял именно к математике и физике.
Интересно, что систематического образования будущий академик так и не получил. Поначалу Яков трудился в должности лаборанта в Институте механической обработки полезных ископаемых. Директором этого заведения был уже тогда широко известный А. Ф. Иоффе, и отношения молодого сотрудника, который за короткое время успел заработать среди коллег репутацию строптивого и самоуверенного «вундеркинда», с начальством не сложились. И хотя Якову пришлось уйти с этой  работы, он оставался без дела недолго – уже через неделю стал лаборантом в Институте химической физики (ИХФИЗ).

В это же время он поступил на заочное отделение физико-математического факультета Ленинградского университета, но  буквально через полгода непостоянный юноша подал в деканат заявление об отчислении по собственному желанию. На этом метания не закончились и Яков поступил на физмат уже Политехнического университета, снова на заочное отделение. Но, как говорится, вы будете смеяться, парень бросил и этот вуз, так и не доучившись.  То есть «нормального» диплома о высшем образовании у Якова Зельдовича не было.
Правда, при этом молодой человек непрерывно и настойчиво занимался самообразованием, тем, что его интересовало – физикой, химией и иностранными языками. Талантливый и любознательный парень без конца донимал институтских специалистов своими бесчисленными вопросами, при этом буквально фонтанируя фантастическими идеями. Ему удалось настолько заинтересовать институтское руководство, что он был зачислен в аспирантуру без наличия диплома.
Через некоторое время произошло объединение Института химической физики с другими научными центрами, и таким образом был создан Физико-технический институт (ФТИ). Его руководителем стал тот самый Абрам Федорович Иоффе, что поначалу несколько встревожило Якова. Однако теперь его опасения были напрасны. Ознакомившись с работами молодого дарования, маститый ученый пригласил совершенно обалдевшего аспиранта Зельдовича в свою научно-исследовательскую группу. И не ошибся: уже в 1936 году Яков защитил кандидатскую, а через три года – докторскую диссертацию. Темами его научных работ стали исследования  по адсорбции и катализу, наиболее важной частью которых стали результаты изучения адсорбционной изотермы Фрейндлиха. При этом молодой ученый установил и математически обосновал реальный смысл ранее непонятной эмпирической закономерности.
…Спустя много лет, в 1984 году, «недоучка» Яков Зельдович, он же трижды Герой Социалистического Труда и академик, скажет: «Да будут благословенны те времена, когда ВАК давала разрешения на защиту ученых степеней лицам, не имеющим высшего образования!»
В то время произошло знаменательное для мировой науки событие: известный английский физик Джеймс Чедвик открыл нейтрон. Началась эпоха физики нейтронов – пока еще мало кому понятной, но уже ощутимо значимой и грозной ядерной физики. А.Ф.Иоффе созвал научный семинар, где огласил телеграмму от Чедвика о его открытии. Известие было принято с большим воодушевлением, участники семинара утвердили резолюцию и согласовали ответную телеграмму о том, что с энтузиазмом готовы включиться в новую для всех работу по развитию нейтронной физики. Для Зельдовича резолюция оказалась пророческой.
В 1939-1940 гг. Яков Зельдович совместно со своим учителем и другом Юлием Борисовичем Харитоном дали «наш ответ англичанам». Они разработали теорию цепных ядерных реакций, дали расчет ядерного цепного процесса в уране, рассмотрели кинетику реактора и указали на принципиальную роль нейтронов для регулирования его работы.
Невероятно, но факт: в то время, когда ведущие физики Великобритании, США и Германии усиленно занимались ядерными, в том числе и военными, исследованиями при полной поддержке своих правительств, косное кремлевское руководство считало подобную работу своих исследователей второразрядной, «неплановой». А потому Зельдович с Харитоном трудились на этом «фронте», так сказать, на общественных началах, не получая за это ни гроша, засиживаясь в своих лабораториях по вечерам допоздна.
Сразу после начала войны, летом 1941 года, ФТИ был срочно переведен из Ленинграда в Казань. И когда танковые колонны Гитлера, сминая сопротивление Красной армии, устремились вглубь страны, кремлевское руководство наконец-то спохватилось и обратилось за помощью к ученым. Перед институтом была поставлена задача – в кратчайший срок создать ракетное оружие. Решение ее Иоффе поручил Зельдовичу. И тот справился блестяще: откорректировав теорию горения пороха и точно рассчитав внутреннюю баллистику ракетного снаряда, Яков Борисович дает оборонной промышленности возможность начать массовое производство снарядов для грозных «катюш». И уже совсем скоро наши артиллерийские батареи обрушили на гитлеровцев уничтожающий шквал залпового ракетного огня этих установок. Как подтверждают историки, вклад «катюш» в окончательную победу над фашистами был огромен. А немецким  военным специалистам, работавшим на Гитлера, так и не удалось разгадать тайну «снарядов Зельдовича».
Параллельно Зельдович совместно с Д.Франк-Каменецким разработали тонкую теорию скорости распространения пламени в газовых смесях с учетом кинетики. В теории детонации он обосновал гипотезу Чепмена-Жуге, впервые объяснил явление предела детонации, решил задачу удара с большой скоростью по поверхности среды. Эти столь необходимые для военной промышленности исследования дали возможность лаборатории Якова Зельдовича переехать в Москву, как только это стало возможным.
Естественно, сам Яков Борисович Зельдович и его деятельность были строго засекречены. После победы в мае 1945-го его лабораторию перевели под общее начало знаменитого Курчатова, который собрал коллектив из лучших физиков страны. Сначала работали в Москве, затем – в городе Сарове (сверxсекретный «Арзамас-16»). Время было непростым – после произведенных Соединенными Штатами ядерных взрывов в Хиросиме и Нагасаки конфронтация с Западом стала угрожающей, и СССР начал готовить собственный ядерный проект.
По приказу руководства страны ученые были разделены на группы с условными названиями «Израиль» и «Египет», от которых требовалось срочно начать параллельную работу по изготовлению атомного оружия. Непосредственное руководство обоими колективами по-прежнему было поручено И.В.Курчатову. Зельдович оказался в группе «Израиль», в которой работали также Ю.Харитон, Л.Ландау, А.Сахаров, Е.Гинзбург и ряд других выдающихся физиков. В свою очередь, группа «Египет», работавшая в секретном сухумском КБ под руководством А.Забабахина, была усилена немецкими физиками-атомщиками, доставленными из разгромленной Германии. Спешили все: в США советским ученым противостоял мощный проект «Манхэттен», где работали уже создавшие атомную бомбу Оппенгеймер, Теллер и другие знаменитые ученые из разных стран мира. Кроме того, по данным советской разведки, американцы начали работу и над водородным оружием. В 1949 году (не без помощи агентуры, работающей на Советский Союз, которой удалось заполучить важные разработки и расчеты американцев) коллектив Курчатова создал советскую «сдерживающую» атомную бомбу. Личный вклад Зельдовича в эту работу трудно переоценить, равно как и его огромные заслуги в создании в 1953 году очередного детища советской военной науки – водородного оружия.
Любопытно, что Яков Зельдович,  будучи настоящим патриотом своей страны и посвятив научную деятельность укреплению ее обороноспособности, так и не вступил в партию, более того, всегда сторонился политики. Партийное руководство молча терпело – академик Зельдович как теоретик термоядерного оружия был все-таки важнее, чем очередная пропагандистская «победа».
После 20 лет напряженной работы на военном поприще Зельдовича наконец-то отпустили «на волю». И Яков Борисович с головой окунулся в давно полюбившуюся ему астрофизику. Нам, простым смертным, практически невозможно представить себе сложность и значимость решенных им проблем. Если коротко – астрофизик Зельдович доказал, что источниками энергии квазаров (внегалактических «маяков Вселенной») являются особые диски, расположенные вокруг имеющихся в самой галактике «черных дыр», то есть огромных пустот, способных при вращении испускать электромагнитные волны. Кроме того, Зельдович разработал необходимую для понимания проблем расширения Вселенной теорию «горячей» плазмы. А затем установил, что возникающие при образовании галактик плотные плоские образования (теория «блинов») являются скоплением тех же самых галактик. Интересно, что зарубежные астрофизики долго не могли поверить, что эти и другие исследования и открытия сделаны одним человеком. Они на полном серьезе считали, что «Зельдович – это коллективный автор, псевдоним крупного научного коллектива». И были поражены, узнав правду. После чего директор Европейского космического агентства Р.Боннэ почтительно назвал Зельдовича «гигантом современной астрофизики».
В конце жизни академик Зельдович стремился объединить те области знаний, которыми занимался в разные периоды. Раздумья о микро- и макромире привели его к оригинальному выводу: «Человечество, как никогда, находится на пороге замечательных открытий. Все ярче выступает идея глобальной физической теории, все большую роль играет геометрия. Может быть, в высшем смысле, не буквально, окажется прав Эйнштейн, а его теория, сводящая силы тяготения к геометрии, окажется моделью всеобъемлющей теории».
Академику П.Л.Капице принадлежит мысль о том, что науку надо делать легко – ведь это часть жизни. В полной мере это относится к Якову Борисовичу, который обладал редким талантом быть естественным во всех проявлениях своей многогранной жизни. Он великолепно владел пером – это видно по книгам и статьям, всегда следил за новинками художественной литературы, читал на французском языке Золя и Гюго, был в восхищении от Франсуазы Саган, любил поэзию, особенно Пастернака.
«Познание – одна из форм аскетизма» – с этим утверждением Ницше Зельдович был категорически не согласен и наглядно демонстрировал это. Вечный искатель и труженик, он действительно любил жизнь: с удовольствием катался за рулем подаренной правительством «Волги», как заправский байкер гонял по Арзамасу на любимом мотоцикле. Да и на крутых институтских лестницах за ним тоже было не угнаться. «Наш всегда молодой профессор!» – восторгались своим шефом сотрудники. И он был действительно молод душой и сердцем. Подтянутый, остроумный, Яков Борисович всегда пользовался успехом у женщин и нередко,  чего греха таить, отвечал им взаимностью. У Якова Борисовича было пятеро детей, причем от разных женщин. Однако всем им – законным и незаконным – он постоянно помогал, содержал финансово, и, как вспоминал в своих мемуарах А. Д. Сахаров, мечтал когда-нибудь собрать вместе.
Знаменитый ученый так никогда и не «забронзовел», имел множество друзей,  очень любил веселиться, был организатором и заводилой многих праздничных вечеров и сам очень любил розыгрыши. Так в июне 1958 года, когда его избрали действительным членом Академии наук, коллеги и друзья в честь этого события организовали дружеский «мальчишник», на котором преподнесли виновнику торжества академическую шапочку с надписью «Академия наук» и… шорты с надписью «Действительный член». Зельдович хохотал до слез, а потом и сам веселил собравшихся, назначив себя самого тамадой праздничной вечеринки.
Немецкий физик, нобелевский лауреат Рудольф Мессбауэр  в свое время инициировал выдвижение Я. Б. Зельдовича на Нобелевскую премию и колебался лишь в выборе науки – по химии или по физике. Об этом говорили и многие  другие видные ученые Западной Европы и США. По новизне и блеску своих идей и по значимости полученных результатов Зельдович был, бесспорно, представителем науки нобелевского масштаба и в физике, и в химии.
Умер Яков Борисович Зельдович 2 декабря 1987 года в Москве и был похоронен на Новодевичьем кладбище. Ну а нерукотворный памятник ему поставила благодарная Наука.