Гений чистой красоты
Тринадцатый чемпион мира Гарри Каспаров заметил, что каждый его великий предшественник так или иначе соответствовал своей эпохе. В этом смысле Михаил Таль символизировал короткую «оттепель» послесталинского СССР и начало космической эры.
НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ВСТРЕЧА
Таль не был шахматным вундеркиндом. Если польский еврей Шмуль Ржешевский, вошедший в историю шахмат как американский гроссмейстер Самуэль Решевский, уже в восемь лет гастролировал с сеансами одновременной игры по европейским столицам и громил соперников, то рижский школьник Миша познакомился с древней игрой лишь в 10 лет. При этом он с детства проявлял недюжинные способности в математике и отличался фантастической памятью.
О Тале существует множество легенд. Одна из них – о его первой, несостоявшейся встрече за доской с Михаилом Ботвинником. Как рассказывал шахматный журналист Виктор Васильев, после победы в матч-турнире 1948 г., принесшей ему мировую шахматную корону, Ботвинник отдыхал в Юрмале. 11-летний Миша узнал, где живет чемпион, и явился на дачу с шахматной доской под мышкой, полный желания сразиться с кумиром. Понятно, что к Ботвиннику его не пустили.
Позднее Таль настаивал, что выдумал эту историю. Возможно, так оно и есть, но в любом случае легенда символична: победителю нельзя почивать на лаврах, поскольку претенденты уже стучатся в его дверь. Знак судьбы не был угадан, и до матча 1960 г. Ботвинник и Таль – неслыханное дело – не сыграли ни одной официальной партии.
ПО ВОСХОДЯЩЕЙ ТРАЕКТОРИИ
В 1954 г. 17-летний Таль становится мастером. В 1956-м дебютирует в чемпионате СССР – на то время едва ли не сильнейшем шахматном турнире в мире. А год спустя становится чемпионом страны, обыграв в последнем туре выдающегося мастера тактических шахмат Александра Толуша. И тут самое время напомнить, что в 1957 г. СССР отправил в космос первый искусственный спутник Земли. Новая ракета взлетела и на шахматную орбиту.
Советские шахматы того времени были пропитаны духом Ботвинника. Именно при нем древняя игра превратилась в науку. Чемпион привнес в шахматы невиданную до того времени аналитическую работу, глубокие секретные дебютные наработки, индивидуальную подготовку к каждому сопернику. Для него шахматная партия была в первую очередь поиском истины. Таль же в течение всей жизни искал в шахматах красоту.
Его шахматы того времени были принципиально иными. По стилю игры он напоминал легендарного американца Пола Морфи, неофициального чемпиона мира середины XIX в. На доске пылали пожары и бушевали цунами. Бросая в огонь атаки все новые фигуры, не считаясь с жертвами, Таль создавал такое напряжение, что, не выдерживая его, сгорали именитые гроссмейстеры. Потом в кабинетной тиши почти всегда находилось опровержение гусарским рейдам рижанина, но это было непросто сделать под тиканье часов и под гипнотическим взглядом соперника. «Для многих моих коллег красота игры заключается в торжестве логики, прекрасная партия – это классическое здание с безупречными пропорциями. Я тоже нередко добиваюсь цели с помощью здравого смысла, но все же больше ценю в шахматах триумф алогичности, иррациональности, абсурда. Короче говоря, мне дороже всего тот миг, когда на доске катет длиннее гипотенузы», – говорил он в одном интервью.
Зрелищные, комбинационные, полные драматизма партии сформировали армию поклонников Таля. А он продолжал штурмовать вершину за вершиной. В 1959 г. Таль отправляется на претендентский турнир в Югославию, где собрался весь цвет мировых шахмат – от экс-чемпиона мира Василия Смыслова до будущих чемпионов Тиграна Петросяна и Бобби Фишера. В партии со Смысловым Таль на 14-м ходу без видимых оснований жертвует фигуру и через 12 ходов склоняет соперника к капитуляции. «Многие жертвы вообще не нуждаются в конкретном расчете, достаточно взгляда на возникающую позицию, чтобы убедиться в их правильности», – говорит Таль в одном из интервью. Еще более точно эту мысль позднее формулирует Гарри Каспаров: «Его манера играть, конечно, была абсолютно неповторимой. Это был единственный человек в моей жизни, который варианты не считал, он их видел. Шахматисты обычно просчитывают комбинации: он туда – я сюда. А Таль через толщу вариантов знал, что где-то в районе восьмого хода будет так-то. Аналогичное бывает у великих музыкантов, великих ученых: обыкновенному человеку надо считать, прикидывать, а они видят все».
Набрав 20 очков из 28 возможных, Таль выиграл претендентский турнир и торжественно пообещал журналистам начать матч против Ботвинника ходом e2–e4. «Таль в чемпионской форме! Он предприимчив, как Ботвинник, балансирует над пропастью, как Ласкер, коварством в дебюте и миттельшпиле близок к Эйве, неожиданностью и фантастичностью замыслов идет по стопам Алехина, а блеском игры напоминает Морфи», – писала в конце 1959 г. Deutsche Schachzeitung.
СОЛНЦЕМ ПОЛНА ГОЛОВА…
15 марта 1960 г. Таль сдержал слово: ход королевской пешкой был сделан в Москве на сцене Театра им. Пушкина. Тысячи людей, следивших за ходом партии на демонстрационных досках, установленных на улице у здания театра, стали свидетелями первого поражения чемпиона.
Гром грянул в шестой партии, когда Таль, что называется, на ровном месте отдал Ботвиннику коня за пешку и инициативу. Зал взорвался аплодисментами, и судья по требованию чемпиона перенес партию в закрытое помещение. Но Ботвинника это не спасло. Он не мог приспособиться к «дикой игре» соперника. При этом молодой Таль проявлял себя недюжинным психологом: он сознательно шел на обострение, заставлял Ботвинника записывать ход в откладываемой позиции. 7 мая 1960 г. ничья в 21-й партии (+6; -2; =13) явила миру нового и самого молодого чемпиона (25 лет спустя этот рекорд побил Каспаров). «Меня поражало, что партнер, вместо того, чтобы играть „по позиции“ (так меня учили в молодости), делает с виду нелогичный ход; логика его имела лишь сугубо практический смысл – поставить партнера перед трудными задачами», – прокомментировал свое поражение Ботвинник, который, похоже, в тот же день начал подготовку к матчу-реваншу.
Совсем по-другому встретил новое утро Таль. На вопрос журналиста о самочувствии он выпалил, не задумываясь: «Солнцем полна голова!» Когда об этом рассказали Ботвиннику, он проворчал: «До чего дошли шахматы: чемпионом мира стал болтун». Ни экс-чемпион, которого эти слова вывели из равновесия, ни журналист, пришедший от экспромта Таля в восторг, видимо, не знали, что эти слова принадлежали Иву Монтану…
«ОТТЕПЕЛЬ» ЗАКАНЧИВАЛАСЬ
В отличие от аскета Ботвинника, на шахматный трон взошел жизнелюб и балагур. Таль был душой компании, злоупотреблял алкоголем, нещадно курил, пользовался благосклонностью женщин. И при этом оставался играющим чемпионом, не меняя свой стиль, что требовало нешуточной энергии. Стоит ли удивляться, что у него начались проблемы со здоровьем, и незадолго до матча-реванша ему удалили почку. Врачи рекомендовали отложить поединок на месяц, но Ботвинник, по-прежнему пользовавшийся поддержкой партаппарата и спортивных чиновников, потребовал… приезда Таля в Москву для врачебного освидетельствования. «Узнав об этом, – вспоминал Юрий Авербах, – Таль усмехнулся: „Ничего, я его обыграю и так”».
И это была не последняя ошибка молодого чемпиона. Таль, уверенный в своих силах, почти не готовился к грядущему сражению. Результат не заставил себя ждать. Символично, что, как и в предыдущем матче, последней оказалась 21 партия. Ботвинник ее выиграл (+10; -5; =6) и подарил Талю еще один титул, который он сохраняет до сих пор: самого молодого экс-чемпиона мира по шахматам.
«Этот талевский стиль, открытый, был отражением советского общества, облегченно вздохнувшего после ежовых рукавиц сталинизма. Это была, действительно, „оттепель“. Политически все совпало. Если эту аналогию продолжать, то победа Таля не могла быть долгой потому, что „оттепель“ заканчивалась», – скажет позднее Каспаров.
НЕ ДО КОНЦА РАЗГАДАННОЕ СОВРЕМЕННИКАМИ
Потом в карьере Таля было еще несколько взлетов, хотя он уже не мог претендовать на мировую корону. В 1972 г. он выдал беспроигрышную серию из 83 партий, выиграв подряд пять турниров. Два года спустя провел без поражений семь турниров и 93 партии. Этот мировой рекорд не побит до сих пор. В феврале 1988 г. он выиграл первый чемпионат мира ФИДЕ по молниеносной игре, в котором ни Каспаров, ни Карпов не дошли до финала.
Свою последнюю турнирную партию Таль сыграл 5 мая 1992 г. в Барселоне. Его соперником был молодой гроссмейстер Владимир Акопян, которому уже тяжелобольной экс-чемпион мира предложил ничью на третьем ходу. Акопян отказался и был разгромлен прямой атакой. «Гениальное полотно, открытая тактическая игра – как последний урок молодым талантам, как напоминание о молодом Тале, взрывающем бастионы многоопытного Ботвинника на пути к шахматной короне», – написал об этой партии гроссмейстер Михаил Гуревич.
Прямо из Барселоны Таль был перевезен в московскую больницу, где врачи оценили его состояние как безнадежное. Но 28 мая он еще сбежит из клиники и сыграет свой последний турнир – чемпионат Москвы по блицу, в котором займет третье место, нанеся единственное поражение победителю – Гарри Каспарову.
28 июня 1992 г. Таль скончался в больнице и был похоронен на еврейском кладбище Шмерли в Риге. За свою почти 40-летнюю шахматную карьеру он сыграл 2397 партий, выиграв 940 и проиграв 259 из них.
«Гений в шахматах опережает свое время, но ведь увидеть это можно только потом, оглянувшись. С этой точки зрения гениями можно назвать отнюдь не многих – Морфи, Стейниц… Может быть, Таль. Рижский гроссмейстер привнес в шахматы нечто не до конца разгаданное современниками…» Это сказал о Тале другой экс-чемпион мира – Тигран Петросян.
