Даешь досрочно!

Михаил ФРЕНКЕЛЬ | Номер: Март 2013

Вперед! Ура! Даешь досрочно!..
В былое время этими лозунгами пестрели страницы советских газет. Они звали народ на трудовые подвиги. Особое внимание уделялось этому самому «даешь досрочно!». По телевидению самозабвенно показывали празднования Нового года в июле сталелитейной или другой ударной бригадой. С елкой, шампанским, поздравительными речами и всем прочим. Следовать примеру героев труда, выполнивших годовой план, настоятельно советовали всем. Увы, далеко не у всех получалось.
Те времена и обычаи ушли в прошлое. И все же…
Нам хотелось бы достойно отметить День смеха. Но «Еврейский обозреватель» пока что выходит в свет только раз в месяц. Вот мы и подумали, что первоапрельская подборка, появившаяся ближе к маю – это немного не то, что надо. Поэтому воспользовавшись давним лозунгом: «Даешь досрочно!» мы решили опубликовать ее в мартовском номере нашей газеты.
Читайте и смейтесь на здоровье!

…А ВСЯ СПИНА БЕЛАЯ

Рано утром с нескрываемым злорадством я стучал в дверь своего соседа Подкукуева – балбеса и разгильдяя, каждый год первого апреля обрушивающего на меня одну-единственную шут­ку: «У тебя вся спина белая».
Стучал долго. Но добудился. Заспанный Подкукуев в несвежей майке и трусах отворил дверь и протер глаза.
— Слышь, Подкукуев, — гаркнул я. — Душа горит, а не с кем поделиться. Хочешь, что-то тебе расскажу?
— Давай, рассказывай, — неохотно буркнул он. — Кстати, что это тебя давно не было видно?
— Так про то и разговор. Ты знаешь, где я был?
— Ну где? На даче, что ли, валандался?
— Да, на даче — пятидесятиэтажной.
— Что, – что?
— То-то. В Майами я был.
— Придурок, я помню, что сегодня первое апреля.
— А ты на меня посмотри. — С этими словами я шагнул из темного коридора в освещенную солнцем комнату и, скосив левый глаз, посмотрел на себя в зеркало. Там я увидел, что и ожидал, — лицо загорелого человека. А вот Подку­куев этого явно не ожи­дал увидеть.
— Вот мать… — только и вымолвил он. И после паузы доба­вил. — Давай, расска­зывай.
— Ты помнишь Костю Смака? — на­чал я.
— Того, что в шко­ле у всех по карманам шмонал? Так он же, по-моему, сейчас в пя­тый раз срок мотает.
— В том-то и дело, что не мотает. Он года три назад вышел и теперь бизнесом занимается.
— Да знаю я этот бизнес — «Гоп, – стоп, мы подошли из-за угла».
— Ничего подобного. Он хозяин десятка киосков и одного ресторана. И вообще в порядке. Так вот, три недели назад я встретил его у этого самого ресторана. Я на работу бежал, а он из своего «мерса» вылазил. Сразу и не узнал его. Такой козырный, вальяжный. И немного выпивши.
— Гриша, — говорит. — Друг. Рад тебя видеть. Сколько лет, сколько зим. Давай зайдем ко мне в ресто­ран. Посидим, я угощаю.
А что, думаю. Бог с ней, с работой, все равно зарплату с ноября не платят. Зайду.
Зашли. Сидим, выпиваем, закусываем. Официантки длинноногие, туда-сюда шмыгают. Услужливые такие: «Вам налить? Чем будете закусывать?» А как же, сам хозяин гуляет.
И тут, понимаешь, Смак совсем захмелел и вдруг говорит:
— Гриша, друг, совесть замучила меня. Я тебя в школе обижал, деньги отнимал…
— Да что то за деньги, копейки были, — отвечаю.
Правда, про себя думаю, и сейчас зарплата копейки.
— Э, нет-нет, — надрывается Смак. — Обижал. И вот теперь я решил долги отдавать. Давай махнем со мной в Майами. Я тут с одной шалавой хотел поехать, но пошла она… Лучше со старым другом проветрюсь.
Тут, видно, я на него как-то не так посмотрел, потому что он сразу меня успокоил:
— Да нет, не бойся, я не «голубой». Мы там с тобой таких телок снимем. Положись на меня, я там уже два раза был.
А я скажу тебе, Подкукуев, уже и сам здорово набрался. Махнул рукой и согласился.
— Ладно, поехали, только у меня и паспорта-то заграничного нет.
— А это уже мое дело, — усмехается Смак.
Берет из рук охранника мобилку, набирает номер и громко так в трубку говорит.
— Ивана Ипатьевича мне.
И после паузы:
— Ваня, слышишь, это Костик. Тут нужно срочно дипломатический паспорт соорудить. Для кого? Для Петрушина Григория Степановича. Ага? Ага… Когда ксива будет готова? Послезавтра? Отлично, а я в долгу не останусь, ты же знаешь…
Здесь я остановил свой рассказ и взгля­нул на Подкукуева. Выкатив глаза, он по­тихонечку сползал со стула на пол. «Ага, дей­ствует», — подумал я. И продолжал:
— Ну, что сказать, Подкукуев. Если тебе говорили, что Майами — сказка, тебе ничего не говорили. Все Шахерезадины россказни тут меркнут. Представь себе, си­дишь на берегу в шезлонге. Теплый океан омывает твои ступни, рядом на столике мартини, сигары, фрукты. А на коленях у тебя смуглая девочка Наоми воркует. Вот посмотри.
Я лениво вытянул из кармана карточку (грубый фото­монтаж, сделанный за пятерку Васькой из «Городского курьера») и сунул под нос уже теряющему сознание Подкукуеву.
— А-а-а, — только и простонал он. — Это же Наоми Кэмбелл.
— А кто ее знает, Кэмбелл или Бэмбелл, — цинично хмыкнул я. — Но в постели вытворяет такое…
При этих словах Подкукуев наконец-то потерял созна­ние. А я сходил на кухню, набрал в кастрюльку холодной воды и выплеснул ему на лицо.
Подкукуев открыл зенки.
— Лох, — сказал я ему. — Я все выдумал. Спи спокойно, дорогой товарищ.
— А как же фотка? — не веря своему счастью, прошептал Подкукуев.
— Грубая подделка.
— А загар? — уже бодрее спросил он.
— Крем с ваксой.
— Нет. Ты просто меня утешаешь, — промямлил Подкукуев.
Тогда я повернулся к нему тылом и задрал до головы рубашку.
— На, кретин, смотри. У меня вся спина белая!..

Михаил ФРЕНКЕЛЬ

ЧИТАТЕЛЬ

— Скажите,«Вашингтон поц» есть?
— Не «поц», а «пост»! Пожалуйста.
— А «Юманитэ Ла-Манш»?
— Диманш. Прошлогодняя.
— Неважно. А вот эта газета в завитушках, чья?
— Китайская. Или японская.
— Посчитайте.
— Простите, вы что читаете на всех языках?
— Да, листаю на всех языках.
— Но вы же ничего не понимаете?
— Мне что своих забот мало? Листаешь, — чувствуешь везде черти что, — значит, у тебя все как у людей! Как перцовый пластырь оттягивает.
Культурный человек должен быть в курсе чужих неприятностей.

Семен АЛЬТОВ