Возвращение израильского Улисса
Не так давно израильская служба внешней разведки «Моссад» решила наконец рассекретить часть материалов, связанных с проектом «Улисс» — до того неизвестной широкой публике операции по внедрению группы израильских разведчиков в среду палестинских арабов.
В числе прочего было решено предать гласности имя одного из главных героев этой операции Ури Исраэли, прожившего под чужой маской 15 лет. Имя другого израильского «Улисса» остается засекреченным и о нем разрешено писать, используя псевдоним «Ицхак», несмотря на то, что обоих разведчиков уже нет в живых…
Нужный человек в нужном месте
Листая разрешенные к общему доступу материалы проекта «Улисс», невольно возвращаешься в самое начало 1950-х годов. Молодое еврейское государство только что отстояло свою независимость в схватке с армиями пяти арабских государств и сейчас задыхается в тисках арабского террора.
Террористы приходят отовсюду — из Египта, Иордании, Сирии, из арабских и бедуинских деревень внутри страны. Исэр Харель, глава созданной почти одновременно с государством Общей службы безопасности (ШАБАК), пытается понять, идет ли речь о действующих врозь террористических группах, или же они управляются из одного или нескольких центров, находящихся в арабских странах или в Европе. Добытые его сотрудниками обрывочные сведения говорят о том, что следы террористов тянутся за границу, далеко за пределы Израиля, и Харель убеждает своего патрона и старого друга, премьер-министра Давида Бен-Гуриона создать еще одну спецслужбу для действий за рубежом. Так рождается израильский «Моссад», во главе которого оказывается все тот же Харель. Почти сразу агенты нового ведомства появляются в самых различных странах мира, включая и арабские.
Несмотря на отсутствие опыта, они добывают поистине бесценную информацию и проводят ряд блестящих операций, но ни у ШАБАКа, ни у «Моссада» все еще нет никаких сведений о том, что делается в главных гнездах террора, упрятанных в среду палестинских арабов — в деревнях и лагерях беженцев Газы, Иордании, Сирии…
Неудивительно, что в 1952 году Исэром Харелем овладевает идея внедрить агентов непосредственно в населенные пункты палестинцев под видом тех же беженцев или даже жителей арабских деревень Израиля. На первый взгляд, особой сложности эта задача не представляла: в Израиле на тот момент проживало немало евреев – выходцев из арабских стран, прекрасно знавших арабский язык и обычаи, да и внешне мало чем отличающихся от арабов. Но для того, чтобы они могли успешно выполнить свою миссию и какое-то время выдавать себя за своих, для каждого такого агента надо было создать достоверную легенду, продумать пути его внедрения, способ связи с начальством и т.д. Решение этой задачи Харель решил поручить Сами Мория, будущему главе арабского отдела ШАБАКа, а тогда еще совсем молодому сотруднику «Моссада».
Автору этих строк посчастливилось быть знакомым с этим легендарным израильским разведчиком, у которого по сей день, несмотря на преклонный возраст, сохраняется ясный и острый ум. Судьба свела нас в больнице. Мы оказались соседями по палате, и поначалу я решил, что господин Мория в прошлом был бухгалтером или банковским служащим. На эти мысли невольно наводила его внешность типичного еврея — «маленького человека». Лишь спустя пару дней, когда мне удалось его немного разговорить, я понял, какую удивительную встречу подарила мне нежданно свалившаяся на меня болезнь.
Как выяснилось, Сами Мория родился в иракском городе Басра, где с отличием окончил школу. Арабский язык и Коран он, по его словам, знал намного лучше многих своих одноклассников. «Конечно, нам, евреям, запрещалось присутствовать на уроках Корана и шариата, но разрешалось стоять во время этих уроков на улице у окна класса и слушать объяснения учителя. Вот я и слушал», — объяснил свое знание исламской теологии Мория.
В 1941 году он стал одним из основателей еврейских отрядов самообороны в Ираке, дававших отпор местным фашиствующим молодчикам, а спустя некоторое время переехал в Багдад и был назначен координатором группы, помогавшей евреям Ирака нелегально перебираться в подмандатную Палестину. В 1947 году он сам прибыл в Палестину, сразу же вступил в ряды военизированной еврейской организации «Хагана», а затем вошел в группу Исэра Хареля, занимавшейся созданием ШАБАКа. Почти сразу после провозглашения Государства Израиль Сами Мория успешно выполнил несколько ответственных заданий в Европе и арабских странах и к 1952 году считался уже необычайно опытным сотрудником.
Лучшего кандидата на роль разработчика и координатора проекта «Улисс» найти было трудно. Да и другого кандидата на эту роль у Исэра Хареля попросту не было…
Кстати, название проекту дал, судя по всему, именно Харель. И не только потому, что был большим поклонником творчества Джойса, просто каждому из будущих разведчиков предстояло стать своего рода Одиссеем. Так же, как этот древнегреческий герой, они должны были покинуть родину, и так же, как ему, им предстояло рано или поздно вернуться домой, пройдя через множество опасностей и приключений.
Только добровольцы — шаг вперед!
Мория начал с того, что четко определил те критерии, по которым должны были отбираться кандидаты для участия в проекте. Безусловно, помимо способности овладеть всеми необходимыми разведчику навыками, они должны были свободно говорить и писать на арабском языке, внешне походить на арабов, быть молодыми, чтобы провести 5-10 лет в тылу врага, а затем вернуться и начать жизнь заново — найти работу и создать семью. Само собой, их можно было привлечь к такой сложной и опасной миссии только на добровольных началах. Но самое главное требование — это должны быть убежденные сионисты, патриоты Израиля и еврейского народа, не способные на предательство ни при каких обстоятельствах. Поэтому кандидатов Сами Мория решил искать из числа только что прибывших репатриантов из Ирака и Сирии, которые до того принимали активное участие в деятельности сионистских организаций своих стран.
В назначенный день все отобранные им кандидаты — более 20 человек — были приглашены на собеседование. Многие из них, входя в кабинет, робели: несмотря на то, что Сами был всего на несколько лет старше, он казался им высокопоставленным сотрудником самой секретной службы страны, прошедшим огонь и воду. Да так оно, в сущности, и было.
Всем кандидатам Мория задавал один и тот же вопрос: согласны ли они принять участие в секретной миссии на благо Израиля, связанной с проживанием вдали от семьи, возможно, среди арабов, и со смертельным риском. Были отобраны 14 кандидатов в возрасте от 18 до 22 лет, из которых в итоге осталось только 9, остальные отсеялись в процессе подготовки. Большинство из этих парней были выходцами из Ирака (видимо, сказалось происхождение самого Мория), остальные — из Сирии. Между тем, если сирийский акцент арабского языка был довольно близок к тому, с которым говорили палестинцы, то акцент выходцев из Ирака выдавал их с головой. Сами Мория заранее приготовился к тому, что «переделка» акцента станет одной из самых трудных задач. К счастью, с ивритом и английским у этих ребят проблем не было, а некоторые вдобавок свободно владели французским.
После собеседования их ждала встреча с психологами и графологами, которые должны были установить, способны ли будущие «одиссеи» хранить секреты, обладают ли они необходимыми для работы разведчика эмоциональной устойчивостью и уровнем интеллекта и т.д.
Уже тогда, на подготовительном этапе операции, Сами Мория положил глаз на Ури Исраэли, выделив его из всех остальных участников проекта. Этот парень во многом походил на него самого, кроме того, он знал его раньше как брата своего близкого друга Шнеура Исраэли, одного из лидеров сионистского подполья в Ираке. В 1947 году Мория подготовил переправку из Ирака в Палестину четырех молодых евреев, среди которых был и 16-летний Ури Исраэли. По дороге все четверо вначале были ограблены, а затем попали в руки иорданской полиции. Около месяца юноша просидел в тюрьме в Амане, упорно выдавая себя за бедуина, который бежит от кровной мести. Причем играл он так убедительно, что иорданские полицейские в конце концов поверили в эту версию и отпустили его, после чего он благополучно добрался до Палестины. Понятно, что когда Харель заговорил с Мория об операции «Улисс», тот сразу же подумал об Ури Исраэли.
Мория не пригласил Ури на собеседование, а сам поехал к нему в Хайфу, где тот работал на железной дороге, подробно рассказал о проекте, попросил подумать и через несколько дней дать ответ.
— О чем тут думать?! Я готов! — сразу же ответил Ури.
— И все же мне хотелось бы, чтобы ты пару дней «переспал» с этой идеей и только потом связался со мной, — заметил на это Мория.
Спустя три дня в его кабинете раздался звонок.
— Сами, я «переспал» и все обдумал, — раздался в трубке голос Ури. — Когда можно к тебе приехать?
С другим членом этой героической группы, Ицхаком, Сами Мория также познакомился через его брата, сотрудника ШАБАКа. «Тот был умница, большой интеллектуал, но совершенно не подходил для такой миссии, — вспоминает сегодня Мория. — У Ицхака интеллекта, возможно, было поменьше, зато нервы куда крепче, да и актерских способностей побольше…»
Для прохождения подготовительного курса всю группу поселили в большом заброшенном доме в самом центре Яффо, на Иерусалимском проспекте. В каждой комнате размещались по два курсанта, в центральном зале был устроен класс для занятий. Учиться приходилось с утра до вечера. Уроки пользования радиопередатчиком сменялись занятиями боевыми искусствами и умением обращаться со взрывчаткой, потом следовали уроки по взлому и обыску квартир и сейфов, стрельбе, копированию документов и, само собой, по арабскому языку и исламской теологии, которые вел лично Сами Мория.
Рассказывать о себе товарищам по учебе и называть им свое настоящее имя будущим разведчикам категорически запрещалось, чтобы в случае провала одного из них он даже под пытками не мог выдать остальных. Пытаться каким-либо образом связаться с друзьями и родственниками также запрещалось, для всего мира эти 14 парней стали как бы пропавшими без вести. Лишь раз в месяц Сами Мория навещал родителей каждого из них и передавал, что с их сыном все в порядке, просто тот не имеет права встречаться с ними.
Сами Мория по сей день не может забыть, как на нем буквально повисла мать одного из парней и, рыдая, закричала:
— Да паду я жертвой к твоим ногам, дай мне взглянуть на него хотя бы одним глазком, со стороны. Одним глазком дай взглянуть, чтобы я поверила, что он и в самом деле в порядке!
— Не положено, мамаша, вынужден вам отказать, — твердо отвечал Мория, разжимая руки женщины и чувствуя, что сейчас сам расплачется от сочувствия к ней.
Потом вдруг выяснилось, что у одного из курсантов, под псевдонимом Давид, очень характерная внешность и его мгновенно узнают на улице родственники и недавние друзья. Однако парень он был толковый, было крайне жалко его терять, и потому в один из дней Мория отдал указание… сделать Давиду пластическую операцию.
Месяц шел за месяцем. Пятеро курсантов, не выдержав нервного и физического напряжения, сошли с дистанции. Все девять оставшихся оказались выходцами из Ирака. На последнем этапе курса, длившегося полтора года, каждому Улиссу начали строить личную легенду. Каждый должен был знать историю своего происхождения, место жительства и имена всех своих «предков» так, чтобы комар носа не подточил.
В 1954 году Сами Мория доложил Исэру Харелю, что его воспитанники готовы к выполнению задания. Одиссеям пришло время покидать родную Итаку…
Да будет на то воля аллаха!
В один из дней 1954 года Исэр Харель и Сами Мория появились в кабинете тогдашнего главы израильской полиции генерала Аарона Шлюша и попросили его пристроить двух «своих людей» — Ури Исраэли и Ицхака — на курсы подготовки конных полицейских, предназначенные для израильских арабов. Само собой, генерала заставили поклясться, что он никому не расскажет об операции «Улисс», а затем посвятили в некоторые ее детали. «Моссаду» было важно, чтобы Ури и Ицхак попали в группу курсантов, в которой не было бы тех, кто мог усомниться в легенде этих двух парней, и именно это должен был обеспечить Шлюш.
— С огнем играете, людей на смерть посылаете, но так и быть, помогу, — сказал генерал.
На самом деле роль полицейского-араба была почти идеальным прикрытием, мало того, она обеспечивала дальнейшее мягкое внедрение агентов в палестинское общество, и Харель с Мория гордились этой своей идеей. Ицхак по окончании курса для полицейских был направлен в одно из арабских сел в Галилее, где представился арабом из Яффо, семья которого бежала в 1948 году в Газу, после чего он потерял с ней связь. Версия эта выглядела вполне правдоподобно, так как никакой связи с сектором Газа у Израиля тогда не было.
Настоящему испытанию эта легенда подверглась уже через несколько месяцев, когда умер староста деревни, в которой служил Ицхак, и на его похороны съехались арабы со всех концов страны, среди которых оказался и какой-то старик из Яффо. Он начал подробно допытываться у Ицхака, где тот жил в Яффо, как выглядел его дом, с кем он дружил в детстве, в какой кофейне любил проводить время его отец…
— Я помню его! — наконец провозгласил старик. — Его отец любил захаживать в ту же кофейню, что и я, и этот мальчик часто сидел у меня на коленях! О аллах, как ты вырос!
Ицхак действительно был высоким и очень красивым парнем, что порождало определенные проблемы. Многие девушки в деревне заглядывались на него, некоторые даже по вечерам тихонько стучали в его двери, а однажды в нее постучала жена одного из старост. Дальше в чистом виде повторилась история библейского Иосифа: Ицхак стал умолять женщину не вводить его в грех и не бесчестить мужа, которого он безмерно уважает, а женщина стала угрожать, что если он не ответит на ее чувства, она скажет всем, что молодой полицейский ее изнасиловал… Каким-то образом вся эта история закончилась благополучно, но Сами Мория предпочитает не вдаваться в ее подробности.
В то же время чем дальше, тем больше в деревне шептались по поводу того, что такой красивый и успешный парень, как новый полицейский, до сих пор не женат, то и дело пытались сосватать ему какую-либо местную девушку. Чтобы отбиться от назойливых сватов, Ицхак заявил, что в Газе у него есть невеста и что его сердце принадлежит только ей.
Но тут грянул 1956 год, началась Синайская кампания, и Газа оказалась оккупированной Израилем. Староста деревни немедленно обратился к израильским властям с просьбой помочь работающему у них хорошему парню в поисках его невесты. Пришлось Ицхаку на несколько дней покинуть деревню, сделав вид, что он направляется в Газу. Вернулся он оттуда хмурым, с почерневшим лицом, и рассказал, что стерва-невеста сбежала в Иорданию и там вышла замуж. Разумеется, все жители деревни сочувствовали новому Фархаду, оставшемуся без своей Ширин.
Правда, однажды Ицхак едва не оказался на грани провала. Это произошло, когда некий высокопоставленный офицер полиции приехал инспектировать арабское подразделение, и полицейские-арабы были построены на плацу для встречи высокого гостя. Неожиданно водитель офицера, еврей-выходец из Ирака, узнал в Ицхаке друга своего детства.
— Как давно я не видел тебя, Ицхак! — закричал он, обнимая друга. — Где ты пропадал все это время?!
Ицхак попытался отстраниться, начал говорить, что водитель, видимо, принял его за кого-то другого, потом назвал его сумасшедшим, но ничего не помогало: водитель продолжал обнимать его. Когда Ицхак с силой оттолкнул его в сторону, тот побежал к начальнику, чтобы доложить, что «здесь происходит что-то странное». Офицер, который, разумеется, понятия не имел о проекте «Улисс», пообещал разобраться. Но в тот самый момент, когда он начал разбираться, на столе у офицера зазвонил телефон, и мужской голос в трубке сухо порекомендовал ему не лезть не в свое дело и как можно скорее забыть об этой истории…
Тем временем в судьбе Ури Исраэли происходили куда более крутые повороты. Как и Ицхак, он приступил к службе в арабской конной полиции, но спустя несколько месяцев упал с лошади и получил тяжелую травму. После больницы сослуживцы-арабы пристроили пострадавшего товарища в дом одной из арабских семей в Яффо, где он должен был отлежаться, пока не встанет на ноги. Семья эта необычайно трепетно ухаживала за своим гостем, причем особенное усердие в помощи больному проявляла юная дочь хозяев, 16-летняя красавица Мирьям. Благодаря ее усилиям, настал день, когда Ури Исраэли снова мог ходить, но приговор врачей был однозначен: он больше никогда не сможет скакать на лошади, и ему придется оставить службу в полиции. Сами Мория это было даже в определенной степени выгодно: теперь, когда Ури окончательно закрепил свою легенду, он решил послать его в качестве преподавателя Корана и исламской традиции в бедуинское племя аль-Азазма. Имидж фанатичного мусульманина должен был открыть перед Ури Исраэли двери в подпольные радикальные исламистские группировки.
Что касается остальных участников проекта «Улисс», они тоже различными путями достаточно успешно выполнили первую часть задания, превратившись в палестинцев. К примеру, двоим из них было велено под видом палестинских беженцев, незаконно перешедших границу с Иорданией, появиться в одном из кафе расположенного на территории Израиля арабского города Умм-эль-Фахма. «Фишка» заключалась в том, что в этом кафе работал осведомитель израильской полиции. Не прошло и часа после появления в нем «беженцев», как возле кафе появились полицейские, выволокли «нелегалов» на улицу и стали жестоко их избивать (разумеется, не подозревая, что бьют евреев). Сидевший в стороне Сами Мория чувствовал, как все в нем сжимается при каждом новом ударе, но одновременно был чрезвычайно доволен: арабы приняли этих парней за своих, а значит, они все сделали правильно.
Избитых в кровь «палестинцев» доставили в ближайшую тюрьму, где они быстро сдружились с сидящими там террористами и укрепили свою легенду. Таким образом, все вроде бы шло по плану, но тут один из надзирателей тюрьмы, выходец из Ирака, каким-то образом опознал в одном из новых заключенных еврея и заговорил с ним. Это мгновенно возбудило подозрения соседей по камере по отношению к «новеньким», и никакие попытки убедить их в том, что надзиратель ошибся, не помогли. Новичкам решили устроить экзамен, который должен был доказать, арабы они или нет: обоим поручили произнести в пятницу проповедь на основе определенных стихов Корана. Вся тюрьма, затаив дыхание, ждала этой пятницы. Когда же она наступила, оба новичка произнесли такую глубокую патриотическую проповедь, что под конец «проверяльщики» с восторгом подняли их на руки и так, на руках, пронесли по тюремному коридору.
Продолжение следует…
