Израиль

Зеэв Ханин: «В новом правительстве Ликуд
будет иметь устойчивое большинство»

Иосиф Туровский | Номер: 05/317 Май 2019

Итоги выборов в Кнессет 21-го созыва для «Еврейского обозревателя» прокомментировал один из ведущих израильских политологов, главный специалист Министерства абсорбции профессор Зеэв Ханин, хорошо знакомый нашим постоянным читателям.

– Зеэв, что вы скажете о результатах выборов?
– Состоявшиеся в Израиле 9 апреля 2019 года внеочередные парламентские выборы предваряла редкая по накалу страстей и почти до самого конца не очевидная по возможным итогам избирательная кампания. Когда неделю спустя, после всех пересчетов и проверок, были объявлены окончательные результаты, оказалось, что в Кнессет 21-го созыва прошли 11 партий из 38 принявших участие в выборах.
Победу в очередной раз одержал правый лагерь, в сумме набравший 65 из 120 парламентских мандатов. Ведущая сила этого лагеря правоцентристская партия Ликуд («Сплоченность») увеличила свое представительство с 30 до 35 мандатов, а ее лидер Биньямин Нетаниягу получил возможность четвертый раз подряд (и пятый раз за свою политическую карьеру) возглавить правительство Израиля.

«Естественными» партнерами Ликуда по нынешней и будущей коалиции являются партии трех типов, фракции которых уже рекомендовали президенту Израиля Реувену Ривлину поручить именно Нетаниягу сформировать новый правящий кабинет.
Первый тип представляют партии, сочетающие «секторальную» электорально-политическую базу с общенациональной повесткой дня. А именно – правоцентристская или «светская правая» партия «Наш дом Израиль» (НДИ) бывшего министра обороны Авигдора Либермана, которая в новом Кнессете представлена фракцией из пяти мандатов. А также имеющее такое же число депутатов Объединение правых религиозно-сионистских партий (ОПП) – «Еврейский дом», «Национальное единство» и «Сила Израиля». Основную массу их избирателей составили религиозные сионисты из еврейских поселений Иудеи и Самарии и из городов со смешанным и религиозным населением внутри «зеленой черты». Этот электорат разделяет достаточно жесткую платформу этих партий в области внешней политики и безопасности, которые в этом смысле достаточно близки к НДИ и к правому крылу Ликуд, а также поддерживает их в вопросах взаимоотношения религии и государства.
Замечу в скобках, что религиозные сионисты, разделяющие более либеральный подход к роли религии в жизни общества и в политической системе страны, предпочли поддержать другие правые и центристские сионистские партии.
Второй тип включает собственно секторальные партии, которые на этот раз представлены двумя списками религиозных ультра-ортодоксов, так называемых «харедим» – сефардская партия ШАС и блок партий ультрарелигиозных евреев-ашкеназов «Яадут Ха-Тора» (Еврейство Торы, ЕТ). Они увеличили свое представительство с соответственно шести и семи до восьми мандатов каждый. Лидеры этих партий, как правило, не претендуют на общенациональное лидерство, и в основном обеспокоены продвижением темы бюджетных выплат в пользу своего электората, в массе своей малообеспеченного по израильским понятиям. Также они заботятся о поддержании статуса ультрарелигиозных общин и контролируемых ими социальных, муниципальных и образовательных учреждений. Поэтому депутаты из таких списков считаются (и это неоднократно подтверждалось) удобными партнерами в любой коалиции – как правой, так и левой. Особенно в свете того факта, что вопросы арабо-израильского конфликта занимают в их официальных платформах периферийное место.
И все же идеологические воззрения избирателей этих партий чаще склоняют их к правой части политического спектра, что во многом сближает их с наиболее консервативной частью религиозных сионистов, с которыми они имеют общие взгляды на роль религии в государственной и общественной жизни. Потому и ШАС, и ЕТ считаются и в самом деле являются на практике частью «широкого» правого лагеря Израиля.
Наконец, к третьему типу – «общенациональные» партии, намеренные присоединиться к новой правящей коалиции – наряду с Ликудом можно отнести и собственно центристскую партию Кулану («Все мы»), основанную в декабре 2014 года бывшим министром связи от партии Ликуд Моше Кахлоном. Подобные партии регулярно возникают с целью освоить эквивалентные 4-5 мандатам электоральные голоса, плавающие между правым и левым лагерем. Также такие партии пытаются собрать, и часто успешно, максимально возможное количество избирателей с умеренных флангов этих лагерей, вынося за скобки менее актуальные для таких политических инициатив внешнеполитические сюжеты и предлагая либо фигуру популярного лидера, либо привлекательную идею.
На прошлых выборах Кулану смогла реализовать такой «максималистский» вариант, получив 10 мандатов и пост министра финансов для самого Кахлона. Успех его деятельности в новом качестве, несмотря на полученный его партией контроль над министерствами финансов, строительства, земельным, над другими управлениями и соответствующими комиссиями Кнессета, оказался весьма умеренным. Поэтому нынешнюю избирательную кампанию партия в итоге завершила со скромными четырьмя мандатами, с трудом пройдя электоральный барьер. Основная масса оставшихся у Кулану избирателей пришла в эту партию (которая, похоже, имеет перспективу разделить судьбу своих центристских предшественников, являющихся проектами не больше, чем на одну-две каденции) из умеренно-правой части политического спектра.
Потому следующим шагом Кахлона может стать уже обсуждаемое, по информации СМИ, его возвращение в Ликуд, фракция которого в этом случае вырастет до 39 мандатов. Что-то по типу выборов 2003 года, когда другая социально-центристская фракция «русской» секторальной партии «Исраэль ба-Алия» (ИБА), завоевавшая на тех выборах лишь два мандата, также влилась в Ликуд. Тогда ее лидеры Натан Щаранский, вскоре возглавивший Еврейское агентство «Сохнут», и нынешний спикер Кнессета Юлий Эдельштейн весьма преуспели в создании собственного влиятельного внутрипартийного лагеря. И такой сценарий, судя по всему, выглядит привлекательным и для Кахлона.
– Как, на ваш взгляд, выглядят перспективы формирования правительства?
– Что касается Ликуда, то он по итогам выборов и возможного слияния с Кулану, да и в случае отсутствия такого слияния, оказывается в почти беспрецедентной для последних двух десятилетий ситуации – когда правящая партия всегда (за единственным исключением) контролировала менее четверти из 120 парламентских мест, и потому была меньшинством в любой коалиции, широкой или узкой. В новом правительстве Ликуд будет иметь устойчивое большинство, правда, его стабильность будет зависеть от любого коалиционного партнера, чей выход из правительства означает потерю коалицией парламентского большинства. Наиболее сложным партнером, в кармане которого, если верить многочисленным оценкам, находятся едва ли не ключи от будущей коалиции, вновь обещает стать НДИ.
Собственно, с громкой отставки лидера НДИ Авигдора Либермана 14 ноября 2018 года с поста министра обороны (формально второго по значению поста в правительстве) по сути и началась избирательная кампания в Кнессет 21-го созыва. А причиной ухода Либермана была его неготовность согласиться с решением военно-политического кабинета правительства Израиля от 13 ноября 2018 года о прекращении огня, направленного на боевиков контролирующей сектор Газа террористической группировки ХАМАС. На прекращении огня, по данным СМИ, настоял премьер-министр Биньямин Нетаниягу – в то время как Либерман требовал возобновить точечные ликвидации лидеров группировки в качестве пролога к демонтажу режима ХАМАСа в целом. Есть основание предполагать, что подобные разногласия между Либерманом, который вновь требует для себя пост министра обороны вместе с гарантиями свободы действий в отношении Газы, и Нетаниягу, пока настроенного на сохранение статус-кво по данному вопросу, продолжат быть проблемой взаимоотношений двух лидеров.
Вторым камнем преткновения в будущей коалиции обещают стать гражданские вопросы, в первую очередь, в сфере отношений государства и религии. НДИ в своей ипостаси правой «светской» партии настаивает на принятии без изменений разработанного минобороны закона о всеобщем призыве в ЦАХАЛ, включая призыв харедим (на сегодняшний день молодые люди этого сектора, почти поголовно числящиеся учащимися религиозных иешив, получают почти автоматическое освобождение от призыва). Также НДИ настаивает на выдаче разрешения на работу общественного транспорта и предприятий сферы услуг в субботу в населенных пунктах со светским большинством. В свою очередь, по данным прессы, обе ультрарелигиозные партии и Союз правых партий, где тон задают консервативные в вопросах религиозного права представители ультраортодоксально-национального лагеря, уже сформировали технический блок, который будет вести коалиционные переговоры с Ликудом с целью блокирования инициатив НДИ по изменению статус-кво.

Наконец третьей встроенной проблемой в коалиции могут стать разногласия по вопросу политики в отношении населенных палестинскими арабами территорий в Иудее и Самарии, на так называемом Западном берегу реки Иордан. Эти разногласия могут выйти на поверхность в момент, когда будет опубликован план регионального арабо-израильского урегулирования, разрабатываемый администрацией Дональда Трампа. На этот раз проблемой лидера Ликуда будет не НДИ, глава которого Либерман еще в декабре 2014 года, будучи главой МИДа, официально выдвинул идею «пакетной сделки» Израиля с прозападными умеренными арабскими режимами Ближнего Востока на фоне общих вызовов и угроз в регионе – вместо исчерпавших себя Ословских соглашений. Ведь именно такие инициативы и стали, начиная с лета 2016-го, одним из базовых элементов региональной политики Биньямина Нетаниягу и существенным компонентом израильских предложений американцам в контексте разрабатываемой «сделки века» Дональда Трампа.
Проблемой могут стать как раз лидеры Союза правых партий, которые будут возражать против любых, включая минимально приемлемые для арабских стран, вариантов решения палестинской проблемы, кроме аннексии Израилем всех территорий Иудеи, Самарии и Иорданской долины, занятых ЦАХАЛом в 1967 году.
Согласно неоднократным заявлениям Нетаниягу создание правительства «национального единства» со своим главным конкурентом левоцентристским блоком Кахоль-Лаван, который также набрал 35 мандатов, опцией не является. Поэтому премьер-министру, у которого согласно закону есть 28 дней (с возможным продлением срока еще на 14 дней) для формирования правительства, остается немногое. А именно – быть особенно внимательным к требованиям потенциальных партнеров и прилагать все усилия к тому, чтобы побудить их к компромиссу по внешнеполитическим, социальным, и особенно по гражданским вопросам.

Выборы показали также, что израильская политика более не является двухпартийной, а приобрела устойчивый двухблоковый характер. Обе ведущие партии набрали равное количество мест – по 35, что каждую из них могло сделать большинством в коалиции. Несмотря на это, ситуация сработала в случае Ликуда. Но не в случае блока Кахоль-Лаван, собравшего голоса со всего широкого левого лагеря, который получил всего лишь 55 против 65 у правого лагеря. На практике же у Кахоль-Лаван не было и того, ибо 10 мандатов арабских списков примыкают к нему весьма условно, на практике не поддерживая не только правых, но и левых кандидатов от сионистских партий на пост премьера.
– Как отразились выборы на «русской улице»?
– Эти выборы развеяли известный миф об отсутствии «русского голоса» на израильском политическом рынке. А также они в очередной раз показали, что община выходцев из Советского Союза в значительной степени переориентировалась на иную политическую модель, нежели это было в 1990-е годы. Тогда было четкое разделение на приверженцев «своих», то есть секторальных партий типа «Исраэль ба Алия», и на тех, кто голосовал за мейнстримовские израильские партии. В 2000-е годы ситуация стала меняться, а в последние десять лет изменилась существенно. Основную долю голосов, порядка 60-70 процентов, стали получать партии, которые совмещают оба подхода. То есть те партии, которые обращаются к русскоязычному электорату как к основному или как к одному из электоратов, но при этом мобилизуют его в пользу реализации общенациональной повестки дня – но с тем или иным «русским» акцентом. Потому что список проблем для «русской улицы» существует, по большому счету он никуда не делся. Он только меняет свое качество. Но таково уж израильское общество, что решать эти проблемы приходится в политической сфере – так уж у нас исторически сложилось.
Что же касается структуры «русского голоса», то примерно треть по-прежнему голосует за партии с «русским» акцентом и общенациональной повесткой дня, о которых я сказал. Еще треть, или чуть меньше, уже воспринимает свое рождение на территории Советского Союза не более чем как факт своей биографии, и на выборах голосует за различные израильские партии. А чуть больше трети электората балансирует между этими двумя подходами и готовы поддержать как «русскую» партию с израильским акцентом типа «Наш дом Израиль», так и израильскую партию с «русским» акцентом типа Ликуда, или центристские партии.
Да, процент голосования «русской улицы» был ниже, чем в целом по стране, но это не значит, что ее голоса не существует.
– Не могу не спросить в свете недавних президентских выборов в Украине – насколько корректной была нынешняя выборная кампания в Кнессет?
– Выборы почти в любой стране с реально конкурентной политической системой редко напоминают корректные ценностно-идеологические дебаты. Вот и в Израиле кандидаты редко отказывают себе в удовольствии перейти на личности, выставляя соперника в невыгодном по-человечески свете, или пытаются использовать современные технологии управления массовым сознанием.
То есть, израильского избирателя оглушают слитыми в прессу реальными или надуманными обвинениями в коррупции, скандальными провокациями, заказными «журналистскими расследованиями»… И у избирателя просто не остается возможности обратить внимание на обсуждение кандидатами коренных тем – таких как вопросы региональной безопасности или выработка концепции экономической политики правительства на ближайшие годы. И уже совсем на периферии народного внимания остается не менее актуальная проблема перекосов в политической системе Израиля, из-за которых каденции Кнессета становятся все короче, а досрочные выборы – все чаще.
Израильское общество уже принимает это почти как данность – на войне как на войне, а победителей, как правило, не судят. В этом плане нынешняя избирательная кампания не стала исключением, но и беспрецедентной ее назвать нельзя. Были и традиционные войны компроматов, и личные выпады, и так называемые «маркетинговые» соцопросы. Стандарты израильской электоральной политики, увы, весьма размыты. Но мы к этому уже привыкли.

Беседу вел Иосиф Туровский, специально для «Еврейского обозревателя»