УВАЖАЕМЫЙ РЕДАКТОР, НЫНЧЕ МОЖНО ПРО РЕАКТОР…
Больше десяти лет назад Израиль вычеркнул Сирию из кандидатов во вступление в ядерный клуб. И только сейчас снят запрет на разглашение этой особо секретной информации.
Военная цензура Израиля разрешила к публикации подробности одной из важнейших за последние десятилетия операций ЦАХАЛа – уничтожение сирийского ядерного реактора вблизи города Дейр аз-Зор в ночь с 5 на 6 сентября 2007 года.
О том, что такое разрешение будет дано, стало известно за несколько дней до этого, что объясняет многочисленные публикации и интервью, появившиеся в центральных СМИ Израиля буквально с первой минуты после снятия ограничений.
Все эти 10 лет израильским авторам, пишущим о данном событии (кодовое название операции «Ми хуц ле-Куфса», что означает «Не по шаблону»), приходилось ссылаться исключительно на зарубежные СМИ и на иностранных авторов. Более того, несмотря на немалые объемы информации об атаке, в том числе в мемуарах бывшего президента США Джорджа Буша, многие иностранные публикации носили во многом противоречивый характер и порой представляли собой откровенные небылицы. Теперь получена возможность приоткрыть завесу тайны и слухов о событии огромной важности для безопасности Израиля. Многие аспекты произошедшего актуальны и в наши дни.
При всем, казалось бы, огромном успехе, в результате которого многолетние усилия режима Асада вместе с более чем миллиардом долларов канули в лету, имел место и серьезный провал. Об этом, в частности, заявил бывший глава Моссада Тамир Пардо в одном из своих интервью. По его словам, подтвержденным другими источниками, наиболее полная информация о ядерных планах Асада, после которой ситуация практически полностью прояснилась, была получена оперативниками Моссада в 2007 году, т.е. примерно через пять (!) лет после начала строительства реактора, а вернее, укрытия для него… И это при том, что Сирия, считавшаяся в Израиле наиболее вероятным противником, находится поблизости, и АМАН с Моссадом прикладывают огромные усилия для сбора информации по этой стране.
Более того, проколу с задержкой обнаружения реактора в Сирии предшествовало еще одно фиаско, которое, как ни странно, поспособствовало выходу на след сирийской ядерной программы. В декабре 2003 года ливийский правитель Муаммар Каддафи шокировал израильские спецслужбы, и не только их, заявлением о готовности избавиться от, как оказалось, большого количества оружия массового уничтожения. Особенно поразительно было то, что в Ливии разрабатывалась и ядерная программа, уже достаточно далеко продвинувшаяся.
Выяснилось, что практически с начала того года Каддафи вел переговоры о будущем разоружении сначала с Лондоном, а затем с Вашингтоном. Ни об этих переговорах, ни о том, как далеко ливийский диктатор-террорист зашел в деле создания ядерного оружия, израильские спецслужбы даже не подозревали. Когда стало известно, что за ливийским прогрессом на ядерной стезе стоит создатель атомной бомбы в Пакистане Абдул Кадир Хан, Моссад понял, что ошибкам в такой опасной сфере места быть не должно. Ради их исправления было решено проверить активность пакистанца в последние годы, дабы понять, где еще может всплыть ядерное оружие.
Сирия всегда считалась страной небогатой и, что очень важно, с недостаточной для ядерного проекта научно-технологической инфраструктурой. Да и возможность для Сирии сохранить в тайне от Израиля развертывание ядерной программы выглядела крайне проблематичной. Никто не верил, что Асад решится на подобное. Поэтому первая информация о наличии в Сирии такой программы, поступившая в 2004 году, стала сенсацией. Однако спецслужбы искали, в первую очередь, предприятия по обогащению урана при помощи центрифуг — именно эту методику использовал Абдул Кадир Хан. О том, что под самым носом у Израиля кто-то будет строить плутониевый реактор, не имеющий к Хану никакого отношения, а ведущий свое происхождение из КНДР, никто и вообразить не мог.
В начале того же 2004 года Моссад, получив первичную индикацию о ядерной активности сирийцев, поделился своими подозрениями с АМАНом и членами политического руководства. Усилия по сбору информации в данном вопросе вышли на новый уровень. Уже в следующем году израильтяне засекли повышенную активность северокорейцев в Сирии. Правда, это не было однозначной уликой, т.к. граждане КНДР и ранее бывали в Сирии, для которой Пхеньян фактически создал ракетную промышленность.
В телеинтервью Амос Ядлин, с начала 2006 года возглавлявший АМАН, рассказал, что сразу после вступления в должность к нему пришел молодой офицер из Аналитического департамента в звании майора и рассказал о своих соображениях насчет наличия у сирийцев военной ядерной программы. Картина была далеко не полной, но, как выразился Ядлин, были собраны многие «кирпичики информации», что позволяло сделать определенные, хоть и казавшиеся очень смелыми, выводы. Ядлин дал указание приложить максимум усилий для выяснения ситуации и обратился с соответствующим запросом в Моссад. Безрезультатные поиски центрифуг на фоне все большей информации о ядерной активности в Сирии привели аналитиков АМАНа к идее, казавшейся вначале чуть ли не безумной – а что если Асад решил вовсе не обогащать уран, а при помощи КНДР построить самый настоящий ядерный реактор? И вот на этом этапе поиски значительно сузились — в подобном контексте внимание израильтян привлекло странное, очень большое здание, выросшее под городом Дейр аз-Зор, неподалеку от Евфрата. Внешне оно не напоминало реактор и не имело трубы, но, как потом выяснилось, это была маскировка — своего рода саркофаг над реактором. Асад и его северокорейские друзья постарались, чтобы сверху все походило на невинное сооружение складского типа для нужд сельского хозяйства.
Несмотря на обширные сведения, имевшиеся к 2006 году, требовалась гораздо более полная информация, дающая точную картину. Таковая, согласно публикации в «Нью-Йоркер», была получена Моссадом в марте 2007 года. По этой информации, оперативникам удалось считать данные с личного компьютера сирийского главы комиссии по атомной энергии во время его визита в Вену. Так это было или нет, но во всяком случае сомнений в том, что корейцы возводят в Сирии плутониевый реактор, который скоро вступит в строй, уже не было. Глава Моссада Меир Даган передал информацию главе правительства Эхуду Ольмерту, и тот очень быстро принял решение уничтожить реактор. Здесь показателен такой момент. Данные события происходили вскоре после Второй ливанской войны, по результатам которой действия ЦАХАЛа, главы правительства Ольмерта и министра обороны Амира Переца подверглись очень жесткой критике. На этом фоне принятие решения об уничтожении реактора было крайне непростым.
В июне 2007-го на праймериз в «Аводе» победил Эхуд Барак и с момента своего вступления в должность, по утверждению многих источников, начал вставлять палки в колеса набирающей обороты подготовке к операции. По мнению недоброжелателей Барака, он ждал решения комиссии, расследующей обстоятельства Второй ливанской, и надеялся, что после ее выводов Ольмерт подаст в отставку. Тогда, после принятия решения об ударе, все лавры за уничтожение сирийского ядерного потенциала достались бы Бараку. Сам он эти подозрения с возмущением отвергает. По его словам, вступив в должность и ознакомившись с двумя имевшимися планами операции, он нашел изъяны в каждом из них: один не гарантировал уничтожение реактора, а второй оставлял немало шансов на то, что после атаки произойдет эскалация и начнется война с Сирией. Мол, именно поэтому министр обороны дал указание ждать и работать над планом дальше…
Очень показателен тот факт, что с имеющейся исчерпывающей информацией о реакторе Ольмерт обратился к американцам в надежде, что они решат проблему. Тем более что источником этой проблемы была КНДР – давний «клиент» США. Однако администрация Буша под разными предлогами отказалась действовать силой, предложив попытку дипломатического решения. Этот вариант испугал Иерусалим: при подобном сценарии Асад, поняв, что его раскрыли, мог пойти на решительные шаги, начиная со срочного запуска реактора и заканчивая усилением его защиты силами ПВО. Последнее не только усложнило бы возможную операцию по уничтожению реактора, но и сделало бы войну практически неминуемой. А вот в случае сохранения всего дела в тайне, как рассчитали в Израиле, есть шанс, что сирийский президент на войну не решится. Ведь негоже Асаду признаваться, что, вопреки своим собственным обязательствам о нераспространении ядерного оружия, он пытался его заполучить.
Предполагалось, что атака на реактор должна стать настолько в прямом смысле малозаметной, настолько нерезонансной, чтобы президент Сирии смог сделать вид, что ее и вовсе не было. Таким образом, если уничтожение сирийского реактора никто особо не заметит, и никто нигде о нем не объявит, то Сирия, оставив израильскую операцию без ответа, сможет как бы сохранить лицо. Ведь боязнь потерять лицо — это часто важнейший, иногда ключевой момент в ближневосточной политике. Именно поэтому, как рассказывает тогдашний командующий ВВС Элиэзер Шкеди, было крайне важно, чтобы все израильские самолеты и летчики вернулись домой целыми и невредимыми. Сбитый самолет — это излишний резонанс с обеих сторон и большие шансы на войну. Перед вылетом он даже попросил пилотов, участвующих в рейде, не сбивать сирийские самолеты, даже если такая возможность представится.
После американского отказа Ольмерт прямым текстом сказал Бушу, что Израиль уничтожит сирийский реактор самостоятельно. Американский президент не возражал. Подозреваю, что в Вашингтоне изначально рассчитывали на такой вариант, но все же прямой отказ американцев помешать Асаду завладеть ядерным оружием показателен.
По словам Амоса Ядлина, возглавлявшего Управление разведки ЦАХАЛа с января 2006-го по 2010 год, в проблеме принятия решения об ударе было несколько ключевых моментов: нельзя было допустить, чтобы почти достроенный реактор заработал, и нельзя было допустить утечки информации о том, что о реакторе известно.
Как рассказывает тогдашний начальник генштаба Габи Ашкенази, с марта 2007 года стало ясно, что удар по реактору необходим, и наряду с подготовкой непосредственно к операции по уничтожению объекта началась интенсивная подготовка ЦАХАЛа к войне с сирийцами. Из-за режима секретности о такой подготовке никто не должен был знать, при этом объяснить ее своим было крайне непросто. В итоге на фоне довольно воинственных заявлений сирийцев и через высокопоставленные источники в ЦАХАЛе в израильских СМИ стала муссироваться тема о возможности войны «этим летом». Как сейчас помню, у многих это вызывало вопросы – с чего вдруг через год после Второй ливанской, когда «Хизбалла» ведет себя тише воды, ниже травы, откуда-то возникли повышенные шансы на войну?!
В глубокой тайне шла подготовка пилотов, включая тех, кто непосредственно готовился к атаке. Что именно планируется разбомбить, знали лишь единицы. В попытках скрыть происходящее Ашкенази зашел настолько далеко, что в вечер атаки отправился на свадьбу своей секретарши. По его словам, ощущение того, что веселящиеся на празднике люди понятия не имели, какие события могут вот-вот произойти (например, обстрел Тель-Авива «скадами»), было совершенно особенным.
В итоге непосредственным толчком к началу операции стала все же утечка информации. Некий иностранный журналист каким-то образом узнал о реакторе от американцев и обратился с соответствующим запросом в израильское посольство в Вашингтоне. Медлить дальше было нельзя, и это понял, в частности, даже Эхуд Барак.
Нынешний начальник генштаба Гади Айзенкот командовал в те дни Северным округом. Незадолго до удара он собрал командиров дивизий и в общих чертах сообщил им, что в ближайшие 24-48 часов произойдет некая массированная атака в Сирии, но объявлять о повышении готовности нельзя ни в коем случае – сирийцы могут заподозрить неладное.
В осуществлении атаки на реактор принимали участие всего несколько истребителей – именно для того, чтобы нанесенный удар был минимально резонансным в прямом смысле слова, о чем мы говорили выше. По признанию одного из пилотов, полет проходил на высоте 100 метров. Согласно иностранным СМИ, самолеты пролетели над морем и проникли на сирийскую территорию на самом севере, возле Латакии, поблизости от турецкой границы. В вылете участвовали четыре самолета F-15I («Раам») и четыре F-16I («Суфа») — самые современные истребители ВВС на тот момент, да и на нынешний тоже (не считая недавно закупленных F-35). Именно F-16I и нанесли удар.
Как рассказал один из летчиков, до снятия запрета на обнародование информации об этой тайной операции о его участии в рейде не знала даже жена. Ну а по словам Ольмерта, на момент удара по реактору в тайну были посвящены 2500 человек, однако утечки информации из Израиля не произошло.
Эта операция уже далекого 2007 года стала первой ласточкой в списке огромного количества подобного рода «тихих» ударов, имевших место в последние годы. Такие «незаметные» атаки тоже позволяли тем, на кого они были направлены, воздержаться от ответа, сохранив при этом лицо.
Как в случае с любым знаковым событием в военной и политической истории Израиля, и сейчас нас ждут различные версии, оценки и иногда конфликтные реакции со стороны всех причастных. В этом направлении тон уже задан двумя личными врагами — Бараком и Ольмертом. Нисколько не сомневаюсь, что со временем всплывет еще немало любопытной информации, а само событие, произошедшее 6 сентября 2007 года, смело можно занести в разряд тех, о которых пишут книги и снимают фильмы.
