Горячая тема

Самборская история ждет своего Спилберга

Иосиф Туровский | Номер: 06/318 Июнь 2019

Марк Фрейман рассказал о том, как спаслись три десятка евреев Самбора во время Холокоста

В октябрьском номере «Еврейского обозревателя» за 2018 год вышло интервью с канадским юристом и общественным деятелем Марком Фрейманом «Мемориалу быть?». Речь шла о проекте Мемориального парка «Помни» в городе Самбор Львовской области на месте массовых убийств нацистами тысяч людей во время Холокоста.
Недавно господин Фрейман снова посетил Украину, и у нас появилась возможность спросить его о том, как продвигается проект. Но разговор получился не только об этом. По ходу беседы мы вышли на сюжет эпохи Холокоста, который по драматизму может стать основой для кинофильма уровня «Списка Шиндлера».

– Скажите, Марк, на каком этапе находится сегодня проект Мемориального парка «Помни», есть ли прогресс в его реализации?
– Да, прогресс есть. В предыдущий мой визит, осенью 2018 года, мы достигли принципиального согласия со стороны местных властей Самбора по вопросу переноса трех крестов с бывшего еврейского кладбища в другое место на территории Мемориального парка, а также по вопросу сооружения общего большого памятника жертвам нацизма и монумента 17 украинским националистам, которые были расстреляны в этом месте.

За прошедшее с того момента время была выработана дорожная карта дальнейших действий. Мы заручились поддержкой церковных иерархов Украины – главы Украинской греко-католической церкви митрополита Святослава, главы УПЦ патриарха Филарета и предстоятеля Православной церкви Украины митрополита Епифания. Их представители выступили на заседании в Самборе 17 мая, где было обозначено, что церемония переноса крестов в присутствии иерархов ориентировочно состоится в конце нынешнего лета. При оптимальном раскладе может получиться одновременная установка обоих монументов и открытие обустроенного Мемориального парка. Но если для этого понадобится еще одна церемония, это не составит большой проблемы.
Дело не только в сложной логистике, землеотводе, проектировании, создании монументов, обустройстве территории и т.д. Не менее сложно было найти взаимопонимание с местной громадой, городской властью и представителями общественности.
Я очень благодарен организации «Украинско-канадская встреча» во главе с Джеймсом Темертеем, которая финансирует проект и модерирует решение спорных вопросов. Очень важно подчеркнуть, что Мемориальный парк «Помни» – это не еврейский, а украинский, самборский проект. Еврейские инициаторы создания парка не возводят и не сносят украинские памятники – все делает местная громада после консультаций с церковными лидерами, при достижении консенсусных подходов к деликатным моментам памяти и религии.
В целом сегодня я чувствую сдержанный оптимизм. Похоже, что долгий и сложный процесс близится к успешному завершению. И тогда акцент сместится в сторону профилактики вандализма – это реальность для еврейских мемориальных объектов во всем мире, с которой нужно считаться.
– Марк, я неоднократно слышал, что история спасения группы евреев, в числе которых были ваши родители, представляет собой сюжет фильма уровня «Списка Шиндлера» Стивена Спилберга. Но когда я просил рассказать мне эту историю, мне неизменно отвечали, что сделать это может только сам Марк Фрейман. Вы можете рассказать мне, как было дело? Хотя бы в общих чертах.
– Это очень тяжелая, трагическая история. Честно говоря, я не очень хотел бы излагать ее в жанре газетного интервью. Но пойду вам навстречу, хоть и действительно – в самых общих чертах. Если уж приводить кинематографические параллели, то, скорее, нужно вспомнить не «Список Шиндлера», а «Выбор Софи». Вы поймете – почему. («Выбор Софи» (1982) – фильм режиссера Алана Пакулы по одноименному роману Уильяма Стайрона. История женщины, которая пережила Освенцим, и была вынуждена сделать выбор между шестилетним сыном и трехлетней дочкой, поскольку заключенной женщине можно было иметь только одного ребенка. Исполнительница главной роли Мэрил Стрип получила Оскар за лучшую женскую главную роль – Ред.)

Начну с истории моей семьи. Мои родители познакомились в Самборе в 1939 году. Семья отца много поколений жила в Самборе, они были хасидами Самборского двора, основанного еще в 1878 году. А семья моей матери жила в городе Ярославе, ныне это Восточная Польша, а тогда была Галиция в составе Польши.
Когда в сентябре 1939 года началась война, и на Польшу сначала напал Гитлер, а потом Сталин, границу между сферами их влияния провели по реке Сан. Евреев с немецкой стороны Сана депортировали на территорию СССР. Так мамина семья попала в Самбор. Так встретились мои родители.
22 июня 1941-го Гитлер напал на СССР. Уже 29 июня войска вермахта заняли Самбор. В городе тогда жили более девяти тысяч евреев. В июле 41-го прошел погром, устроенный местными националистами. В августе и октябре 1942-го состоялись депортации более шести тысяч евреев в лагерь смерти Белжец. В ноябре 42-го для оставшихся в Самборе евреев организовали гетто. В гетто периодически проводились акции – массовые расстрелы.
Людям стало ясно, что конец близок. В этой ситуации группа молодых евреев задумала план спасения. Один из друзей моего отца Иосиф Майзельс до войны владел зернохранилищем. В начале оккупации склад у него отобрали, присматривать за хозяйством поставили бывшего работника, лояльно относившегося к евреям. Брат Майзельса, живший в Палестине, накануне войны приехал в Самбор проведать родственников и оказался в гетто. Он был киббуцником и имел большой практический опыт. Он знал, что в помещении зернохранилища есть подвал, который можно превратить в бункер как место временного проживания для какого-то количества людей.

Группу молодых евреев немцы использовали для работ по благоустройству, строительству и т.п. Каждый день их выводили из гетто на работы. И кто-то один из группы незаметно уходил в зернохранилище, где занимался обустройством бункера. Нужно было обеспечить еду, воду, свет. Для воды и канализации прорыли два колодца, связанных с Днестром, на берегу которого стоит Самбор. Бывший киббуцник протянул провод от источника электропитания, чтобы в бункере было электричество. Там обустроили электрическую жаровню, пронесли туда старую кофемолку, сделали запас подсолнечного масла и соли. Зерно, хранившееся на складе, размалывали в муку и жарили лепешки – абсолютный аналог мацы. И эта «маца» была единственной едой для обитателей бункера.
Постепенно, незаметно для немцев и втайне даже от своих родных, три десятка участников проекта спасения исчезли из гетто и собрались в подвале зернохранилища…
– А как они решали – кому уйти и попытаться выжить, а кому оставаться в гетто на верную смерть?
– Не спрашивайте об этом. Это и есть ситуация «Выбора Софи». Это невозможно себе представить.
– Из ваших родственников там, в бункере, был кто-нибудь, кроме отца и матери?
– Нет, только они. Все другие их родственники погибли…
– Сколько времени группа провела в бункере?
– Более полутора лет, с весны 43-го до августа 44-го, когда Самбор освободили войска Красной Армии. Причем они не вышли наверх сразу, и это спасло их. Потому что после первого захода в Самбор советские войска временно отступили, и вернувшиеся в город немцы уничтожили часть евреев, вышедших из других убежищ и вернувшихся из других мест.
Все это время люди провели под землей – как кроты. И они не знали – когда и чем все закончится, не могли знать, что в августе 44-го придет Красная Армия. Они боролись за свою жизнь и проявили железную дисциплину в плане образа жизни, поддержания порядка и чистоты, производства и распределения пищи. И главное – сохранения человеческого облика и рассудка.

После освобождения они, конечно, не смогли оставаться жить в Самборе. Мои родители ушли сперва в Польшу, потом попали в Вену, оттуда перебрались в Канаду.
Всего из девяти с лишним тысяч евреев, живших в Самборе до войны, Холокост пережили около сотни человек. Кроме группы, скрывавшейся в зернохранилище, люди прятались у тех, кого мы сегодня называем Праведниками мира. Так, например, сам Иосиф Майзельс, владелец зернохранилища, сбежал при отправке из гетто, бросившись в Днестр. Он уплыл под пулями, выбрался на берег, и его приютил знакомый местный крестьянин. Таких людей было немало, неслучайно в Галиции немцы казнили 170 человек – украинцев и поляков, которые прятали евреев. В Самборе таких было 27 человек, благословенна их память.
– Историю спасения вы узнали от своих родителей?
– Нет. Они вообще никогда не говорили об этом ни слова. Их можно понять – слишком тяжелые воспоминания. Я узнал историю из книги Middle Andzia («Средняя Андзя»), которая вышла в 2005 году. Ее автор – Анда Майзельс-Розен, участница тех событий, самая младшая из группы выживших, к моменту освобождения ей было 11 лет. Она назвала книгу «Средняя Андзя», имея в виду свое детское прозвище и то, что она является средней среди трех еврейских женщин с таким именем. Андой звали ее мать, погибшую в Самборе, и так она потом назвала свою дочь.

Анда Майзельс написала свою книгу для того, чтобы показать, что жизнь и свобода достались ей не в подарок – за них пришлось жестоко бороться. И это урок для следующих поколений – любить и ценить жизнь, и обязательно изучать свое прошлое.
– Стала ли именно книга Анды Майзельс толчком для вашего проекта Мемориала в Самборе?
– Нет, это не связанные между собой вещи. Идея Мемориала возникла при первом посещении Самбора, когда я увидел эти кресты на месте массового убийства евреев у бывшего еврейского кладбища.
А посетить Самбор я хотел давно – меня, как и практически каждого человека, тянуло увидеть родину своих предков. Я ведь тогда даже не знал, что Самбор сегодня находится в Украине, думал, что это Польша…
Но с Андой Майзельс я знаком, мы общаемся, и я рекомендую людям читать ее книгу.
– Говоря о самборском проекте – как решалась бы подобная ситуация в Канаде?
– Такую ситуацию представить трудно. И не только из-за некорректности исторических параллелей. В Канаде имели место случаи, когда в ходе строительства тех или иных объектов натыкались на следы поселений коренных канадцев, которых у вас называют индейцами. Так вот, в каждом из этих случаев строительство прекращали. Уважение к памяти людей – прежде всего.
– Ваша самборская эпопея длится более девяти лет. Сколько раз за это время вы посетили Украину?
– Двенадцать раз. И это всегда масса встреч, переговоров, контактов, переживаний.
– Марк, я думаю, что в том мемориале следовало бы поставить памятник и вам…
– Нет, памятник нужен жертвам нацизма. А что я? Я работаю в безопасности и покое. Я летаю комфортабельными самолетами, живу в хороших отелях. Меня здесь встречают как большую персону, которой я не являюсь. Я просто делаю то, что считаю своим долгом памяти родине предков.

Беседу вел Иосиф Туровский