Сквозь замочную скважину

Натан РОЗЕНТАЛЬ | Номер: Май 2011

Сквозь замочную скважинуСтранное чувство остается после прочтения этой статьи. Первое желание — опротестовать. По пунктам. И не голословно, а конкретными фактами. Но, боюсь, что подобная полемика так же бесполезна, как попытка объяснить антисемиту, чем абсурдно утверждение о наличии в маце крови христианских младенцев. Однако оставить такую статью без ответа тоже было бы неправильно.

 Виктора Болотникова нельзя заподозрить в незнании вопроса. Еще несколько лет назад он был пламенным защитником политики и стиля руководства как Центрального совета евреев Германии, так и общин, возглавляемых теми же «профи-евреями», на которых он сейчас яростно набрасывается. Причем тогдашние его статьи в «Заметках по еврейской истории» написаны более аргументированно и убедительно. В статьях тех лет автор объективно обрисовывал конфликты и противоречия в отношениях между общинами и иммигрантами из стран СНГ.И вдруг в феврале 2009 года появляется статья «Под фанфары и литавры», инкриминирующая руководству общины города Штраубинга, где он живет, коррупцию, наличие мафиозных структур, спекуляцию Холокостом и прочие жуткие преступления. За ней последовали другие статьи на эту же тему, отличающиеся не стилем и аргументированностью, а только названиями и расширяющимся кругом обвиняемых.

Что же стало причиной стремительного «прозрения»? Подозреваю, что автор просто обижен. И не скрывает это. Обижен тем, что «порядочных евреев на пушечный выстрел не подпускают к управлению». Или обижен недостаточным читательским вниманием к его прежней позиции. Последние статьи действительно вызвали бурные дебаты в интернете, хотя, возможно, не совсем те, какие он ожидал.

Если человек обижен, он не готов к объективной оценке. Озаглавив свою статью многозначительным вопросом «Что за фасадом?», господин Болотников тем самым обещает читателю дать картину положения дел во всех руководящих структурах: от общинных до ЦСЕГ. На самом же деле он стоит перед закрытой дверью и пытается увиденное сквозь замочную скважину выдать за объективное изображение. В результате он не может привести ни одного конкретного убедительного факта, ограничиваясь безымянными «кое-кто кое-где».

В результате такая неконкретность привела автора к уж совершенно абсурдному обобщению: «…Евреи Германии организуют корабли для прорыва израильской блокады сектора Газы». Не то чтобы среди организаторов той акции годичной давности не было ни одного еврея — гражданина Германии. Но таких — горстка, их имена всем известны и в процентном отношении их меньше, чем сторонников движения «Шалом ахшав» в Израиле.

Если же попытаться непредвзято взглянуть на процессы, сопровождающие возрождение немецкого еврейства, то может вырисоваться несколько иная картина, чем ее изображает автор.

Кто были они, эти «немецкие» евреи — основатели первых послевоенных общин? Чудом выжившие в лагерях смерти, чьи родители, братья, сестры, дети были задушены в газовых камерах и сожжены в крематориях только за то, что они евреи. Оставшиеся в живых были настолько глубоко травмированы пережитым, что не хотели иметь дело ни с чем, что хоть как-то напоминало им о жизни до Шоа. Только глубоко верующие были в состоянии вернуться к осознанию себя как евреев, вернуться к религии. Разумеется, это были последователи в первую очередь ортодоксального и хасидского иудаизма. Они-то и организовывали первые послевоенные общины Германии.

Когда к ним стали примыкать иммигранты из соседних стран, то это были чаще всего такие же выжившие в Холокосте ортодоксальные евреи. Потому, наверное, и не возникло в это время никаких принципиальных разногласий между «коренными» и новоприбывшими. Жизнь в общинах продолжала течь ровно, поддерживаемая и поощряемая как местными, так и федеральными властями. Но само собой разумеется, это требовало зачастую большой дипломатической изощренности от председателей как Центрального совета, так и общин на местах. Центральному совету удалось, например, для еврейских общин добиться статуса, подобного статусу обеих государственных церквей, католической и лютеранской: они получают финансовую поддержку из государственного источника. С той разницей, что с христиан в Германии взымается церковный налог в пользу государства, в то время как члены еврейских общин платят только добровольные взносы.

В конце 80-х — начале 90-х годов появилась действительно счастливая возможность осуществить давнюю мечту немецкого еврейства: приблизить свое количество к дохолокостному полумиллиону. Если раньше Германия как возможная страна для эмиграции стояла в самом конце списка, где-то после Южной Африки, то с 1992 года картина резко изменилась. Решающую роль в этом сыграл даже не столько распад Советского Союза, сколько факт, что США, под давлением Израиля, приостановил неограниченный прием еврейских иммигрантов. И куда было деваться теперь бедному еврею, кроме Израиля? Вот тогда-то недавняя родина Холокоста переместилась в списке желанных для эмиграции стран на одно из первых мест.

Для резкой смены приоритетов, будем объективными, немаловажную роль сыграло то, что в этой стране была гарантирована довольно высокая социальная помощь, дававшая, в отличие от Израиля, возможность спокойно, не заботясь о «хлебе насущном», осмотреться, выучить язык, интегрироваться. Кроме того, здесь «уютнее» могли себя чувствовать смешанные семьи и их дети, не признаваемые Галахой евреями. Так, по крайней мере, сначала казалось.

А в это время полный оптимизма Центральный совет и его тогдашний председатель, ныне покойный, Игнац Бубис добиваются от немецких властей исключительных привилегий для еврейских иммигрантов: они признаются беженцами (правда, с туманным уточнением «контингент»), вопреки существующему законодательству, без специальных длительных процедур выяснения причин преследований, исключительно по принадлежности к еврейству. Без принятой под давлением ЦСЕГ программы «контингентных беженцев» рамки немецкого законодательства не давали другой возможности неограниченного приема этой группы иммигрантов. В ответ на уступку Центральный совет обязался взять на себя интеграцию «беженцев».

Попахивает теорией заговора, если предположить, что ЦСЕГ предпринимал все это с единственной целью — скачать с государства побольше денег для собственного обогащения. Не следует абсолютно исключать действительно благородное желание как восстановить численность евреев в Германии, так и помочь новоприбывшим как можно скорее интегрироваться и в новую жизнь, и в иудаизм. Но здесь энтузиастов ждало глубокое разочарование.

Во-первых, среди новоприбывших оказалось слишком много как нееврейских членов семей, так и не признанных Галахой евреев по отцу. Для общин с глубоко укоренившимися ортодоксальными взглядами была совершенно естественной первая реакция — тут же исключать таких людей из круга своих интересов. Не будем оценивать моральную сторону этого шага, сейчас многие признают его ошибочным. Но на тот момент это было просто безоговорочное следование традиции.

Во-вторых, иммигранты, пополнившие ряды общин, по мнению руководителей этих общин, не оправдали возлагавшихся на них ожиданий. Воспитанные в государственном атеизме, они к членству в общине отнеслись довольно прагматично: община существует для того, чтобы им помочь. И действительно: в Советском Союзе все они были евреями и без регулярного посещения богослужений с молитвами на иврите или последовательного соблюдения традиций. Евреями их, многих не всегда добровольно, делал государственный и бытовой антисемитизм. Еврейские же общины в Германии рассматривают себя как религиозные организации и, разумеется, ожидают от своих членов, в первую очередь, активного участия именно в религиозной жизни, причем в привычной для себя форме, вопреки тому, что новые члены стали постепенно численно превышать «старожилов» и, руководствуясь демократическим принципом, ожидать, что меньшинство автоматически должно бы подчиниться большинству.

Расхождение интересов и взаимное разочарование стали, собственно, первоочередной причиной конфликтов между двумя неравными группами.

С одной стороны — ортодоксальное ядро старых общин, которое по-прежнему держится у власти не только благодаря, как утверждает автор, специально созданным условиям. Они здесь, в своих общинах, — дома. У них твердое материальное и социальное положение, благодаря которому они в состоянии сделать как для себя, так и для своего религиозного «дома» намного больше, чем самые «состоявшиеся и образованные» иммигранты, при этом не меняя привычные и абсолютно их устраивающие «правила игры».

С другой — полные энтузиазма и желания реализовать себя на новом поприще новоприбывшие. Многим из которых отнюдь не чуждо и желание, как говорили в Одессе, «что-нибудь с этого поиметь». Известный факт, что иммигранты организовали еврейские общины там (а это чаще всего восточные федеральные земли), где их не было со времен Холокоста. Справедливости ради отметим, не по собственному глубокому убеждению и не сами, а под опекой, чаще всего даже по инициативе христианских организаций на местах. И только потом, с уставами, подогнанными под требования ортодоксального ЦСЕГ, были приняты в состав земельных союзов.

Можно ли это назвать сделкой с совестью? Наверное, можно. Тем более что в таких общинах действительно нередко власть захватывали отнюдь не самые лучшие из «энтузиастов». Именно такие общины стали источником время от времени вспыхивающих финансовых скандалов. Да, сказывается плохая ориентировка в местном законодательстве, отсюда и неуклюжесть при «перераспределении»… Но куда же в таких общинах подевались грамотные и состоявшиеся иммигранты? Чье кумовство оттеснило их здесь от руководства?

Может быть, «неумение» рачительно управляться с общественными финансами компенсируется в этих общинах более компетентным приобщением ее членов к религии, истории и традициям своего народа? Отнюдь. Опыт показывает, что ситуация во всех общинах приблизительно одинаковая.

В то же время действительно состоявшиеся, интеллигентные, принципиальные иммигранты сами организовывают новые общины — с уставом, их устраивающим, с ими самими выбранным руководством, со своими «своими» и возможностью распоряжаться финансами по собственному усмотрению. Такие общины вселяют надежду, что немецкому еврейству новая иммиграционная волна может и не понадобиться… И этого ли не знать господину Болотникову.

НАТАН РОЗЕНТАЛЬ, cпециально для «Еврейского обозревателя», Германия.