Это интересно

ШПИОНКА ПОЧИЩЕ МАТЫ ХАРИ?

МИХАИЛ ФРЕНКЕЛЬ | Номер: 08/320 Август 2019

(Из цикла «Дело было на Евбазе»)

«Из всех искусств для нас важнейшим является кино».
Плакат с этим знаменитым высказыванием вождя революции красовался в фойе практически каждого кинотеатра страны Советов. Изречение считалось аксиомой, вроде того, что дважды два равняется четырем – и никак иначе.
И только после крушения СССР его бывшие граждане узнали, что на самом-то деле в беседе с одним из сподвижников Ленин сказал дословно следующее: «Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк». Вот так-то. Впоследствии цирк из громкой цитаты куда-то «уехал» – скорей всего, потому что конкурировать с развивавшимся бешеными темпами кинематографом не мог. И осталась лишь цитата о любимом народом на все советские времена кино. Горячо любимом! Нынешней молодежи это трудно представить, но за билетами на сеанс люди простаивали в очередях часами, или приобретали их втридорога у спекулянтов.

На Евбазе тоже был свой кинотеатр, который назывался «Ударник». Опять-таки для молодого поколения поясню, что название это не имело никакого отношения к музыканту, играющему на барабанах. Ударниками в советские времена называли передовиков производства. Сделал за смену пять деталей сверх нормы – ударник, вспахал на три гектара больше – ударник…
Наш «Ударник» располагался в здании, которого сегодня уже нет на пересечении улиц Чкалова (ныне Гончара) и Менжинского (сегодня Дмитровской). Мой отец, родившийся при царизме, рассказывал, что синема находилась в том здании еще в дореволюционные времена.
Мы, дети Евбаза, как и Ильич, искренне считали кино важнейшим из искусств, и поэтому проводили на сеансах в «Ударнике» кучу времени. Смотрели все подряд, разумеется, кроме тех фильмов, что шли под грифом «детям до 16 лет не разрешается». Впрочем, открою секрет – умудрялись мы пробраться и на ленты для взрослых.
Нам нравились многие картины – китайские детективы, например. Их в середине пятидесятых у нас крутили множество. Нет, конечно, сюжеты в большинстве из них были весьма прямолинейные, да и интрига легко угадывалась. Но фокус был в том, что практически все герои были для нас на одно лицо – мы их просто не различали, а потому до самых последних кадров не понимали, кто же оказался шпионом и злодеем. Вот это была интрига! Куда там бабушке Агате…

К слову, тогда китайцев на Евбазе мы встречали и в реальной жизни. Они учились в ФЗУ (фабричном заводском училище), здание которого было совсем рядом и до сих пор находится на бульваре Шевченко. Китайцы все как один ходили в темно-серой френчевой форме и передвигались все вместе стройными рядами – так они шли из общежития в училище, а над площадью гремела песня «Москва-Пекин», в которой назидательно утверждалось, что «Сталин и Мао смотрят на нас». И казалось, что это не студенты идут на занятия, а маршируют колонны ежедневной праздничной демонстрации.
Еще помню забавное. В китайских фильмах герои обычно изъяснялись чеканными фразами, похожими на лозунги. Как-то так получилось, что самой популярной у нас стала фраза из одного фильма: «Дело говоришь, товарищ Цзянь», и мы с умным видом и как бы на полном серьезе вставляли ее в любой разговор, к месту и не к месту.
В то время не меньшей популярностью пользовались у нас и «трофейные» фильмы, то есть те, что были захвачены Красной Армией в поверженной Германии. Среди них особый восторг вызывала у нас картина «Девушка моей мечты». Главную роль в этой известной музыкальной комедии исполнила самая «мегатонная» секс-бомба третьего рейха Марика Рекк. И сам фильм, и его героиня имели огромный успех у советского зрителя. Марика Рекк и вправду была неотразима, демонстрируя на экране высший класс темповой пляски и отбивая степ, который очень любила.

***

…Утро стояло солнечное, но ветреное, и потому над двориком витал вкуснейший запах свежей сдобы. Шел второй день православной Пасхи, которую, ей-богу, никто из обитателей двора, особенно члены партии, никоим образом не праздновал. Конечно, не праздновал – но при этом и пахучие куличи, и крашенки были почти в каждой квартире. Имелись они и в «апартаментах» моей бабушки. Ее всегда угощали соседки, получая взамен на еврейский Песах невесть откуда взявшиеся пластинки мацы.
Откушав вкусного и запив чаем, я выбежал во двор, где встретил Вальку и Додика. Вместе мы вышли из ворот на улицу. Там увидели китайских студентов, которые спешили на учебу, о чем-то переговариваясь на ходу. Один из них, заметив, что мы глазеем, приветливо помахал нам рукой.
– Дело говоришь, товарищ Цзянь, – прокричал я ему в ответ.
– Угу, точно, – выдохнула Валька.
И тут же высоким голосом затянула:
«С добрым утром, тетя Хая.

Вам посылка из Шанхая»
– А в посылке три китайца, – поддержал ее Додик.
– Три китайца красят яйца, – звонко завершила куплет моя подружка.
Валька сделала книксен и достала крашенку из кармашка на платье, тем самым как бы демонстрируя, что ничего двусмысленного в песенке нет.
– Ладно, – махнул рукой Додик. – Что делать будем?
– Играть в твою любимую забаву. Я буду продавать, ты будешь покупать, – с невесть откуда взявшимся местечковым акцентом ответила Валька.
Но Дод не обиделся на эту «гнусную антисемитскую выходку», и снова спросил:
– Нет, правда, что будем делать?
– Пошли на «Девушку», – предложил я.
– В который раз уже?
– Ну и что, все равно же здорово.
И мы пошли, тем более что идти-то было всего минут пять.
Возле «Ударника» мы увидели безногого инвалида. Тогда таких инвалидов было еще немало. Они передвигались, сидя на доске и отталкиваясь от тротуара руками, и смотреть на них всегда было муторошно. Как правило, одеты инвалиды были в армейскую гимнастерку, у некоторых на груди были медали. Милостыню им подавали многие, особенно женщины. И очень часто эти люди были пьяны.
Вот и встреченный нами у кинотеатра калека тоже явно был выпивши и все время что-то бессвязно выкрикивал. Оказавшись около афиши, с которой лучезарно улыбалась Марика Рекк, он злобно прокричал: «Ах ты, фашистская сучка! Я бы тебе…». И погрозил афише кулаком. Лексика, с помощью которой этот несчастный выразил то, что хотел бы сделать со звездой рейха, не предназначена для интеллигентных читателей. Но то такое…
Для моего же рассказа важно, что, кажется, именно в тот день я впервые удивился тому, что фильм с участием такой любимой «фрицами» и их главарями «фашистской сучки» показывают в кинотеатрах всей советской страны. Впрочем, сказать, что Марика тогда сильно занимала мои мысли, было бы большим преувеличением – мне из кинодив больше нравились Любовь Орлова и Лолита Торрес.
О Марике Рекк вновь вспомнилось уже в семидесятые годы, когда улицы наших городов пустели во время показа очередной серии, пожалуй, самого популярного за все советские годы телесериала «Семнадцать мгновений весны». Помните, как в одной из серий легендарный и неподражаемый Штирлиц мысленно чертыхался из-за того, что связник в очередной раз не появился в зале кинотеатра во время показа «Девушки моей мечты»? И потому эта самая девушка надоела советскому разведчику тогда до чертиков.
О неуязвимом для врага Штирлице я еще вспомню.
Кстати, возможно, вы подумали – где Евбаз, а где Марика Рекк? Не скажите, не скажите. Как раз неподалеку от Евбаза, сидя на скамейке на бульваре Шевченко, мой друг профессор математики Георгий Финин как-то поведал мне практически никому не известную историю, связанную с очаровательной Марикой. Ее я расскажу несколько позже.
А вначале мы вспомним о том, что двадцать пять лет назад вышла в свет книга мемуаров Павла Судоплатова, который был одной из самых примечательных фигур в советской внешней разведке. Большие счеты к нему должны быть, например, у украинских националистов, ведь именно он в 1938 году в Роттердаме убил создателя ОУН полковника Евгена Коновальца. А за участие в разработке операции по ликвидации Льва Троцкого Судоплатов был награжден Орденом Красного Знамени.
Так вот в упомянутых мемуарах, рассказывая о деятельности чекистов во время Второй мировой войны, генерал Судоплатов похвастался, что им удалось завербовать в агенты двух популярнейших в Германии актрис – Марику Рекк и Ольгу Чехову. Эти сведения вызвали большой ажиотаж у читателей, но очень не понравились руководству Главного разведывательного управления Генштаба Советской Армии – ведь гэбэшники и грушники остро конкурировали между собой еще со времен гражданской войны, и всегда очень ревниво относились к успехам друг друга.
А тут – такое!… Что именно «такое»? А то, что товарищ Судоплатов ввел общественность в заблуждение. На самом деле обе кинозвезды работали на ГРУ (хотя факт этот до сих пор стопроцентно не подтвержден) и входили в разведывательную группу «Крона». Правда, сами актрисы после войны утверждали, что ни с советской, ни с немецкой разведкой они никогда не сотрудничали. Но ведь и сам создатель «Кроны» в анкетах никогда не упоминал о своей судьбе разведчика – мы еще обязательно вспомним об этом, без сомнения, незаурядном человеке. А сейчас поговорим о том, что аргументы в пользу версии о сотрудничестве кинозвезд рейха с советской разведкой, все же имеются.
…Марика была талантлива. Уже в одиннадцать лет она с успехом танцевала в знаменитом парижском варьете «Мулен Руж», в двенадцать – блистала на Бродвее, а вскоре стала любимицей Будапешта. И неудивительно – здесь артистку считали своей, ведь по национальности она была мадьяркой, хотя родилась в Каире. Упоминаю об этом, потому что хоть венгры, согласно бредовым расистским теориям нацистов, и не входили в число «истинных арийцев», Марике Рекк несмотря на это удалось стать, как я уже говорил, главной секс-бомбой немецкого кино. Ее популярность была огромна, а пиком успеха стала главная роль в фильме «Женщина моих грез» – именно такое название имела кинолента, в советском прокате известная как «Девушка моей мечты».
Однако рассказ о большой артистической карьере Рекк может быть слишком долгим, а у этих заметок совсем иная тема, поэтому перехожу к другой ипостаси очаровательной Марики.
Вот что писал в своей книге «Мой отец – Лаврентий Берия» Серго Гегечкори: «Работала на Советский Союз и другая известная актриса, венгерка по национальности, Марика Рекк. Если Ольга Чехова была человеком, близким к семье Гитлера, то Марика Рекк была своим человеком в доме Геббельса, рейхсминистра пропаганды. Магда Геббельс была в быту довольно суровой женщиной, но знаменитой актрисе симпатизировала. С такой же симпатией относился к подруге жены и сам Геббельс. Впрочем, Марика не была особым исключением — рейхсминистр вообще увлекался женщинами. Гитлер долгое время не принимал его, скажем, из-за любовной интрижки с одной чешской кинозвездой. Но как бы там ни было, Марика Рекк имела доступ, без преувеличения, к ценнейшей разведывательной информации, которая и шла по линии советской стратегической разведки в Москву. Когда наши части вошли в Германию, она перебралась в Австрию, где ей помогли создать кинофирму. Позднее, насколько знаю, Марика Рекк уехала в Венгрию».
Обратим здесь внимание на то, что Серго, человек серьезный и талантливый конструктор, пишет о работе Рекк на советскую разведку не предположительно, а утвердительно – он абсолютно не сомневается в этой информации. Не сомневается, очевидно, потому что получил ее скорей всего от самого Лаврентия Павловича, а уж тот был, что называется, весьма в курсе дел советской разведки.
В своей автобиографической книге «Сердце с перцем» Марика Рекк писала, что ни с немецкой, ни с советской разведкой никогда не сотрудничала. Однако тот факт, что в отличие от Лени Рифеншталь и некоторых других кинодеятелей рейха у нее не было никаких осложнений с советскими властями, говорит о многом. В то же время на Западе, где, естественно, понятия не имели об этих шпионских страстях, неприятности у нее таки были – Марику довольно долго не приглашали сниматься, а ее мужу режиссеру Георгу Якоби было запрещено снимать фильмы на протяжении пяти лет, поскольку в свое время он был вынужден вступить в нацистскую партию. В то трудное время Марика, у которой уже была маленькая дочь, зарабатывала на жизнь семьи концертами. Но что интересно – выступала она не только перед обычной публикой.
И тут переходим к рассказу моего друга Георгия Финина. Его отец Семен Павлович был артистом Киевского театра русской драмы имени Леси Украинки. В годы войны он служил рядовым пехоты, но после тяжелой контузии в боях под Сталинградом был направлен во фронтовую артистическую бригаду. В конце мая сорок пятого в Праге Семен участвовал в концерте, гвоздем которого было выступление Марики Рекк. Зал был переполнен, в креслах первого ряда разместился генералитет. Марика выступала с блеском. Но как заметил находившийся за кулисами Семен, единственное, что ее раздражало – конферансье коверкал фамилию, называя артистку Рок. Улучив момент, Семен Финин подошел к конферансье и попытался объяснить тому его ошибку. Услышав это, стоявшая неподалеку Марика подошла к Семену и на немецком, который Финин немного знал, попросила его вести концерт. Желание звезды – закон. Семен начал объявлять номера, как тогда было принято. Зал восторженно принимал выступления Марики, иногда даже слишком. Вскоре в зале началось и вовсе нечто невообразимое – генералы были явно подшофе, и ближе к завершению концерта, войдя в раж, повскакивали с мест, ломая кресла. Как говорится, хорошо, что на сцену никто не полез.
Позже Семен узнал, что некоторых наиболее рьяных зрителей в генеральских погонах на следующий день командование отправило из Праги подальше от греха. Начальство понять можно, если знать насколько в те дни было «весело» в Праге.
Много лет я проработал в популярной в свое время газете «Комсомольское знамя» (впоследствии «Независимость»). Автура у нас была обширная – от шахтеров и комбайнеров до знаменитых артистов и военачальников. Был среди наших авторов и один генерал-полковник, фамилию которого уже не припомню. Однажды он пришел в редакцию после банкета и будучи прилично навеселе рассказал нам историю, казавшуюся ему весьма забавной. Известно, что Прагу советские войска освободили уже после взятия Берлина, и сделали это бойцы танковых армий маршалов Лелюшенко и Рыбалко. В составе армии Рыбалко был конный корпус под командованием осетина Иссы Плиева, который вошел в город вместе с другими освободителями. И вскоре опьяненные победой горячие джигиты Плиева, как выразился генерал, «пошли по бабам». Не ожидавшие такого чехи возмутились, а советское командование бросилось пресекать безобразия и заминать скандал. Огорченный случившимся Плиев явился в здание, где размещалось руководство компартии Чехословакии, и стал горячо извиняться перед лидером компартии Клементом Готвальдом. На что тот, снисходительно улыбнувшись, ответил: «Ничего. Освободителям можно».
Могу предположить, что у тех чешских женщин, с которыми «пообщались» бравые плиевские конники, было по этому поводу совсем другое мнение. Да кто из правителей их мнением интересовался?…
А восхитительную Марику, вращавшуюся в компании высших нацистских бонз, советские войска не обижали – значит знали «там где надо» о ней что-то важное и секретное. Иначе было бы по-другому, совсем по-другому.

***

…Мы вышли после сеанса на улицу. Дождь уже прошел, и над Евбазом небо было ясное, без тучек. Прямо под афишей спал уже знакомый нам безногий инвалид. Спал безмятежно. Должно быть, ему снилось что-то хорошее, возможно, даже общение с Марикой Рекк.
А она, если действительно была шпионкой, несомненно, заткнула за пояс Мату Хари…

Продолжение следует