Понтий Пилат и его коллеги
Прокураторы Иудеи: службисты, самодуры и злодеи
Продолжение. Начало см. в № 5/341, май 2021
В течение следующих четырех лет (с 48-го по 52 год) наместником Иудеи являлся Вентидий Куман. Его правление совпало с бурным периодом в жизни этой многострадальной земли. Куману довелось усмирять целых три мятежа, последний из которых привел к его отставке. В первом случае волнение в народе вызвало поведение римского стража Храмового двора, призванного обеспечивать порядок в толпе паломников перед празднованием Пасхи, во втором римляне принялись жестоко мстить за своего ограбленного офицера, что также привело к серьезному противостоянию. Третий же конфликт был вызван неумелыми действиями Кумана во время столкновения иудеев с самарянами, которое привело к множеству жертв. Оскандалившегося Кумана вызвали в Рим и после недолгого разбирательства отправили в ссылку. Этот конфликт на поверку оказался настолько серьезен, что вместе с прокуратором в императорский дворец были вызваны два иерусалимских первосвященника, а также римский офицер, допустивший бесчинства своих подчиненных. Подчеркивая собственную беспристрастность, Клавдий приказал его казнить.
В 52 году на смену Куману прокуратором был назначен некий Феликс, являвшийся родным братом влиятельного фаворита Клавдия вольноотпущенника Палланта. Этот Феликс был довольно любопытной личностью. Как-то раз, увидев племянницу покойного Агриппы, правившего, как мы помним, Иудеей в 41-44 годы, сластолюбивый прокуратор совсем потерял голову. Сложность заключалась в том, что Друзилла (так звали чаровницу) в то время пребывала в супругах у мелкого сирийского царька — верного римского вассала. Стремясь добиться взаимности у предмета своих вожделенных мечтаний, Феликс призвал на подмогу знаменитого мага и колдуна Симона, которому с помощью своих средств действительно удалось заставить Друзиллу уйти от мужа и сделаться супругой прокуратора. К слову сказать, она прожила с Феликсом долгие годы и трагически погибла во время знаменитого извержения Везувия в 79 году.
В правление Феликса в Иудее вновь в большом количестве расплодились разбойники и грабители, но, когда первосвященник Ионаф упрекнул прокуратора в том, что он совсем не обращает внимания на царящий в стране беспредел, наместник подослал к нему наемных убийц.
При всех своих отрицательных качествах, Феликс не только сумел продержаться на высоком посту прокуратора при Клавдии, но и целых шесть лет пробыл в этой должности при его преемнике — императоре Нероне. Лишь в 60 году царственный лицедей отозвал этого криминального женолюба из Иудеи.
Правивший после Феликса в 60-62 годах Порций Фест был человеком глубокомысленным и справедливым, а такие, как известно, долго не удерживаются на столь хлебных должностях. Наибольшую известность в истории приобрел философский диалог, который Фест долго и обстоятельно вел с арестованным апостолом Павлом.
Преемником благородного Феста на этом посту стал Альбин (62-64 годы), который, по отзыву Иосифа Флавия, являлся субъектом, способным на любые злодейства. Однако по сравнению с пришедшим ему на смену Гессием Флором (64-66 годы) Альбина можно было назвать не иначе как образцом добродетели. Гессий Флор сделался префектом Иудеи по протекции императрицы Поппеи Сабины — жены Нерона, которая была в дружеских отношениях с супругой прокуратора. Алчность этого человека оказалась столь огромной, что целые округа вверенной ему области почти совершенно обезлюдели, так как обнищавшие жители вынуждены были покидать свои дома и бежать в чужие края.
В это тяжелое время в несчастной стране роковым образом совпали самые неблагоприятные обстоятельства: злодей на посту прокуратора, с одной стороны, и агрессивные националисты в еврейской среде, для которых мятеж был наилучшей формой существования — с другой. Подобная взрывоопасная смесь в конечном счете и привела к величайшей трагедии еврейского народа, закончившейся сотнями тысяч жертв и разрушением Священного Храма в Иерусалиме.
Три следующих номинальных прокуратора (Юлиан, Басе и Сильва) являлись скорее военачальниками, отвечавшими за определенный участок боевых действий, хотя следует отметить, что Юлиан проявил себя человеком, уважительно относящимся к еврейским законам.
Судя по имеющимся данным, страна, подвергшаяся неслыханному разгрому в ходе Первой Иудейской войны, несколько лет находилась в прямом подчинении у проконсулов провинции Сирия. Во всяком случае, до начала II века, когда произошли события, завершившиеся восстанием Бар-Кохбы (132-135 годы), о деятельности прокураторов ничего не было известно.
Около 116 года в различных еврейских колониях империи, образованных беженцами из разоренной Иудеи, стали возникать новые очаги недовольства. Для подавления мятежа в Месопотамии римский император Траян направил туда своего полководца Луция Квиета — мавра по происхождению. Отличившись в жестоких расправах с тамошней общиной, Квиет получил назначение в Иудею, где успешно продолжил свою кровавую деятельность. Из писаний Талмуда можно узнать, что этот рьяный деятель особенно отличился, насилуя невинных еврейских девушек.
Тем временем новый хозяин империи Адриан, который в начале правления отличался известной толерантностью к евреям, усмотрел в действиях Квиета какую-то угрозу своей власти. Император вызвал наместника в Рим и приказал казнить его. Надо сказать, что в ту пору у Адриана возникла даже светлая идея восстановить Иерусалимский Храм, хотя советники монарха наперебой убеждали его в том, что, обретя свою главную святыню, мятежные иудеи получат могучий стимул к сепаратизму и новым беспорядкам.
Что касается второй военной кампании в Иудее, большинство ученых связывают ее с необдуманным указом императора о повсеместном запрете обрезания.
В оправдание Адриана утверждают, что, издавая указ, он якобы опасался оргиастических ритуалов Востока, сопровождаемых массовым членовредительством и кастрацией участников, к коим варварским обрядам он ошибочно отнес обрезание.
Если руководителем нового восстания был могучий воитель Симон Бар-Кохба, то его душой и главным идеологом, несомненно, являлся знаменитый пророк и законоучитель Акиба бен Иосиф. В 132 году (год начала восстания) прокуратором Иудеи был Тинний Руф, которому после долгих ухищрений удалось захватить в плен старого еврейского пророка. После жестоких пыток прокуратор передал изнемогшего телом, но не духом Акибу палачам. Перед тем как ему отрубили голову, мудрый старец успел крикнуть многочисленным ученикам, рыдающим вокруг помоста: «Радуюсь, что положил свою жизнь за Б-га!..»
После разгрома повстанцев Адриан, уже не вспоминавший о прежних милосердных планах, превратил Иерусалим в римское солдатское поселение и приказал прокуратору сровнять с землей и вспахать место, где еще недавно гордо возвышался Священный Храм. «Тинний Руф очистил страну евреев от ее населения…» — отмечал в своей книге известный церковный писатель IV века Евсевий Кесарийский. Таким образом, окончание Второй Иудейской войны автоматически подвело черту под существовавшим более 100 лет институтом римских наместников – прокураторов.
Краткое послесловие
Зададимся вопросом: чем являлся институт императорских наместников Иудеи – благом или злом для ее народа? Имея абсолютную власть над жизнью и смертью обитателей вверенной им провинции, прокураторы обязаны были осуществлять свои полномочия строго на основании римского права, то есть представлять собой высший суд и высшую справедливость. Но много ли было подобных наместников, из числа побывавших в кресле прокуратора? Единицы. Прокураторы должны были взимать с населения налоги в строгом соответствии с законами, установленными сенатом, однако в подавляющем большинстве случаев просто беззастенчиво грабили и обирали народ. Они должны были оберегать людей от разбойников, но подчас сами уподоблялись злодеям с большой дороги.
И все же, думается, что, если бы в стране не было облеченных властью римских магистратов, внутренние противоречия, которые раздирали различные, порой непримиримые слои населения Иудеи, могли бы еще раньше привести к кровавым военным конфликтам с могущественным сюзереном. Исполняя волю своих монархов, римские прокураторы все же несли с собой определенный фактор стабильности в регионе.
Увы!.. Приходится с грустью констатировать, что ни среди высоких чиновников империи, ни среди авторитетных духовных мужей Иудеи не нашлось личностей, которые смогли бы предотвратить трагические события, приведшие к многовековому рассеянию народа Книги.
