Ливанский палиндром, или Двадцать лет спустя
Эхуд Барак явно надеялся стать новым нобелевцем. А ради этого все средства хороши – и беспрецедентные уступки раису, и бегство из Ливана
Прошло ровно 20 лет со времени одностороннего выхода ЦАХАЛа с территории Южного Ливана, инициированного тогдашним премьер-министром Эхудом Бараком
Несмотря на годы, споры о том, насколько целесообразным и необходимым был такой шаг, было ли это продуманное отступление или паническое бегство, как следует оценивать военные и политические последствия выхода из Ливана, ведутся до сих пор.
На фоне своеобразного юбилея в социальных сетях и СМИ Израиля появилось множество статей и интервью с непосредственными участниками тех событий. Одним из самых интересных материалов стало опубликованное в «Маариве» интервью известного историка д-ра Ури Мильштейна с экс-премьером Эхудом Бараком, в котором тот подробно рассказывает, как планировалась и осуществлялась операция по выводу израильской армии из южноливанской зоны безопасности. Мы предлагаем вам пересказ основных моментов их беседы, а также краткий обзор мнений бывших высокопоставленных офицеров ЦАХАЛа.
Уйти нельзя остаться
…Когда Ури Мильштейн спросил Эхуда Барака, почему ЦАХАЛ не вышел из Ливана в 1982 году сразу после окончания операции «Мир Галилее», тот напомнил, что в голове тогдашнего министра обороны Ариэля Шарона выстраивалась многоходовая военно-политическая комбинация. Идея заключалась в том, что Израиль приводит к власти в Южном Ливане христиан во главе с Баширом Жмайелем и вместе с ним изгоняет засевших в Ливане палестинцев на территорию Иордании. Те, оказавшись там, свергают монархию, после чего Израиль объявляет, что Иордания де-факто стала палестинским государством. И, следовательно, израильско-палестинский конфликт можно считать разрешенным.
Но, как известно, Башир Жмайель был убит, следом грянули события в Сабре и Шатиле, сильно осложнившие положение Израиля на международной арене, и стало ясно, что из Бейрута надо уходить. Да и вообще Израилю в Ливане, похоже, делать было нечего.
Отвод армии к израильской границе начался, но к тому времени Менахема Бегина на посту премьера сменил Ицхак Шамир, министром обороны стал Ицхак Рабин. Ни тот, ни другой, ни кто-либо в генштабе ЦАХАЛа не решились взять на себя ответственность за полное отступление Израиля к международной границе, опасаясь как возобновления обстрелов севера страны, так и критики со стороны политических оппонентов. Отступать было решено поэтапно. По мнению Барака, это был наихудший вариант — все равно, что отрезать собаке хвост по кусочкам.
Таким образом, к 1985 году ЦАХАЛ отступил к реке Литани, где однажды уже стоял в 1978-м, и там было решено создать зону безопасности, а заодно возродить Армию Южного Ливана (ЦАДАЛ) во главе с генералом Антуаном Лахадом.
На тот момент Эхуд Барак возглавлял военную разведку (АМАН) и был убежден, что создание зоны безопасности — глубоко ошибочное решение.
— Я понимал, — говорит Барак, — что очень скоро наше пребывание в Ливане превратится в войну на истощение, которую я хорошо помнил по службе в Синае и знал, что ничего хуже быть не может. Речь шла о создании второй «линии Бар-Лева». Нам придется защищать свои позиции, охранять колонны с продовольствием и техникой и реагировать на теракты, а тем временем через наши головы в сторону Израиля будут лететь ракеты. Таким образом, вместо защиты собственной страны мы будем защищать пресловутую зону безопасности.
Барак попытался убедить в справедливости своей точки зрения командующего Северным округом Ури Ора, но не нашел понимания с его стороны. Затем он последовательно встречался с глазу на глаз с начальником генштаба Моше Леви, министром обороны Ицхаком Рабином и премьер-министром Ицхаком Шамиром, но ни один из них не внял его словам о том, что оставаться на территории Ливана бессмысленно. В результате ЦАХАЛ окончательно увяз в ливанском болоте.
Молчание генералов
И все же постепенно в сознании генералов и политиков начинало что-то меняться. Многим становилось ясно, что пребывание в Ливане излишне, оттуда надо уходить. Но как это сделать, избежав обострения ситуации на северной границе и обеспечив прекращение ракетных обстрелов, из-за которых жителям Кирьят-Шмоны и окрестных населенных пунктов приходилось немало ночей, а порой и дней в году проводить в бомбоубежищах?
В ходе предвыборной кампании 1992 года Ицхак Рабин пообещал, что принесет Израилю мир с Сирией и палестинцами, и после победы на выборах стал искать пути для выполнения обещаний. Поначалу он считал основным именно сирийское направление. К тому времени, утверждает Эхуд Барак, Рабин уже созрел для того, чтобы вывести ЦАХАЛ из Ливана, но считал, что это надо будет сделать после подписания мирного договора с Сирией. И это было логично – именно Сирия стояла за непрестанными терактами и атаками Хизбаллы на позиции Израиля, рассчитывая «выпускать сионистам кровь по каплям». Именно она стояла за созданием и финансированием всей инфраструктуры террора в Ливане. В случае заключения мирного договора шиитские террористические организации лишились бы денег и поневоле свернули бы деятельность против Израиля. Так, во всяком случае, считает Эхуд Барак. И так считал Ицхак Рабин.
Проблема заключалась в том, что прямые переговоры с сирийцами были невозможны, но американцы вполне могли сыграть роль посредников. По предложению Барака Рабин выложил госсекретарю США Кристоферу Уоррену максимальный размер уступок, на которые готов пойти Израиль ради заключения мира, а тот должен был передать Хафезу Асаду, что готов поговорить с Рабином об уступках, в том числе, и весьма существенных. Более того, выступить своего рода гарантом того, что Израиль проявит гибкость, но ни в коем случае не давать каких-либо обязательств и не упоминать о разговоре с израильским премьером. Однако Уоррен просто выложил перед Асадом карты на стол и заявил, что говорит сейчас от имени Ицхака Рабина. Рабин, узнав об этом, вспылил – ни о какой тайной встрече между ним и Асадом теперь не могло быть и речи, приходилось продолжать поиски обходных путей для контактов с сирийцами.
В 1993 году посол Израиля в США Итамар Рабинович и военный секретарь Рабина Дани Ятом встретились в вашингтонском отеле с одним из самых близких Асаду людей — начальником генштаба сирийской армии Хикметом Шихаби. Затем последовала встреча с послом Сирии в США Валидом Муаллемом, а в дальнейших встречах с Шихаби и Муаллемом участвовал уже и Амнон Липкин-Шахак, сменивший Барака на посту начальника генштаба ЦАХАЛа. И когда сирийцы вроде бы стали проявлять заинтересованность в достижении договоренности, было окончательно решено «не трогать» ливанскую проблему до тех пор, пока не произойдет прорыв на переговорах по будущему статусу Голанских высот.
Но прорыва, как известно, не произошло по многим причинам. Главной, разумеется, стало то, что хотя Ицхак Рабин был готов пойти на очень большие уступки, включая передачу Сирии значительной части Голан, Асад все равно хотел большего.
В 1995 году Ицхак Рабин, как известно, был убит. На выборах 1996 года победу одержал Биньямин Нетаниягу, и ставший во главе партии «Авода» Эхуд Барак сосредоточился на том, чтобы любой ценой вырвать у него руль управления государством. В то же время он продолжал вынашивать планы выхода из Ливана, о чем прозрачно намекнул в своей знаменитой речи о «молчании ягнят» в мае 1998 года. «Думал ли кто-нибудь из нас, думал ли Менахем Бегин, что и спустя 15 лет после операции «Мир Галилее» мы будем по-прежнему терять наших ребят в ливанском болоте?! Хватит разговоров, хватит отговорок, хватит молчания ягнят. Пришло время действовать!» — заявил тогда Барак.
К этому времени уже была создана ратовавшая за немедленный выход из Ливана организация «Четыре матери», которая активно поддерживалась всеми существующими на тот момент СМИ и готовила общественное мнение к легитимности и необходимости такого шага.
Одержав в 1999 году победу на выборах, Эхуд Барак провозгласил, что считает себя обязанным завершить то, что не успел Рабин — добиться окончательного урегулирования конфликта с палестинцами и мира с Сирией. К этому времени он уже твердо решил, что независимо от того, насколько преуспеет на этих направлениях, в любом случае выведет ЦАХАЛ из Ливана — с договором или без него.
— Когда я принимал это решение, — рассказывает Эхуд Барак Ури Мильштейну, — я вспоминал, как в 1982 году, будучи молодым генералом, встречался с резервистами в Ливане. Они говорили, что готовы выполнить любое задание, но им не дает покоя мысль о детях, которые лежат в колыбелях – как они будут расти без них? И вот сейчас в Южном Ливане гибнут те самые дети, которые тогда лежали в колыбелях, а между тем в нашем дальнейшем пребывании там нет никакой логики! Никакого смысла!
