ПОТОМУ ОНИ И КОРИЧНЕВЫЕ
Лет в четырнадцать я был крайне озабочен «еврейским вопросом». Антисемитов вокруг толкалось всегда достаточно, и я никак не мог понять, почему эта публика так ненавидит евреев. Я рос в честной, бедной и доброй семье и родные мои жили от зарплаты до зарплаты, как и большая часть населения СССР. А тут — жадны они, жулики, о деньгах только и думают, русскому человеку от них один обман и вообще: хуже евреев нет людей на свете. Очень я переживал от таких наветов и лжи. Не мог понять: ну, неужели не видят они, с кем имеют дело? Вот мой отец шинель армейскую донашивает который год, а у матери одна драгоценность за всю жизнь — бусы из глины.
Собирал я как-то грибы с замечательным человеком, дальним родственником — Исаем Красильщиковым, светлой памяти. Очень он мне нравился юмором, острым умом, каким-то особым оптимизмом человека, не желающего унывать. Ну, собираем мы грибы, а я мешаюсь у родственника под ногами, и все жалуюсь на слепоту юдофобов. Ему это явно надоело, сел мой родич на пень, корзину рядом поставил и спрашивает у меня:
— Ты, Аркан, в курсе насчет происхождения человека?
— Конечно, — говорю, — от обезьяны получился.
— Это большой вопрос, — говорит родственник. — Это недавно так решили, а раньше знали, что человека Бог вылепил из праха земного. Вот из такого праха, — и он палкой пошевелил землю под еловыми иглами. — Только проблема в том, что не один Бог над человеком работал, еще и сатана постарался. Бог, значит, из праха земного лепит Адама, а сатана – из чистого дерьма. Вот из этого материала и получились эти самые антисемиты, тебя, дурака, заботящие. Вот ты из праха, а они из дерьма. Может человек из праха объяснить, доказать, растолковать кому-то, кто совсем из другого материала сделан?
— Но они тоже люди, — вздохнул я. — Должны понять.
— Не поймут, и не пытайся. Может они и люди, но особые. Так что брось ты свои дурные мысли. На удар отвечай ударом, а на слова грязные — молчи. Дерьмо не говорит, а воняет. Пусть оно и живет в своей вони. Пусть в трусости обвиняют, а вызов на поединок от них не принимай. По законам рыцарской чести принять можно только от равного, а они — из дерьма. Всё! И не нуди больше.
Разговор я этот помню до сих пор в деталях и подробностях, будто та грибная охота случилась вчера. Сколько потом пришлось встречать коричневой сволочи. Сколько раз пробовали они вызвать меня на дуэль. Сколько было провокаций, прямых оскорблений, наглой лжи — молчал и думал, что дерьмо не говорит, а воняет. Иначе оно не может, так как слеплено из мерзкого материала. Вот нормальные люди из праха в прах и уйдут, когда кончатся их дни, а эти в сортирной, отстойной яме сгинут. Из дерьма уйдут в дерьмо.
Слепленным из нечистот ничего доказать невозможно. У них и в черепе одно дерьмо ненависти, зависти и мести. Нападут — защищайся, но не слушай их, не отвечай, не спорь. Ответ юдофобу только умножает зло.
Родич мой, помню это точно, полную корзину грибов тогда собрал, а я так — самую малость. Ходил и думал над совсем неожиданными словами взрослого человека. С тех пор часто встречал евреев, которые с жаром пытались доказать черносотенцам, что они, народ Торы, тоже люди, что их оклеветали, что вот они — документальные доказательства отсутствия вины и греха. Слушал, читал статьи их и книги и думал: не повезло им, не встретился на пути умный родич, знавший точно, из какого материала слеплена коричневая сволочь.
