ИРИНА РОЗЕНФЕЛЬД: «Я НЕ ХОЧУ ПЕТЬ ПЕСНИ, В КОТОРЫХ ОДИН АККОРД»
Говорят, что любое сравнение хромает. Должно быть, это действительно так. И тем не менее молодая певица Ира Розенфельд очень напоминает мне Эдит Пиаф — миниатюрной фигуркой, сильным и чистым голосом, веселым и добрым нравом. За всю нашу беседу я не услышал от нее ни одного плохого слова о коллегах по жанру. А это такая редкость в мире эстрады, пардон, шоу-бизнеса, населенного скопищем «заклятых друзей».
Впрочем, беседа наша началась с другой темы.
— Керчь — не самый «еврейский» город. Сколько сейчас в нем живет евреев?
— Где-то около шестисот. И тем не менее у нас есть община и воскресная еврейская школа, которую посещала и я. Кроме того, я довольно часто ездила в детские и молодежные лагеря «Сохнута», а там всегда много рассказывали о еврейской истории и Израиле.
— Это точно. Моя дочь тоже часто туда ездила. И однажды, когда ей было лет десять, приехав из сохнутовского лагеря, заявила, что хочет взять винтовку и идти защищать родину. Мы попросили ее уточнить — какую родину? И она очень решительно ответила: Израиль!
— У меня, признаюсь, в юности тоже такие мысли были. Я бы с удовольствием отслужила в армии Израиля.
Из нашего досье:
По гороскопу Ирина Розенфельд — Стрелец, родилась 10 декабря 1988 года в Керчи. Способность к музыке проявилась уже к двум годам, а в пять лет Ира впервые вышла на сцену городского дворца культуры и сорвала первые настоящие овации зала.
Вокальный талант юного дарования трудно было не заметить. Ире предложили вступить на подготовительное отделение Крымского республиканского лицея искусств, где певица начала постигать основы вокального искусства. В это же время открылась ее способность к композиции, и Ира написала свои первые песни. Тогда же она начинает участвовать в первых конкурсах, фестивалях.
Несмотря на ее молодой возраст, за плечами Ирины — победы в значительном количестве международных, всеукраинских и региональных конкурсов и фестивалей (в ее активе около 40 грамот и дипломов). Обладатель пяти наград гран-при. В 2003 году, в 14 лет дебютировала в первом крупномасштабном украинском мюзикле «Экватор». Финалистка Национальных отборов в Украине для Евровидения в 2006 и 2010 годах. Серебряный призер конкурса молодых эстрадных исполнителей в Юрмале «Новая волна-2008», специальный приз «Персона» от Лаймы Вайкуле как самой стильной участнице.
Талант Ирины также проявился в ее кинематографических опытах. В 2009 она снялась в российском триллере «Ловушка» и короткометражном фильме в поддержку кампании против СПИДа и наркозависимости «Обними меня».
— А что вас привлекало в еврействе? То, что в нем были ровесники, друзья? Или сама еврейская идентичность?
— Вы знаете, в моем случае это как раз то, о чем коротко и ясно сказано — «гены пальцем не раздавишь». Я с детства знала, что я еврейка. И мне всегда было интересно, и сейчас тоже, побольше узнать о своем народе, его истории, религии и культуре.
— А с антисемитизмом приходилось сталкиваться?
— В открытую большую ненависть к евреям я недавно ощутила в свой адрес в… Израиле. Мы с другом в Шаббат решили пойти в Иерусалиме к Стене Плача. И, заблудившись, попали в арабский квартал. И когда мы шли мимо большой группы подростков, нас вначале стали словесно оскорблять, а потом в нас полетели не только слова, но и камни. А рядом стояли взрослые и молча смотрели за всей этой сценой. К счастью, нам быстро удалось выбраться из этого места.
Израильтяне нам сказали, что такое поведение арабских детей — прямое следствие того, что в школах их учат ненависти к евреям. Но мне до сих пор кажется просто диким то, что такое может происходить в стране, где евреи составляют большинство жителей…
— Хорошо. Давайте о чем-то более приятном. Петь вы стали…
— Сама точно не помню. Но мама говорит, что лет с четырех. Причем все было традиционно, как у многих других. Только «в телевизоре» раздавалась мелодия, как я тут же залезала на стул и начинала петь.
Кстати, мама у нас играет на аккордеоне, папа — на гитаре, а старшая сестра Люда, теперь она уже живет в Иерусалиме, занималась хореографией.
— Выходит, целый семейный ансамбль.
— Получается, что так. В музыкальную школу я поступила в семь лет. У меня нашли хороший слух. Ну и голос. Причем он изначально у меня был, как сказали, взрослый.
— У вас действительно сильный и красивый голос.
— Контральто.
— Но к хорошему голосу нужно еще и умение.
— Конечно, и поэтому когда мне исполнилось 14 лет, я приехала в Киев и поступила в музыкальное училище имени Глиэра. Я проучилась там полтора года и решила перевестись в эстрадно-цирковой колледж. Я увидела выпускной концерт циркового. Они делали потрясающее шоу в театре оперетты. И меня оно привело в восторг.
— Но для певицы престижнее училище Глиэра? Сейчас же это вообще институт.
— Цирковое теперь — тоже академия. Просто мне в училище было скучновато. Там упор больше на музыкальную подготовку, и с первого курса мы изучали все то, что я раньше учила в музшколе. А такие предметы как спецречь, хореография, актерское мастерство — это все с третьего-четвертого курса. А в цирковом это все с первого. Я же не оперная певица и поэтому меня тянуло к другому.
— Но с вашим голосом вы могли бы быть и оперной певицей?
— Не знаю, мне кажется, что я не совсем оперная. У меня джазовый вокал. И поэтому я перевелась в цирковое и закончила эстрадно-цирковой колледж. После этого я поступила в Академию руководящих кадров культуры и искусств. И тоже на вокал. И вскоре закончила учебу.
— Словом, у вас с формальными «бумажками» все замечательно. А как дальше складывалась карьера? Вы хотели петь именно эстрадные песни? Не люблю слово «попса». К чему вас тянет?
— Меня тянет к джазу, соулу и фанку. А еще мне нравится петь на иврите.
— Я еще помню времена, когда не в шутку, а на полном серьезе утверждалось, что «джаз — музыка толстых». И это не Элла Фицджеральд с ее комплекцией имелась в виду, а «богачи нехорошие». А вот, по вашему мнению, джаз — это чья музыка?
— Это сейчас уже джаз стал элитной музыкой, а вообще изначально это была музыка бедных.
— И чем вам нравится джаз?
— В первую очередь, так как еще я пишу музыку, мне нравится гармония, аккорды. Всегда для себя нахожу что-то такое, что меня завораживает, вводит в состояние транса, я могу уйти в себя надолго, в воображении появляются мысли, картинки. А еще мне нравится, что в джазе можно много импровизировать, показывать технику вокала. И как по мне — это душевная музыка.
— А кто вам нравится из джазовых музыкантов и певцов?
— Я люблю Армстронга, одно время слушала Арету Франклин.
— А Махалия Джаксон?
— Она госпэл поет, но это не мое. Сейчас много разных стилей пошло. И мешают соул с джазом. Есть певица, не очень известная в широких кругах — Мэйса. Но она ближе к направлению соул. Мне больше такая музыка нравится.
— Но, как говорится, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Такая классная певица, как, например, Лариса Долина, говорит: очень бы хотелось петь джаз, но на нем не проживешь. И она поет «Погоду в доме».
— Ой, это у меня больная тема. Я категорически против того, чтобы уходить в «попсу». И я максимально стараюсь найти какой-то компромисс. Меня тянет в сторону джаза, а мне объясняют, что «надо как-то и для народа», потому что у нас люди слушают другую музыку. И даже если кто-то слушает джаз, на корпоративы все равно приглашают исполнителей незамысловатой музыки и текстов.
Моя проблема, или не проблема, но может быть я переверну нашу эстраду. Я не хочу петь бессмысленные песни, я не хочу петь песни, в которых один аккорд.
— Но это трудно.
— Да, но это у меня в душе. Я пишу музыку, но я пишу ее в стиле соул, джаз.
— А это не сложная музыка? Я присутствовал в 1971 году на концерте Дюка Эллингтона в Киеве. Все думали, что это будет что-то довольно веселое, но он начал играть серьезную джазовую музыку. И знаете, люди начали уходить со второго отделения. Когда он понял, в чем дело, его вокалистки начали петь «Очи черные» и все вернулись. Так какой джаз вы любите и какой сочиняете?
— Я пишу не в стиле Эллингтона — сто процентов. Есть такая певица Алиша Кис. Моя музыка где-то похожа по направлению на ее творчество. А папа говорит, что у меня очень саундтрековая музыка, что я пишу такие песни, которые очень хорошо бы звучали в каком-нибудь фильме. Этого пока еще не было, но одну мою песню киношники уже взяли.
— У вас в сольном концерте есть джазовые вещи?
— Да, это то, к чему мы сейчас готовимся.
— Все-таки собрать публику, которая любит популярный джаз легче, чем на Дюка Эллингтона. И если делать чисто джазовый концерт, то значительную часть было бы неплохо составить из известных вещей. А у нас артисты часто хотят показать, что они много чего могут и дают концерты или сложной музыки или какой-то совсем на любителя. И это на посещаемость сильно влияет.
— Мы сейчас готовим сольный концерт. Он будет состоять из двух частей. И первая будет состоять из моих песен. Я буду сидеть за роялем, буду играть и петь с ребятами-музыкантами. А вторая часть — более эстрадная. Там будут украинские народные песни в джазовой аранжировке. И мировые хиты тоже будут. Мы будем стараться удовлетворить вкусы всех зрителей.
— Одно время вы брали псевдоним Ирис. Но я последнее время не слышу его. Вы решили, что он не нужен?
— Это была не моя инициатива. Я работала с продюсером Олегом Черным, который раньше сотрудничал с Тиной Кароль. И это он придумал этот псевдоним. А я, в принципе, вообще не особенно люблю, когда люди берут себе псевдоним. И я не очень хотела его себе брать, но так получилось…
— Вы упомянули Тину Кароль. Я познакомился с ней одиннадцать лет назад на фестивале еврейской музыки в Крыму. Тогда она была юной Таней Либерман. И такая фамилия ей совсем не мешала. Особенно если учесть, что в те годы она выступала в еврейском ансамбле «Шахар» и ездила с ним в разные страны. А взять более подходящий для украинского шоу-бизнеса псевдоним ей, насколько я знаю, тоже посоветовали продюсеры. Что ж, каждый идет свой дорогой…
Впрочем, артистические псевдонимы берут по самым разным соображениям. Например, настоящая фамилия самой знаменитой украинской эстрадной певицы — Ротар. Но много лет назад, когда она только появилась на сцене, многоопытный администратор Черновицкой филармонии Пинкус Фалик (кстати, муж популярной в свое время исполнительницы еврейских песен Сиди Таль) посоветовал Софии добавить для звучности в фамилию гласную букву. Так и состоялось эстрадное имя Ротару.
— Не знаю, как Либерман считает, а мне моя фамилия нравится. С ней можно идти на сцену.
— А что получилось в Юрмале на «Новой волне»? Мне один человек из шоу-бизнеса говорил, что вас там засудили. В жюри тон задавали братья Меладзе, и они отдали первое место грузинскому ансамблю.
— В последний день конкурса мне было очень сложно, поскольку у меня из-за ангины была температура 39 градусов, и очень трудно было петь. Действительно, там ходили какие-то разговоры, что нужно поддержать маленькую Грузию из-за ее конфликта с Россией. Но я считаю, что грузины выступали достойно. И у меня ни на кого нет обид.
— А кто вам больше других нравится из эстрадных певцов?
— Не думаю, что здесь оригинальна. Я безумно уважаю Аллу Пугачеву. Но мне больше нравится ее молодое творчество. А еще как певец мне интересен Леонид Агутин.
— А из украинских исполнителей?
— В детстве я любила слушать Таисию Повалий. А сейчас больше других импонирует Гайтана.
— Давайте вернемся к еврейской теме.
— Давайте. Я ездила этим летом по программе «Таглит» в Израиль. У нас был музыкальный «таглит». Все ребята были певцы или музыканты. И был заключительный концерт, назывался он Мегатаглит. На нем присутствовало правительство Израиля, а также знаменитые артисты и певцы. И мне выпала в тот вечер честь петь гимн Израиля. Я была очень горда.
— А израильские песни вы любите? Они же отличаются от идишистских, наших песен.
— Люблю. Но восточные мелодии все же не очень воспринимаю. Они больше напоминают арабскую музыку. Хотя Офра Хаза мне нравилась. Она очень хорошо пела «Мой золотой Иерусалим».
— Вы эту песню поете?
— Пока нет, но думаю, что буду. Это же второй гимн Израиля. Мне из израильских певцов больше нравится Авраам Таль. У него своя группа, я его первый раз в жизни услышала на «Таглите». Его песни не чисто эстрадные. В его музыке оттенки этноса есть. Он очень необычный. Мне Авраам понравился, потому что у него голос очень хороший. И он очень интересно преподносит себя и свою музыку.
— А целое отделение из еврейских песен в своем концерте вы не думали составить?
— У меня есть небольшая программа. В ней разные еврейские песни. А еще сейчас ищу поэта, который смог бы писать стихи к моим песням на иврите.
— Его, наверное, надо в Израиле искать.
— Я понимаю, что это сложно. Но я хочу в будущем записать собственный альбом еврейских песен.
— А известные народные песни вы любите петь?
— Мне кажется, что они уже чуть-чуть приелись всем.
— Знаете, у Евгения Евтушенко есть замечательное наблюдение: «У нас в России нет ни одного антисемита, который бы с удовольствием не танцевал 7.40».
— А почему нет? Еврейские мелодии бывают очень веселые.
— Что вы в своем творчестве считаете самым важным?
— Музыку, которую я сочиняю. И для меня очень важно, чтобы я на себя не примеряла каких-то образов, не присущих мне, и в которых я себя не буду чувствовать комфортно. В чем была моя проблема, когда я работала с продюсером? Мне диктовали условия, от которых я напрягалась… Меня это угнетало.
— Выходит вас целенаправленно готовили к тому, что вы должны петь попсу, потому что «пипл не хавает» ничего другого? А джаз только на вечеринке под рояль?
— Именно так. Но попсу, как уже сказала, я не люблю. Да, и кроме того я — антигламур. Я себя так и позиционирую.
— Я о вас действительно ни в газетах, ни в журналах не читал, что у вас туфли за 10 тысяч баксов или что-то еще.
— Во-первых, я считаю, что человек должен ходить так, как ему удобно и в том, что ему удобно. Если я целый день по городу езжу, бегаю на какие-то встречи, то, наверное, будет смешно, если надену какой-то каблук в 10 см, вечернее платье и буду целый рабочий день ездить с укладкой, с гримом как на концерте. Поэтому я всегда одеваюсь, как мне удобно. И, наверное, и из-за этого я немножко отличаюсь. Я даже, когда на какие-то тусовки прихожу, стараюсь не выделяться.
— В мире шоу-бизнеса считается, что это не совсем верно. Надо как-то выпендриваться, какое-то мини выше пупка, где-то упасть с бокалом, облиться шампанским… Иначе не попадешь в хронику. В шоу-бизнесе, как и в политике, в ходу знаменитая американская поговорка: «Любое упоминание о тебе в СМИ, кроме некролога, работает на тебя». И чем больше этих упоминаний, тем лучше. А с вашим образом жизни таких упоминаний меньше. Когда-то один знаменитый продюсер сказал: «Дайте мне миллион баксов, и я раскручу вот этот фонарный столб». И он таких «столбов» немало раскручивал. А вам для выступлений скромный образ жизни не мешает?
— Я считаю, не мешает. Потому что человеку, когда есть что сказать и показать — он никогда не будет выпендриваться. Я считаю, что мне не нужно ходить и падать с бокалом, обниматься с папарацци. Я считаю — мне есть, что сказать своим творчеством.
— Я еще помню артистов всегда певших вживую. Сейчас такие усилители, электронно-компьютерные средства. Нужен ли голос вообще? Вы говорите о музыке, о вокале, когда есть даже анекдот, правда, несколько пикантный: «Группа «Поющие бюстгалтеры», отправившись на корпоратив, забыла свою фонограмму. Поэтому их там имели под чужую». Так вот, нужен ли именно сегодня на эстраде голос?
— Все эти певцы-однодевки — сегодня они есть, завтра их нет. Да, они в принципе могут не петь. Сейчас столько техники… Я знаю, что у кого-то из знаменитых артистов есть прибор, где ты «вбиваешь» мелодию песни. И ты можешь петь мимо нот, но прибор по ходу будет тебе все выравнивать. В принципе, уже можно не петь. Но сегодня это кому-то интересно и круто, а завтра об этом забыли. И мне кажется, что это не вечно.
— И народ чувствует этих однодневок?
— Конечно. Пугачева, например, сейчас может делать что угодно, она уже столько сделала настоящего. Хотя и тогда пели однодневки. А она была и певица, и артистка очень сильная.
— А кто вас сейчас продюсирует?
— Мой папа.
— Он что, такой же богатый, как отец Алсу?
— Совсем нет. Зато он самый-самый надежный. И я верю, что вместе мы добьемся успеха.
Из всего, что в этом разговоре с Ирой было сказано, мне больше всего запомнилась фраза: «Я не хочу петь песни, в которых один аккорд».
И это не поза, это — позиция. А она так важна в любом творчестве.
Вел беседу Михаил ФРЕНКЕЛЬ.
