Память – наше оружие

Леонид Брайтман | Номер: Февраль 2018

Герман Гольд у полотна «Расстрел»

Герман Гольд у полотна «Расстрел»

С 2005 года по решению Генассамблеи ООН день 27 января во всем мире признан как День памяти жертв Холокоста — одной из величайших трагедий XX века. К этому дню и была приурочена выставка заслуженного художника Украины Германа Гольда в центре «Сифрия» Киевской городской еврейской общины.
Так уж устроена человеческая психика, что погружаться в горе Катастрофы невыносимо трудно, часто в человеке срабатывает психологическая защита против боли. Тем более ценен титанический духовный труд живописца, которого заслуженно называют «еврейским Рембрандтом» — ему в своем творчестве удалось в буквальном смысле прожить те черные годы, пропустив через себя всю еврейскую боль и ужас происходящего.
В рамках выставки под названием «Судьба поколения» Герман Гольд представил несколько новых полотен. Рядом с величественной, словно возвышающейся над временем и пространством фигурой ребе, возносящего к небу поминальную молитву («Молитва») — наполненные трагизмом холсты, производящие воистину гипнотическое воздействие. Таков «Расстрел», где на переднем плане фигура матери с гибнущим ребенком на руках. Прожигающие время сквозь ад войны глаза истерзанной, но несломленной юной подпольщицы Героя Украины Тани Маркус.

«Татьяна Маркус»

«Татьяна Маркус»

Художник создал потрясающий образ этой героини еврейского народа, напоминающий замученную птицу, опутанную колючей проволокой и словно распятую на ней. «Бабий Яр» с его тотальным ужасом. Полумрак «Гетто», где изможденный старик пытается охранить испуганного перебинтованного малыша…
Работы эти — не только дань памяти жертвам Холокоста, они предостерегают нас от опасности любого насилия на почве антисемитизма и ксенофобии. Как сказано в прозвучавших на открытии выставки строках Иосифа Гольда:
Здесь скопилась бездонная ярость,
Истребления жадная страсть,
Здесь навечно безумье осталось,
И желанье зарыть и проклясть.
Неужели все это забыто?
Снова «жидомасонов» клянут…
Только память саднит — не убита
И так тяжко мгновенья гнетут.
По тропинке, по самому краю,
Растянулся мучительный путь…

Огибаю я Яр, огибаю,
И никак не могу обогнуть!
Вновь бацилла чумы колобродит,
Снова злобный азарт и угар…
Может, мир ненаученный входит
Обреченно опять в Бабий Яр…
Только все же наш дух не убили
Ни расстрелы, ни печи, ни газ,
Ибо есть мы, и будем, и были —
Высший суд всем по мере воздаст!

«Молитва»

«Молитва»

Холокост — возможно, самая страшная страница еврейской истории, но все-таки это страница, а не вся книга. Поэтому рядом с «Расстрелом» и «Гетто» — почти шагаловский перекошенный домик исчезнувшего еврейского местечка («Шаргород»), живописные и полные покоя развалины синагоги XVI века под напоминающими талес облаками («Древняя синагога»), старые мацевы заброшенного кладбища в Сатанове в лучах заходящего солнца («Сатанов»).

«С правнуком»

«С правнуком»

На зрителя смотрят трогательные лица из прошлого. Книжник, самозабвенно погруженный в чтение, шарманщик с обезьянкой, старик с правнуком. Характерность и юмор «Дающего советы», грусть «Одиночества», нежность «Родной крови» и «С правнуком». Нельзя пройти мимо ироничного и очень теплого «Автопортрета с мамочкой», на котором с неизбывной нежностью изображена молодая мама художника и он сам в младенчестве.
Выставка мастера оставляет мощнейший эмоциональный заряд и, несмотря на трагизм даты, к которой приурочена, дает жизнеутверждающий настрой. Описывать живопись, как и рассказывать о музыке — задача неблагодарная. Выставка открыта и ждет своих зрителей.