Жизнь и судьба

НАДЕЖДА ЗОМБЕ

Михаил ШПАНИН, Торонто | Номер: 12/264 Декабрь 2014

Сталин и Вышинский хорошо помнили время, когда семья Вейншалов оказала им помощь…

Профессор М.Я.Агарунов передал мне «Воспоминания» моего родственника, известного израильского общественного деятеля Якова Вейншала, которые послужили дополняющим материалом тому, что мне известно о Надежде Савельевне Зомбе – этой незаурядной женщине. Ее близкое родство с известными фамилиями наших соплеменников, личное знакомство с тогдашними руководителями государства позволяют заглянуть в доселе неизвестные ситуации недавнего прошлого.

Моя прабабушка Цецилия своего последнего ребенка назвала Надеждой. Пытаясь избавиться от донимавшего ее туберкулеза, она сделала это якобы по совету своей близкой знакомой, которая уверяла ее в том, что знает подобные случаи выздоровления.
Однако болезнь продолжала прогрессировать и в 1880 году на 47-м году жизни ее не стало.
Прадед Савелий Вейншал, преподаватель русского языка в еврейской школе, доселе творческий работник Петербургского издательства еврейской газеты «Восход», после этого потерял всякий интерес к мирской жизни.
У его старшего сына Владимира, уже имевшего семью, с детства тоже появились признаки этой коварной болезни. Климат Петербурга был противопоказан таким больным и семья вскоре переехала на Кавказ в город Тифлис.

Однако, и здесь болезнь не давала Владимиру покоя. И тогда было решено переехать поближе к морю в Баку. И действительно, здесь под лучами знойного бакинского солнца, болезнь отступила. Но она еще раз напомнила о себе. Владимир здесь потерял свою маленькую дочку, которая тоже скончалась от этой болезни.
Владимир, поселившийся с семьей в поселке Маштаги близь Баку, вскоре станет очень известным врачом на Апшероне. Моя будущая бабушка Мария, вместе с будущим дедом Ильей Анисимовым с детьми, обоснуется в предместьях города Балаханы. А незамужняя Надежда будет жить и работать в городе в русско-еврейской школе.
Поселив отца у себя, Надежда станет главной его опорой. Тогда она не могла предположить, что ей в будущем не раз доведется становиться надеждой многих людей, которые о ее житейских подвигах будут помнить всю свою жизнь.

Надежда, по примеру своего брата, станет активно участвовать в работе сионистского кружка. Однако с течением времени, ее участие в его работе становится все реже и реже. Причиной этому явилось знакомство и совместная работа в школе с ее будущим мужем Иосифом Зомбе, активным участником большевистского подполья в городе. Владимир всячески поддерживал Надежду в ее работе. Наиболее ее способных учеников он впоследствии устраивал стипендиатами в учебные заведения города. Большая благотворительная работа Вейншалов в городе не являлась секретом. Об этом знали все.
В русско-еврейской школе, в которой работали Надежда и Иосиф, учились дети из бедных семей еврейской общины города, в основном из числа горских и грузинских евреев. В школе учителя не только занимались с детьми, но нередко заботились об их питании, одежде, гигиене. Надежда и Иосиф были большими энтузиастами.
У Иосифа в доме была швейная машинка «Зингер», на которой он очень неплохо шил мягкую обувь – «чувяки». Эту машинку перетащили в школу, где под руководством Иосифа мальчики с увлечением постигали это ремесло. Материал для работы Иосифу привозил мой дед Илья. У него на нефтепромысле было много брезента и отходов резины.
Владимир привез в школу несколько швейных ручных машинок, на которых хорошо шившая Надежда обучала девочек.
По сути дела это были прототипы будущих уроков труда, которые стали обязательными предметами в школах Советского Союза.
Казалось, что и личная жизнь Надежды складывалась как нельзя лучше. Но в этот период ее постигла страшная беда. Буквально через несколько месяцев после свадьбы Иосиф заболел воспалением легких, которое закончилось трагически.
Умер друг и единомышленник во всех ее начинаниях. Благо, что в этот период, как она потом вспоминала, рядом с ней были близкие заботливые люди. По свидетельству Надежды, это был самый тяжелый период в ее личной жизни. Она была однолюбом и теперь знала, что личной жизни у нее больше не будет и что все свои силы она отдаст работе и своим родным.
В Баку у Вейншалов было много знакомых и друзей, среди которых была чета старых бакинцев Вышинских, один из сыновей этой пары стал генеральным прокурором СССР.
Надежда была значительно старше Андрея, но у них тогда появились общие интересы, связанные с большевистским подпольем. Молодой Андрей тогда охотно выполнял поручения Надежды.
Произошедший трагический случай с его братом Николаем стал первостепенной причиной уважительного отношения Вышинских к семье Вейншалов.
Николай каким-то образом застрелил девушку-армянку, и ему грозило суровое наказание, вплоть до расстрела. На суде, в качестве врача-эксперта, выступал Владимир Вейншал, который на основе анализа траектории полета пули и характера ранения, сумел доказать суду, что эта трагедия произошла случайно.
Надежда всячески поддерживала Вышинских в это тяжелое для них время, ставила их в известность о намерениях ее брата. Николай избежал сурового наказания.
«Мой отец спас брата Андрея Вышинского» – под таким заголовком впоследствии появилась в печати статья Якова Вейншала на иврите в Израиле.
В начале века Надежде представился случай познакомиться близко с тогда еще никому не известным 22-летним Иосифом Джугашвили. Ниже приведенные события в официальной биографии И.В.Сталина никогда не упоминались и были известны ограниченному числу лиц, в том числе моим родителям.
Владимир Вейншал был в городе очень известным врачом, его пациентами были члены семьи Ротшильдов и даже сам губернатор города, которого не раз принимали в Маштагах Вейншалы. Доктор Вейншал пользовался авторитетом и у «низшего сословия» и даже у преступников. Ему не раз доводилось «зашивать им распоротые животы».
Молодой партийный активист Иосиф Джугашвили по кличке «Коба» участвовал в нападении на вооруженного инкассатора и был ранен в ногу. Об этом стало известно Надежде. Подельники «Кобы» просили ее поговорить с братом по поводу операции. В то время Владимир Вейншал не знал о связях сестры с большевистским подпольем, и когда она его попросила, не придал этому особого значения. К нему такие пациенты обращались за помощью не раз. В одну из темных осенних ночей «Кобу» привезли в Маштаги. Осмотрев пациента, Вейншал понял, что имеет дело с огнестрельным ранением и что во избежание гангрены необходима срочная операция. Операцию Вейншал делал прямо на кухне. Ему помогала его жена Королина и приехавшая из города Надежда. Раненый находился в доме Вейншалов 10 дней. Надежда приезжала из города почти каждый день. Она была с ним на «ты» и называла его по имени, наверное, вспоминая своего Иосифа.
Тогда никто не мог предположить, что эти несколько дней в Маштагах впоследствии станут для Надежды и ее близких судьбоносными.
Работая в большевистском подполье, девушка встречалась со многими будущими активистами Советской власти в Азербайджане. Из Астрахани в Баку был тайно переброшен на лодке будущий член ЦК коммунистов и лидер профсоюзов Семен Гутин, который некоторое время скрывался у нее в доме. Волею судьбы он был двоюродным братом моего отца.
В сохранившейся переписке бабушки и дедушки часто упоминается имя Надежды. То мы ее видим в Балаханах у сестры Марии, где она доит корову или готовит к экзаменам своего племянника Леонида. То она уже у Владимира в Маштагах, занимается с его детьми чистописанием.
По свидетельству моих родителей, когда на свет появился я, Надежда Савельевна присылала детское белье, которое трудно было тогда достать в Баку.
Стремление помочь своим родным и совершенно чужим людям было одной из черт ее характера. Ну, а если человек, по ее мнению, нарушил этот принцип, то с ним она расставалась навсегда, даже если это был родственник, которого она любила.
Такая участь постигла ее любимую племянницу Гулечку – Гюль-Бике, о чем расскажу читателю ниже.
Мое первое свидание с бабушкой Надей состоялось в годовалом возрасте в Москве, куда меня привезла мама для того, чтобы показать всем нашим родственникам. Особенно я понравился тете Гюль-Бике, которая вышла замуж, но детей у нее не было.
В октябре 1927 года умерла моя мама и на ее похороны из Москвы приехали почти все наши родственники. Отец мой в то время был студентом второго курса политехнического института и встал вопрос о том, кто бы мог временно взять меня к себе до окончания им института. Тетя Гюль-Бике решила взять меня к себе. И вскоре из Москвы опять приехала бабушка Надя.
Хорошо помню, что тетя Гюль-Бике жила в доме напротив памятника, кажется, Тимирязеву. Дверь нам открыла тетя, которую я сразу узнал. Рядом с ней стоял полный высокий дядя в очках. Это был ее муж, врач-гинеколог.
Бабушка меня раздела и я стал смотреть по сторонам. В комнате было столько интересных для меня вещей, что мое внимание было сосредоточено только на них. Я не прислушивался к разговорам взрослых. Но скоро мне пришлось это сделать. Они говорили уже на повышенных тонах. Видимо о чем-то спорили. Неожиданно бабушка Надя начала меня одевать. И скоро мы с ней оказались за дверью. Такой раздраженной и взволнованной бабушку Надю я впоследствии никогда не видел. Как мне стало известно потом, Гюль-Бике, дав в Баку согласие взять меня к себе, заявила тогда бабушке Наде, что они с мужем могут это сделать, если мой отец даст согласие, чтобы они меня усыновили. Бабушка сообщила об этом отцу и сказала, что я буду жить у нее. Отец категорически отказался от неожиданного предложения Гюль-Бике и с тех пор для него она перестала существовать. Они не общались друг с другом до конца своих дней. Бабушка Надя тоже, как и мой отец, была возмущена поступком своей любимой племянницы, и их отношения после этого стали очень холодными.
После описанной выше сцены мы с бабушкой Надей оказались в ее однокомнатной квартире на Тверской улице.
Я сразу почувствовал разницу между тем, что видел час назад, и обстановкой, в которой мы находились сейчас.
Вспоминая сейчас скромную обстановку, в коей жила Надежда Савельевна, нужно сказать, что в то время она имела большие возможности, чтобы сделать что-то для себя лично. Работая в Наркомпросе, встречаясь с людьми, занимающими видное положение, зная хорошо почти всех тогдашних руководителей государства, она ничем не пользовалась. И категорически отказывалась принимать от моего отца деньги, понимая, что у студента их не так много.
Она работала в очень большой библиотеке и часто усаживала меня на коврик между стеллажами с книгами, приносила книжки, бумагу, цветные карандаши и я рисовал, а она занималась делами за своим рабочим столом.
К бабушке часто приходила какая-то старая тетя в очках, угощала меня конфетами и хвалила мои рисунки. Как потом мне рассказали, это была Н.К.Крупская.
По воспоминаниям моего отца, отношения Крупской и Сталина оставляли желать лучшего. Он говорил, что у бабушки в то время тоже были неприятности. В Баку были арестованы многие партийные работники, в том числе ее давний знакомый Семен Гутин. Вспомнили, конечно, и о дореволюционных связях с ним Надежды Вейншал.
Я не знаю подробностей этого дела, но могу со всей определенностью сказать, что фамилия Надежды Вейншал тогда была вычеркнута из арестных списков и что эта фамилия стала своеобразным иммунитетом ее неприкосновенности.
Известные всем судебные процессы, в которых главную роль выполнял генеральный прокурор СССР Андрей Януарьевич Вышинский, а также последующие потом репрессии в стране, прошли мимо нее.
Я не буду здесь затрагивать вопросы симпатий или антипатий к вышеупомянутым личностям, но считаю необходимым сказать о том, что Сталин и Вышинский хорошо помнили время, когда семья Вейншалов являлась их единственной надеждой в исключительно важных для них ситуациях.
По свидетельству моего отца, бабушка Надя всегда считала, что хорошо известные ей люди не могли быть «врагами народа».
Все вышеописанные события проходили в период моего пребывания у бабушки. Она в это трудное для себя время проявляла исключительную выдержку. Я и тогда, и позже ничего не знал об этом. И только после 1953 года мне отец сказал, что бабушка по собственному желанию вышла тогда из рядов РКП(б) и что наш неожиданный переезд из Москвы в Ленинград был тоже связан с этими событиями.
Мои ленинградские воспоминания в основном связаны с квартирой на улице «Красных зорь», (впоследствии проспект Кирова). Это была двухкомнатная квартира. Дверь и окна ее выходили на галерею. Бабушка тогда не работала, и мой отец высылал ей деньги. В Ленинграде она вела затворнический образ жизни. Ни с кем не знакомилась и редко выходила из дома.
Недавние московские события еще долго напоминали о себе.
В этот период она больше времени посвящала мне, но вскоре у нее появился помощник, ее племянник Лева Ландау. Он поступил в местную аспирантуру и некоторое время жил у Надежды. Хорошо помню, как будущий лауреат Нобелевской премии, а в то время просто дядя Лева, крепко держал меня за ноги, чтобы я не свалился со второго этажа. Моим любимым занятием было кормить голубей, которые слетались на подоконник в галерее. Бабушке это очень не нравилось. Когда дядя Лева уехал в загранкомандировку, и кормление голубей прекратилось, она была этому только рада, о чем и сообщила моему отцу в письме. В одном из ответных писем бабушке отец сообщил, что женился и скоро окончит институт. Это означало, что приближается время моего возращения в Баку. За эти прошедшие три года я очень привык к бабушке Наде, которая заменила мне мать и стала моей первой воспитательницей. И когда наступил час расставания с ней, я не сдержал слез. Бабушка тоже плакала и целовала меня. Это было наше последнее свидание и все последующие мои воспоминания о ней будут заимствованы из свидетельств моего отца и ее писем к нему.
Она пишет о случайной встрече на улице с Андреем Вышинским. Это было перед войной. Она жила в Ленинграде и приехала в Москву к своим родственникам. Шла она по улице пешком. Неожиданно рядом с ней остановилась машина и она услышала, что ее из машины кто-то зовет по имени-отчеству. Это был Андрей Вышинский, который быстро вылез из машины, крепко обнял ее и поцеловал. Поинтересовался, как она живет и где находится ее брат. Узнав, что он сейчас живет в Палестине, он попросил Надежду Савельевну передать ему от него сердечный привет. Прощаясь с ней, Вышинский сказал, что если он понадобится, он готов ей помочь. Такая помощь Вышинского понадобилась ей через много лет.
Во время войны Надежда Савельевна была эвакуирована в Казахстан. И когда она возвратилась домой, застала в своей квартире чужих людей. Они категорически отказались освободить квартиру. Ничего тогда с ними не могли сделать и местные власти. В такой ситуации ей пришлось вспомнить о Вышинском. Она поехала на прием к нему в Москву, и звонок Генерального прокурора СССР возымел действие. Квартира была освобождена. Но все ее вещи, которые она оставила в квартире, исчезли. О них теперь нечего и было думать.
В послевоенное время у Надежды Савельевны были большие трудности. Пенсия у нее была небольшая. Она стала часто болеть и требовались лекарства, которые в это время было трудно достать. Отец каждый месяц высылал ей деньги.
Бабушка уже давно не была в Москве у своих московских родственников. Но однажды ей пришлось поехать по очень важному делу.
В письмах Надежды Савельевны нет сведений о ее встрече со Сталиным – бывший опытный конспиратор в описываемое мной время предпочел об этом не писать.
Об этом она рассказала моему отцу при личной встрече.
Сталин принял Надежду на своей даче по известному делу ее племянника Льва Ландау. По ее свидетельству он был с ней доброжелателен, сказав, что очень хорошо помнит давние бакинские события. Интересовался ее жизнью и жизнью ее брата. Просил не беспокоиться о судьбе племянника…
В известной нам биографии Льва Давидовича Ландау говорится, что большую роль в его дальнейшей судьбе сыграли знаменитый физик Бор и академик Капица, которые обращались к Сталину по этому делу. Сегодня мне предоставляется возможность впервые сказать о том, что определенную роль в этих событиях сыграла и его тетя – Надежда Савельевна Зомбе.
Мне не довелось больше увидеться с бабушкой Надей.
Судьба распорядилась так, что все, что было близко связано с ее именем, безвозвратно ушло. Я даже не знаю сейчас, где находится ее могила.
Надеюсь, что настоящая публикация о Надежде Савельевне Зомбе останется в исторической памяти наших соотечественников и соплеменников как своеобразный памятник человеку, заслужившему благодарность и уважение многих людей.

На снимках:
—
—
—
—
—