Я сказал Путину: либо-либо

| Номер: Июнь 2017

Интервью премьер-министра Израиля 9 Каналу ИЗРАИЛЬСКОГО ТЕЛЕВИДЕНИЯ

Дмитрий Дубов: Господин премьер-министр, добрый вечер и с праздником вас.
Биньямин Нетаниягу: Здравствуйте, с праздником всех наших зрителей и всех граждан Израиля.
– Знаете, в эти дни мы обычно говорим не только о достижениях, которых немало, но также об опасностях, грозящих стране. Ведь с момента основания государства каждое поколение живет от войны до войны. Возможно, я преувеличиваю, но мне кажется, что сейчас в воздухе витает чувство серьезной опасности для существования страны, опасности реальной, принципиальной, непосредственной, которая исходит от Сирии, Ливана и стоящего за ними Ирана. Есть ли конкретные способы борьбы с этими угрозами?
– Конечно. Во-первых, хочу сказать, что положение Израиля улучшается. Наша мощь, в том числе по сравнению с нашими врагами, постоянно растет. В сорок восьмом году, когда мы отметили наш первый День независимости, здесь проживало всего шестьсот тысяч евреев, армия была маленькой, крохотной. Чем мы были вооружены? Было немного чешских винтовок, пара минометов, и с этим мы противостояли армиям семи государств. И мы победили. Но, честно признаться, наша судьба висела на волоске. Все могло закончиться уже тогда.

С тех пор, пройдя через Синайскую кампанию, через Шестидневную войну, через Войну Судного дня, Вторую ливанскую войну, конечно, и Первую, и Вторую ливанские войны, затем – наши операции в Газе, в том числе «Несокрушимая скала». Мы видим, что мощь Израиля постоянно растет. Меняется тип противника, но наши возможности, мощь нашей армии, наших солдат, все время растет. Это прежде всего. Это не отменяет того факта, что нас хотят уничтожить. Но у «Хизбаллы» нет таких возможностей. У ХАМАСа нет таких возможностей. А Иран пытается заполучить такие возможности с помощью крайне неудачного договора об иранском атоме.
Но мы противостоим всем этим угрозам и, думаю, мы можем гарантировать безопасность страны. Не потому, что я отказываюсь видеть опасность, как некоторые мои противники, а потому, что я делаю так, чтобы росли наши возможности по противостоянию этой угрозе, чтобы мы могли либо предотвратить нападение на нас, либо справиться с ним, если оно состоится.
– Но ведь и наш враг усиливается, и его не стоит недооценивать. Одна из оценок возможного будущего противостояния с «Хизбаллой» говорит о том, что нам придется иметь дело с очень серьезной угрозой и возможны серьезные потери среди гражданского населения…
– Во-первых, они действительно укрепляют ракетные мощности, у них уже много тысяч ракет, и их оружие становится все точнее. Это еще более серьезная проблема. Но это их действия. Я не стану вам рассказывать, что предпринимаем мы.
– Я был бы рад узнать, но я понимаю…
– Даже если вы спросите меня о моих воспоминаниях, то в этом случае я мало чем смогу с вами поделиться – факт, что я даже домашним не рассказываю, чем занимался в армии, в своем подразделении, сорок пять лет назад. Я об этом не рассказываю. И по сей день моя жена не в курсе, родные не в курсе.
Но мы многое делаем. Очень многое. Израиль – сверхдержава. По своим оборонным возможностям, разведывательным возможностям. И я говорю об этом не легкомысленно, а осознанно отвечая на ваш вопрос. Есть враг, который мечтает нас отсюда изгнать. Он активно вооружается – в основном, ракетами, но также и в области кибервойны и в других областях. Но и мы вооружаемся – ракетами, средствами кибервойны и так далее.
И есть у нас еще одно оружие. Знаете, какое? Чувство собственной правоты, наше национальное достоинство, наша гордость и наша решимость себя защищать. Мы не для того пришли сюда после двух тысяч лет изгнания, чтобы какие-то «Хизбалла» и аятоллы нас уничтожили. Этому не бывать.
– Давайте, с вашего позволения, перейдем к той войне, о которой говорить можно – дипломатической войне. Я все еще об Иране. Вам кажется, что за словами Трампа стоит конкретный план или же это некий популизм, когда президент желает показать миру, что он достоин своего поста?
– Нет, вовсе нет. Я вижу настоящие перемены. Не секрет, что с президентом Обамой у меня были глубокие разногласия. Это не значит, что мы не сотрудничали. К примеру, договор о намерениях, благодаря которому Израиль получит почти 40 миллиардов долларов военной помощи в ближайшие 10 лет. Я это очень ценю. Вместе с тем я не отрицаю, что у нас были разногласия. Расхождения по иранскому вопросу, в основном, происходили оттого, что Обама считал Иран страной, способной решить ближневосточные проблемы.
К моей радости, президент Трамп совершенно точно видит в Иране проблему Ближнего Востока или же источник большинства проблем. То же самое я слышал от министра обороны Маттиса. А до этого – от госсекретаря Тиллерсона.
Это явная перемена в подходе, очень важная перемена. Тем не менее, должен сказать, что основная проблема подписанного договора не в том, что Иран его нарушит. Основная проблема в том, что он будет его соблюдать. И, таким образом, через 12 лет под международной эгидой доберется до возможности обогащать уран в промышленных масштабах. И это позволит Ирану изготовить множество бомб.
Мы и я лично как премьер-министр Израиля никогда не соглашались на этот договор. Мы не связаны им. Я сообщил об этом президенту Трампу, как до этого президенту Обаме. И мы сделаем все возможное, чтобы предотвратить приобретение Ираном ядерного оружия. Это не пустые слова, а конкретное обещание.
Разница в том, что сегодня есть международный консенсус, прежде всего, в арабском мире… Это было и раньше, но арабы молчали. Они мне намекали: «Говори ты». Я отвечал: «Как это так? Сами скажите». «Нет-нет, ты скажи». Вот я и сказал. Я обратился к американскому Конгрессу с речью, в которой все это сказал. Нельзя было, чтобы мир, и прежде всего Америка, решил, что Израиль готов с этим мириться. Мне объясняли, что я порчу отношения с США. И что это ужасно. Вы помните все эти рассуждения.
Слава Богу, можно сказать: сейчас есть президент, есть американская администрация, которая фактически встала на наши позиции. Мы еще посмотрим, какие конкретные шаги они предпримут. Об этом ведутся переговоры. Но это, несомненно, серьезная перемена, очень важная для Израиля. И, мне кажется, она произошла, в частности, потому, что я упорствую и не молчу о том, что представляет для нас угрозу. Я не игнорирую их. И мы справимся с этой угрозой как в военном, так и в дипломатическом аспекте.
– Что вы лично почувствовали, когда вам доложили о химической атаке в Идлибе? Я не говорю о страхе, но, возможно, у вас в голове промелькнула мысль, что это может случиться и с нами?
– Во-первых, там осталось оружие, пусть и считанные проценты, но это все равно десятки тонн. Поскольку речь идет об использовании химического оружия сирийской армией, я обещаю вам, что, если кому-либо когда-либо придет в голову мысль применить оружие массового поражения против нас, он подвергнет страшной опасности себя самого.
– Эта та мысль, которую вы хотите донести до Асада?
– Я хочу донести это до всеобщего сведения. Это первое правило в оборонной доктрине, которую я продвигаю: любой, кто желает нас уничтожить, сам подвергается серьезной опасности.
– А вы доводили до сведения Путина нашу точку зрения насчет Голанских высот?
– Да, конечно. Я и публично об этом говорил. Я говорил, что Голанские высоты – это часть государства Израиль, и что миру давно пора это признать, поскольку пути назад нет. Это уже даже не Асад. Сирия раздроблена на мелкие осколки. Если бы мы ушли с Голан, сейчас на берегу Кинерета расположился бы ИГИЛ…
– Упомянув о Путине, я хотел спросить вас о некоем сотрудничестве, очевидно, военном, между Израилем и Россией по сирийскому вопросу. Дело в том, что Путин и Россия в целом загоняет себя в изоляцию по отношению к Западу во всем, что связано с сирийской проблемой. Она загоняет сама себя в угол посредством своего упрямства и поведения, которое напоминает времена «холодной войны». Вы не испытываете трудностей, объясняя Западу, почему вы продолжаете поддерживать столь тесные отношения с Путиным?
– Нет. Это очень просто объяснить. Россия здесь. Это факт. С того момента, как президент Путин решил ввести армию в Сирию, уже через несколько дней я обратился к нему. Я полетел в Москву и сказал ему следующее: мы действуем в Сирии, препятствуя транспортировке очень опасного оружия из Ирана через Сирию «Хизбалле» в Ливане. Я и дальше буду приказывать ЦАХАЛу препятствовать этой транспортировке.
Есть два варианта: либо наши армии договорятся, чтобы между ними не было столкновений, ведь армии находятся очень близко друг к другу, либо мы столкнемся друг с другом. Я сказал ему, что предпочитаю отсутствие столкновений, как говорят англичане, «деконфликшн». Он сказал, что согласен. Теперь раз в несколько месяцев надо проверять, что договоренность работает.
Мы и правда заняты предотвращением столкновений между нашими армиями, столкновений, на мой взгляд, вредных как для нас, так и для самой России, да и вообще вредных. К счастью, это нам удалось, и мы поддерживаем непосредственные контакты, ведем диалог. Это не значит, что у нас нет разногласий. К примеру, факт наличия оси Россия-Иран нас очень беспокоит.
Конечно, у России есть множество объяснений ее поведению – она хочет предотвратить победу ИГИЛа, сломить его, но, конечно, это не значит, что мы готовы поменять ИГИЛ на Иран, чтобы «Хизбалла» и шиитские милиции пользовались сирийской территорией, сирийской частью Голанских высот для нападений на нас. И чтобы была создана шиитская ось от Ирана, через Ирак, Сирию и Ливан до самой Газы и еще одна, со стороны Йемена, Баб-эль-Мандебского пролива. И я сказал об этом президенту Путину: «Иран представляет опасность не только для нас, но и, в конечном счете, для вас». Это часть другой культуры, с имперскими устремлениями, с опасной радикальной религиозной идеологией.
– Где проходит красная черта? Хотелось бы знать, например, когда к нам поступают сведения о партии оружия, которое, возможно, вообще прибыло из России… И тогда мы слышим об ударах по сирийской территории…
– Это не совсем точно. Я бы хотел уточнить этот момент. У меня есть разногласия с президентом Путиным, и я говорю об этом прямо. Но Россия не передает оружие «Хизбалле». Они передают оружие сирийской армии, а уже сирийская армия, по указаниям Ирана, передает это оружие «Хизбалле».
– То есть добавили еще одно промежуточное звено.
– Нет, я не это имел в виду. Это оружие там уже давно. И для нас оно очень опасно. Поэтому мы и атакуем. Когда мы узнаем о подобной переброске оружия, то наносим удары. Не буду вдаваться в подробности, но такова наша политика. И эта политика действует и по сей день.
Мы определили для себя красную черту и действуем соответственно. Но главный момент – предотвратить столкновения. И нам это пока что удается. А второй момент – это не дать Ирану закрепиться в Сирии в военном смысле. С договором, без договора, когда пыль осядет.
Представим себе, что Ирану удастся осуществить свои планы: заполучить морской порт на Средиземном море, в Сирии. Представьте себе, что здесь будут плавать иранские подлодки, вдоль наших морских путей. И я сказал президенту Путину, что это и не в его интересах тоже. Это ни в чьих интересах.
И вообще, мой подход к внешней политике привел к ее беспрецедентному расцвету. За шестьдесят дней я встретился с президентом Трампом в Вашингтоне, с президентом Путиным в Москве, с китайским президентом Си в Пекине.
Скоро к нам приедет индийский премьер-министр Моди, который, кстати, комментирует мой твиттер на иврите. Мы с ним большие друзья. Это уже заметная часть мирового населения, сверхдержавы, с которыми мы поддерживаем тесные, дружеские отношения. И это подчеркивает мощь Израиля – мощь экономическую, технологическую, после того как мы превратили Израиль в государство свободного рынка. Нашу военную и разведывательную мощь. Мы развиваем наши возможности ведения кибервойны. Этой политической мощью мы обязаны тем фактам, что Израиль сейчас представляет собой большую ценность для этих стран. Это важные перемены. И этот внешнеполитический расцвет объясняется не тем, что мы сдаем позиции, занимаемся соглашательством. Мне совершенно несвойственен такой подход. И на любой встрече с мировыми лидерами я говорю: «Таковы наши интересы, таков мой долг перед правительством Израиля, а вот наши общие интересы».
– С вашего позволения, перейдем к Синаю, поскольку, на мой взгляд, положение там вызывает тревогу. Когда мы говорим об обстреле Израиля с территории Синая, предпринятом ИГИЛом, это воспринимается как резкая перемена к худшему в нашей борьбе с ХАМАСом и в целом к юго-западу от Газы.
– Мы постоянно предпринимаем активные действия, чтобы предотвратить нападения на Израиль. Я не хочу об этом распространяться. Я уже сказал вам, что мне несвойственна мягкотелость, но я также предпочитаю не провоцировать. Я высказываю свое мнение так, как, на мой взгляд, его стоит высказывать. Но мы также действуем очень решительно, защищая Израиль со всех сторон. Я бы хотел, чтобы вы задали себе вопрос: благодаря чему здесь, на Ближнем Востоке, где царит хаос – вы видите, как рушится Сирия, как рушится Йемен, как рухнула Ливия, когда ИГИЛ с севера и с юга – нам удается сохранять… Мы называем себя «виллой посреди джунглей». Это ведь неслучайно.
В целом Израиль – наиболее стабильная, наиболее безопасная и, конечно, наиболее продвинутая страна на Ближнем Востоке, и сегодня уже можно сказать… По ВВП на душу населения мы обогнали многие европейские страны и вот-вот догоним Японию. Мы развиваемся потрясающими темпами – пять процентов в год. Но чему мы обязаны этим спокойствием? Тому, что я не готов терпеть провокации. Если кто-то стреляет по нам, он тут же получает ответный удар. И я… Я бы сказал, что во мне нет ни мягкотелости, ни беспомощности. Мы предпринимаем очень многое. Я просто не могу об этом рассказать. О многом я не могу рассказать.
– Я это прекрасно понимаю…
– Вот вам и ответ на вопрос: ответ есть, но я не могу вдаваться в подробности.
– Я понимаю, и тем не менее… Джунглям свойственно расползаться. А вилла – это лишь один дом, крохотный островок в джунглях. Если мы установим источники огня в Синае, вы будете готовы атаковать египетскую территорию?
– Хочу вам сказать, что на эту тему я предпочитаю не говорить, а действовать. По вопросам, связанным с нашей безопасностью. Но я могу вам сказать, что одна из перемен в последние годы… Произошли огромные перемены в отношении государств нашего региона к Израилю. Если в прошлом они видели в нас врагов, то сегодня они видят в нас союзника, они видят в Израиле мощного союзника в борьбе…
– Вы имеете в виду ас-Сиси?
– Не только. Я говорю о многих лидерах. Ведется борьба с обоими течениями радикального ислама. Первое – шиитское, под предводительством Ирана, второе – под предводительством ИГИЛа, это уже сунниты. И многие из этих стран сегодня понимают, что Израиль – мощный фактор безопасности и стабильности. Это создает различные возможности для сотрудничества в регионе.
Мне кажется, стоит понимать… И, возможно, именно ваши зрители, русскоязычные, это понимают. Мне кажется, они это хорошо понимают. В нашем регионе и, возможно, во всем мире слабые не выживают. Выживают сильные. Поэтому наша главная задача – наращивать мощь Израиля. Этим я и занимаюсь. В течение 20 лет я работаю над развитием свободной экономики, и я хочу отметить важный вклад, который внесли в это репатрианты из стран СНГ, русскоязычные израильтяне – их вклад в израильский хай-тек, в израильскую экономику, в израильскую науку. Это совокупный вклад. Это огромная сила, огромная. Это не какая-то мелочь. Это очень важный фактор силы.

Дональд Трамп Биньямин Нетаниягу

Дональд Трамп Биньямин Нетаниягу

Вы говорили, что «вилла в джунглях» очень мала? Эта «вилла» сильна, очень сильна. И, прежде всего, другие «виллы» смотрят на твои успехи и хотят с тобой дружить. Во-вторых, мы обладаем огромной военной мощью. И в этом контексте я тоже хочу сказать: успехи русскоязычных граждан в нашей армии, в сфере безопасности и спецслужбах очень впечатляют, это придает нам огромную дополнительную силу.
А третий фактор – это первостепенное понимание того, что в конечном счете, если ты не защитишь себя, то никто тебя не защитит. Если у тебя есть такая возможность, если у тебя есть решимость, с тобой хотят дружить. Вот что в большой степени сегодня происходит с Израилем. Я сижу здесь, за этим столом, и ежедневно принимаю, более того, два раза в день… Порядка двухсот пятидесяти лидеров в год. Президенты, министры иностранных дел, премьер-министры. Сегодня был австрийский канцлер.
И они испытывают к Израилю глубочайшее уважение. Они не во всем с нами согласны. Но они очень уважают нашу мощь, источник которой — в наших творческих способностях и, прежде всего, в нашей решительности. По моему мнению, именно так надо строить наше будущее.
– Я хочу напоследок вернуться к теме Дня независимости, поскольку, как мне кажется, День независимости для главы любого государства, премьер-министра – это не только памятная дата, но и повод честно подвести итоги. Что я сделал правильно, в чем я, возможно, ошибся? У вас мелькала мысль о том, что в чем-то вас постигла неудача?
– Я многое не успел сделать, есть кое-что, но я бы не назвал это неудачей. На основании какого взгляда на будущее ты действуешь? Вот критики утверждают, что у нас нет дальновидности. Конечно, есть. Просто мы смотрим на будущее не так, как левые. Для левых это – «отдадим другим землю, избавимся от нее, зажмурим глаза и будем надеяться, что пронесет».
Я смотрю на это по-другому. Я вырос на истории еврейского возрождения, восстановления нашего суверенитета над этой землей, и я знаю, что наше существование зависит от нашей способности сочетать экономическую, военную и внешнеполитическую силу с силой духовной, с пониманием нашей истории, с нашей традицией, с ощущением единства нашей судьбы, но, прежде всего, с готовностью за это сражаться. Если вы готовы к битве, то вам не придется сражаться. По крайней мере, не так часто.
И это – простой урок нашей истории. Только что прошел День памяти жертв Катастрофы. Что это было? Мы не были высоконравственным народом? Мы были высоконравственным народом. Никто не был более нравственным, чем те шесть миллионов. Но мы не могли себя защитить. Нами мог помыкать каждый. И вот что произошло: мы создали свое государство. Мы восстановили нашу способность к самообороне. А когда ты можешь себя защитить и когда все твои враги знают, что они могут заплатить дорогую, подчас очень дорогую цену… Тогда тебя уважают. А когда ты развиваешь экономику и гениальность, заложенную в этом народе… Настоящую гениальность! В нас заложена неописуемая гениальность. Тогда ты создаешь новую реальность, даешь надежду.
И в этом смысле я считаю, что наша история – это просто чудо. Чудо. Я считаю, что пресса часто замалчивает это. Она кормится фрустрацией. Но большинство граждан Израиля понимают, о чем я говорю. Они гордятся своей страной. Они знают, что мы создали нечто потрясающее.
– Верно.
– Значит ли это, что у нас не осталось проблем? У нас все еще излишек бюрократии. Много устаревших воззрений в разных сферах. Есть чем заняться в сфере инфраструктуры… В образовании.
– Образование! И квартиры для молодых – пока что это не очень реально, как мне кажется.
– Верно. Жилищная проблема. Мы работаем над этим, и очень упорно. И улучшаем образование. Но мы сталкиваемся со стеной бюрократии. Вы сами знакомы с этими проблемами. Нам есть, что улучшать.
Но поразительно, что, несмотря на эти проблемы, израильская экономика растет на пять процентов в год. ВВП на душу населения скоро составит сорок тысяч долларов. Это просто невероятно! И вот уже «Интел» покупает «Мобилай» за пятнадцать миллиардов долларов и хочет основать здесь центр разработки автомобилей-роботов, здесь, в Израиле. Этому есть причина. Двадцать процентов мировых инвестиций в сфере компьютерной безопасности идут сюда. Двадцать процентов! Это в двести раз больше, чем наша доля в мировом населении!
Этому есть причины, и я развиваю эту отрасль. В нашем народе заложена гениальность. Раньше эта гениальность жила в евреях по отдельности. Мы собрали ее в одном месте, и теперь наша обязанность – сделать так, чтобы еврейское государство не только стояло всегда, но при этом было бы мощным, современным и достойным всех тех жертв, которые мы положили на его алтарь.
– Это и есть ваше решение проблемы антисемитизма в мире? «Сионистское решение»?
– Мой отец был очень известным историком. Он скончался в возрасте ста двух лет. Он написал один из самых важных трудов по истории инквизиции. До Катастрофы инквизиция была самым ярким проявлением антисемитизма. До того ужасного, что случилось…
Мой отец датирует начало антисемитизма греческим периодом. Доктрина уничтожения евреев зародилась в греческий период, две с половиной тысячи лет назад, за пятьсот лет до появления христианства. Это имеет глубокие корни. Судя по истории антисемитизма, он не исчезнет в ближайшее время. И мы видим возрождение древнего антисемитизма в некоторых частях Европы, «старый-новый» антисемитизм радикального ислама по всему миру.
Но я вижу здесь две важные перемены. Одна из них – отцы сионизма, к примеру, учитель моего отца Зеэв Жаботинский и сам Герцль не считали, что после создания Израиля антисемитизм исчезнет. Они думали, что тогда евреи получат возможность от него защищаться, давать сдачу при необходимости. Так и получилось. И второе – могу вам сказать, что, наряду с антисемитизмом, появляется и нечто новое. Есть восхищение – другого слова и не подберу – восхищение, которое испытывают целые народы в Азии, в Африке, в Латинской Америке, в Восточной Европе. Вам наверняка это знакомо по сферам вашей деятельности.
Есть восхищение Государством Израиль. На Западе, конечно, тоже, в США. В американском обществе это очень мощная тенденция. Есть и очаги противостояния этому, но есть огромное восхищение. Празднуя шестьдесят девятую годовщину независимости Израиля, мы можем сказать, что мы на правильном пути. Постоянно охранять, постоянно развивать.
– Да, в этом плане мы на высоте. Вы опытный политик, уже давно в кресле премьер-министра. Но есть и немало политиков, которые вас критикуют за то, что вы так долго занимаете этот пост. У вас еще остались силы, чтобы продолжать?
– Да, конечно. У меня есть силы.
– И желание продолжать?
– Мы обязаны обеспечить Израиль силой, чтобы в ближайшие несколько десятков лет не возникало никаких сомнений касательно нашего будущего и нашей безопасности.
Это требует серьезного перекраивания карты мира. Мы сейчас перекраиваем карту мира. Мы делаем это в Азии с крупнейшими региональными игроками. Япония, Австралия. Все они укрепляют связи с нами как никогда ранее. Мы делаем это в Африке.
Автоматическое антиизраильское большинство в ООН – это 54 африканские страны. И мы расшатываем этот блок, просто это занимает время. Мы делаем это и в других регионах. Вот почему я вскоре еду в четыре страны Восточной Европы. Я считаю своим долгом довести Израиль до той точки, когда мы будем обладать и военной мощью, основанной на нашей экономической и технологической мощи, и все это в связке с внешнеполитической силой, чтобы обеспечить существование Израиля на ближайшие десятки лет. Поэтому вам придется терпеть меня в этом кресле и в семидесятую годовщину Дня независимости.
– Биньямин Нетаниягу, премьер-министр Израиля, большое вам спасибо, и с праздником.
– Спасибо и вам, большое спасибо.

Печатается с некоторыми сокращениями