2012-й на Ближнем Востоке – итоги года

Ксения Светлова | Номер: Январь 2013

Vostok_1Неизвестно, сколько глав в конце концов будет у захватывающего романа под названием «Арабская весна», однако главу, посвященную 2012 году, вполне можно было бы назвать «Отрезвление».  Если 2011 год в некоторых странах был расцвечен радужными красками надежды и оптимизма, то в 2012-м краски потускнели, громкие лозунги потеряли свою прелесть и новизну. 
Год назад в Египте и Тунисе прошли первые свободные выборы, один за другим пали символы ливийского и йеменского режимов, известные своей жестокостью, продажностью и коррупцией. Год спустя в Тунисе летят камни в президента Мунсефа Марзуки, ставленник «Братьев-мусульман» в Египте Мухаммад Мурси пытается объявить себя новым фараоном, в Ливии идет затяжная гражданская война, а в Йемене к власти вернулись реакционные элементы, которые пожертвовали президентом Али Абдаллой Салехом и уцелели. Не лучше ситуация обстоит в Сирии и Ливане, где суннитская «Аль-Каида» объявила войну шиитской «Хизбалле». 
Башар Асад продолжает методично уничтожать повстанцев, а вместе с ним и мирных жителей в городах своей страны, а его соседи со страхом ожидают часа X, когда вместо армии Башара к власти придут «Батальоны Фарука», «Джабхат а-Нусра» и прочие джихадистские движения, которые воюют под черными знаменами «Аль-Каиды». 
Как обычно бывает в период между падением одной империи или республики и возникновением новой устойчивой властной структуры, для Ближнего Востока наступили смутные времена.
Ошеломляющая и вместе с тем предсказуемая победа «Братьев-мусульман» на парламентских выборах в Египте, неожиданная победа ультраортодоксального, салафитского блока, незначительная, но решающая победа Мухаммада Мурси, который набрал 51,9 % голосов, капитуляция военных и внезапная консолидация египетской оппозиции – так прошел 2012 год в долине Нила.
«Праздник демократии» потерял свою остроту, ибо с момента свержения Хосни Мубарака египтяне успели поучаствовать в двух референдумах, трехступенчатых выборах в парламент и в двухэтапных президентских выборах. Бытовые проблемы же, по сравнению с началом 2011 года, лишь ухудшились, ибо на улицах египетских городов воцарились безвластие и анархия, туристов стало меньше, а безработных – намного больше. 
«Братья-мусульмане», которые пришли к власти после многолетней борьбы, репрессий и подавления, обнаружили, что им досталось яблоко с червоточиной. То ли дело Насер, которому после революции «Свободных офицеров» в Египте досталась вполне приличная страна. В те годы Египет обеспечивал себя хлебом насущным, да еще во время Второй мировой войны умудрялся поставлять пшеницу на фронт союзникам. 
Сейчас же Египет с трудом балансирует на краю пропасти, имя которой – failed state или провальное государство, как Сомалилэнд, например. 
Именно поэтому «Братьям» приходится на сегодняшний день отказаться от многих амбициозных планов по изменению египетского общества и его разворота в сторону тотального шариата. Хотел Мухаммад Мурси было распорядиться о закрытии всех питейно-увеселительных заведений, а также торговых центров и магазинов в 10 часов вечера, да его же министр финансов воспротивился.
Обещали «Братья» создать зеленую улицу исламским банкам и всяким «высокоморальным» финансовым институтам, да только пользы для государственной казны в этом никакой нет. И с мечтой о неолиберальной экономике, которая вдохнула бы новую жизнь в египетский частный бизнес, пришлось пока распрощаться – отмена государственных субсидий на хлеб, горючее и электричество чревато «хлебными бунтами», которые в конце семидесятых чуть не привели к падению режима Анвара Садата. 
Экономическая нужда диктует и политическую реальность – во время военной операции в секторе Газа Мурси проявил редкостную для политика-новичка политическую гибкость и способствовал заключению перемирия между Израилем и ХАМАСом. Это вместо того, чтобы исполнить свои предвыборные обещания и отправить «героическую» египетскую армию плюс народное ополчение в поход на Иерусалим. Очевидно, что новый египетский режим стал экономическим и политическим заложником США, Евросоюза, Всемирного Банка и ряда стран Персидского Залива, где и будут впредь вершить судьбы Египта. 
В 2011 году демонстранты на Тахрире (что означает «свобода») скандировали «Долой Мубарака». Представления о том, что должно произойти в Египте дальше, были самые что ни на есть размытые, и молодые поборники свободы и демократии расплачиваются сегодня за это отсутствие твердой концепции своей личной свободой и полным отсутствием демократии в стране фараонов. 
Но есть и свет в конце туннеля. Во-первых, неосторожные шаги «Братьев», которые откровенно упиваются властью, способствуют консолидации в рядах оппозиции. Во-вторых, негативный экономический фон и неспособность исламистов навести мало-мальский порядок в стране и ее экономике дискредитируют «Братьев-мусульман», которые годами повторяли мантру о том, что «Ислам – это решение». Многотысячные протесты против Мухаммада Мурси и его конституции показали, что значительная часть египтян относится к новоиспеченным правителям Египта с большой долей опасения, а это значит, что и исламисты могут раньше или позже потерпеть фиаско.
Два года назад, 31 декабря 2010 года лидеры Исламской республики Иран, которые внимательно следили за напряженностью в Тунисе, выразили надежду на то, что арабский народ сделает «правильный выбор», в пользу демократии – чтобы это не означало на политкорректном фарси, и против «кровавых диктаторов». К апрелю 2011-го местные кинематографисты даже подготовили документальный фильм в стиле темного фэнтези, в котором арабские революции именовались предвестниками Махди или Мессии. 
Почти два года спустя после того, как Тунис, Египет, Ливия, Йемен и значительная часть сирийского народа сделали свой выбор, «арабская весна» вызывает все меньше и меньше восторга и энтузиазма в Тегеране. Ведь оплаченный кровью, потом и миллионами туманов шиитский полумесяц, простирающийся от берегов Персидского залива до Дамаска, Бейрута и Газы приказал долго жить и надежды на его возрождение практически нет. ХАМАС, взвесив все за и против, бежал из гостеприимного Дамаска, и поспешил принять учтивое предложение помощи и сотрудничества, поступившее из глянцевой Дохи, столицы Катара. 
В Иране палестинских исламистов заклеймили коварными предателями и пособниками сионистов, однако в Газе и глазом не моргнули. Там как раз были заняты украшением улиц палестинских городов образом луноликого катарского эмира.  Иран потерял Газу, удобнейший плацдарм для своей внешней политики, и в ближайшее время лишится и Сирии. 
Минувший год не стал «последним годом Башара у власти», как на это надеялись сирийские повстанцы. В Сирии продолжают гибнуть люди – по самым скромным оценкам, за два года противостояния погибло около 45000 человек (официальные сирийские СМИ называют их «инсургентами и террористами»), однако вполне возможно, что убитых на самом деле намного больше. За прошедшие 12 месяцев Башар Асад потерял самых близких к нему людей – кто-то был убит в ходе дерзкого теракта в штаб-квартире сирийских спецслужб, кто-то бежал на Запад, в Иорданию или Турцию. Сирийский диктатор, который решил, что он будет править страной пока не надоест – то есть в ближайшие 15-25 лет, с изумлением наблюдает за тем, как власть утекает у него между пальцев, как струйки песка. Сегодня вокруг Башара образовалось плотное кольцо радикалов – членов семьи Асад и Махлуф – которые верят в то, что победа режима должна быть тотальной и абсолютной, в стиле Асада-отца. Действия головорезов, находящихся на службе Асада, не добавляют к нему любви, равно как и действия головорезов, которые представляют другой лагерь – сирийскую оппозицию. «Бригады Фарук», «Батальоны Саладина» и прочие вооруженные формирования еще прольют немало крови после того, как Башар Асад будет потягивать из соломинки ледяной коктейль где-нибудь в Каракасе. После добровольного или насильственного ухода режима Асада Сирия может продолжить свое существование в рамках единого государства (хотя различные ее районы обретут ту или иную форму автономии), либо же она расколется на удельные княжества по конфессиональным линиям – друзы-курды-алавиты-сунниты. 
В любом случае, это государство или эти государства не смогут и не захотят выступать в качестве спонсора ливанской Хизбаллы и лучшего друга Исламской республики Ирана. Также, постреволюционная Сирия, которая погрязнет в собственном экономическом и политическом кошмаре, уже не будет даже теоретически считаться потенциальным противником Израиля в конвенциональной войне. Ослабление проиранской «оси зла» и устранение потенциального врага, это, конечно, благо для Израиля. Однако, в более широком региональном контексте, иракизация сирийского конфликта – это, бесспорно, зло. 
Сирийская нестабильность негативно скажется на Ираке, Иордании, Ливане и Турции, а также заставит Израиль пересмотреть свою оборонную стратегию на северной границе. Кстати, об Иордании. Там, благодаря усилиям Катара, Саудовской Аравии и США, революция пока нивелируется денежными вливаниями и мудрым менеджментом протестов. Если поддержка режима по какой-то причине прекратится, это может привести к необратимым последствиям и для Иордании, и для Палестинской автономии. В наступающем году Абу-Мазен, председатель ПА, вновь окажется между молотом и наковальней. Поскольку шансы на возобновление реальных переговоров с Израилем крайне невелики, он, который уже занимает председательское кресло три года сверх положенного срока, будет вынужден уступить давлению Египта и Катара, и позволить проведение президентских и парламентских выборов в ПА. Одним из возможных кандидатов на президентских выборах вероятно станет Халед Машаль, глава Политбюро ХАМАСа. 
На определенные компромиссы придется пойти и ХАМАСу в Газе – прежде всего, смириться с тем, что бразды правления останутся в руках у тех лидеров движения, которые в Газе не живут, и которые вызывают доверие в арабских столицах. ХАМАСу также придется выровнять свою политическую линию в соответствии с наставлениями старших товарищей из Каира и Дохи. Каир в этом случае будет отвечать за идеологию, Доха – за финансы. Пока обе эти страны, и Египет и Катар, так или иначе связаны пуповиной с Вашингтоном, можно выражать осторожную надежду, что и ХАМАС не сможет действовать так же свободно, как раньше, когда балом правили иранские аятоллы. 
В заключение можно сказать, что последствия «арабской весны» будут хорошо ощущаться на Ближнем Востоке еще немало лет, и, возможно, два года – слишком короткий срок для того, чтобы подводить даже первоначальные итоги этого процесса. Однако, если попытаться обозначить победителей и проигравших, то почетное место в сонме последних занимает Иран, тогда как к числу победивших можно отнести тех, кто пока не пришел к власти в постреволюционных странах. «Братья-мусульмане» в Египте и «Ан-Нахда» в Тунисе уже теряют свою популярность, испытывая серьезные трудности на пути к воплощению мечты арабских масс о лучшем будущем. Зато малоизвестные радикальные группировки, которые нынче воюют в Сирии, а также светские партии в Египте и Ливии – либералы, а также социалисты – становятся более влиятельными, чем когда-либо и уже дышат в спину исламистам, воплотившим многолетнюю мечту о власти. 
Те режимы, которых «весна» еще не коснулась, будут вынуждены либо пойти на определенные компромиссы со своим населением, требующим реформ, либо уподобиться Башару Асаду и Муамару Каддафи. Но и эти шаги не предоставят им абсолютного иммунитета в будущем. Ибо 97 лет спустя после подписания тайного соглашения Сайкса-Пико между Великобританией и Францией по Ближнему Востоку, в этом регионе вновь начинается капитальный передел. На этот раз бросать игральные кости будут совсем иные политические силы.

Ксения Светлова ZMAN.com