Фата для призрака
Это очень красивая и противоречивая легенда.
Теофиль Готье, Генрих Гейне, Жюль Перро (брат знаменитого сказочника, танцовщик и хореограф), Жан Коралли и Мариус Петипа творчески обработали, на волшебном кружеве народных сказаний заново сложили-придумали эту чудесную и пронзительную историю. Адольф Адан написал прекрасную музыку. Так появился балет «Жизель».
Это легенда про девушку, которая жила себе с матушкой в красивой живописной деревушке, была наивной, гадала на ромашках. В ее жизнь ворвался юноша с внешностью принца, такой милый, какой только в девичьих снах и бывает… Альберт был не только хорош, как принц – он и по рождению был аристократ и обручен был с аристократкой, хотя ловко скрыл от Жизели этот немаловажный факт.
Беззаветно влюбленный в Жизель лесничий нашел серебряную шпагу, которую граф Альберт спрятал в маленьком домике. (К слову, на сайте Большого театра России кто-то додумался написать, что граф «снимал дом в деревне».) Так или иначе, обман раскрылся, а у Жизели было слабое сердце.
Она в отчаянии бросается к подругам, к матери – и падает замертво. Потом, ночью, при свете луны Альберт приходит к ее могиле, в его руках белые цветы. (Исследователи иногда задаются вопросом – почему именно ночью, когда тени такие пугающие и призраки такие недобрые?). Свет луны – как вуаль невесты. Виллисы, тени девушек, умерших до свадьбы, пытаются свести его с ума, закружить до смерти. Но Жизель, или ее тень, или белый тонкий луч воображения, которое уводит Альберта прочь от действительности, защищает его. И ветка-скипетр ломается в руках гордой и печальной повелительницы виллис Мирты.
Израильский балет вновь представил зрителям этот шедевр романтизма. Альтовым лучом пролилась музыка, грезы проплыли над озером. А в первом действии была задорная тарантелла, изящно двигались юные веселые крестьянки, не умеющий смириться с отказом лесничий Илларион (в других вариантах Ганс) умолял-просил Жизель принять его любовь.
Я смотрела спектакль в зале «Гейхал а-тарбут» в Ришон ле-Ционе. У израильского балета сложная, необычная судьба. Недаром его создательница, балерина и хореограф Берта Ямпольски назвала свою автобиографическую книгу «Оптимисты». Без силы воли, без оптимизма не было бы такой непростой, летящей, грандиозной штуки как балет, особенно балет израильский. В Израиле совсем немного истинно балетной публики, нет традиций, нет должного пиетета к труду балетных артистов… И все же – балет жив. И выглядит достойно.
Отрадно, что зрители встречали солистов аплодисментами, как в главных балетных столицах. Жизель – Виктория Дородны. Светлая и обаятельная, она не умеет лгать, не умеет притворяться. Такая отдаст любимому душу, жизнь. Ее прыжки и арабески, ее нежное прикосновение к плечу любимого, ее ласка-вздох, легкий шаг, безоговорочное желание защитить, отпустить его в белом, ночном действии, когда она может решить его судьбу – очень убедительны. И она простит. Все простит. И взлетит над озером, над лунным кружевом старого парка. А утром исчезнет – а была ли она, видел ли ее Альберт? Или это его растревоженная совесть, пылкое воображение нарисовало ее силуэт? И их долгий светлый танец-разговор, где она была так прекрасно бесплотна…
Альберта танцует в этом спектакле Людвиг Испирян. Он стремительно вбегает, влетает в мирный пейзаж, в жизнь девочки-цветка. Он – темноволосый и яркий, блестяще прыгает, вращается, отрывает и нас от земли, сжигает взглядом пытающегося возражать оруженосца. И лесничему он не собирается уступать. Жизель – его чудесная крестьяночка, он ею увлечен, а раз так – зачем думать о последствиях? Его танец отличается элегантностью, властным темпераментом. Этот Альберт – сильный, понимающий свой статус и привилегии человек. Он обманет Жизель в мелочи – украдкой оторвет лепесток ромашки, чтобы вышло «любит», и будет с ней увлеченно и уверенно танцевать, и потом, когда уже нельзя будет отрицать и титул, и шпагу, и невесту, станет мгновенно самим собой – церемонно склонится к руке Батильды, все сознавая, под всем подводя черту. И после, на кладбище, будет задумчиво вглядываться в тени и игру лучей, казнить себя, но казнить не очень сильно, в меру – она ведь не была ровней. Жаль девушку, но так уж вышло. Надо жить так, чтобы потом ни о чем не жалеть. Как этому научиться?
Актерская удача и лесничий Илларион – Амит Ярдени. В этой партии мало танца, но исполнитель очень рельефно и эмоционально показывает характер, судьбу, страх, боль своего героя.
Берта Ямпольски всегда говорила, что ее танцовщики – ансамбль, здесь все танцуют одинаково, нет звезд. Думаю, она ошибалась. Лидеры, солисты – это алмазная пыль, правофланговые, украшение полотна спектакля. В «Жизели» танцовщики израильского балета хороши. Все хороши. И Мирта – Лора Фридман, и оруженосец Вильфрид – Владимир Дорохин, и матушка Берта, такая спокойная и уютная, пока дочь была с ней (Екатерина Брехова очень хорошо это сыграла), и девушки-крестьянки, и виллисы.
Фата падает с головы невесты, луна смотрит невидящим глазом. Казалось бы – старая история, знакомый сюжет, но почему даже несколько дней спустя так щемит сердце…
