Проект века – революция
«Транспортировка революции
опаснее любой бомбы…» – Стефан Цвейг
Век ХХ преподнес нам немало загадок и тайн, одна из которых – революционные события в России 1917 года. И причастен к ним Александр Парвус (псевдоним Израиля Гельфанда), еврей из белорусской глубинки. Рожденный со страстной натурой игрока, он не мог жить спокойно и буднично: с ранних лет его будоражила мечта о великой революции, ради которой шел он на любой авантюрный риск. Его звездный час пробил в 1915 году, когда представленный им Берлину грандиозный проект был принят правительством Германии и два года спустя реализован в России. Он надолго предопределил множество политических событий в России и Европе, а главное – прибытие Ленина в Петроград и октябрьский переворот 1917-го, изменивший ход мировой истории. Велика роль личности в истории, однако немало зависит от ее готовности к великим свершениям. И пример тому – жизненный путь Парвуса. Но не все мечты сбываются. Не удалось ему стать рядом с Лениным в правительстве советской России. Он оказался забыт в тени великих событий ХХ века. Парвус пережил Ленина всего на десять месяцев: он умер в декабре 1924 года, унеся с собой в могилу тайну немецких денег, на которые финансировалась революция.
* * *
Шел второй год Первой мировой войны…
В генштабе и МИДе Германии целенаправленно прорабатывались планы подготовки революции в России. Там полагали, что царь является единственной объединяющей силой в стране и ослабление его власти – единственный путь к хаосу и дестабилизации. И за стол переговоров на условиях Германии, как полагали они, можно было бы усадить любое иное, более сговорчивое правительство.
Вот тогда и возник подходящий кандидат. Им оказался солидный господин лет пятидесяти, который появился ровно в полдень 7 января 1915 года у портала посольства Германии в Константинополе. С виду был он невозмутим, но выдавали его руки: они лихорадочно теребили его кожаный портфель. В нем хранились плоды его многолетних размышлений – грандиозный проект, которым хотел он потрясти мир.
Его ждал лично посол Конрад фон Вангенхайм.
Господин стремительно взлетает вверх по лестнице – важность встречи придает силы его тучному телу. Мелькают ступеньки – каждый шаг приближает его к цели. Но главное впереди: надо убедительно изложить свой проект. Вот тогда он получит шанс…
Итак, дверь распахивается и он произносит с ходу: «Александр Парвус…»
О Парвусе посла информировали заранее: что он еврей родом из России, по убеждениям – радикально настроенный социалист, по профессии – экономист, а также блестящий и циничный публицист. Официально Парвус выступал спонсором в создании одной национальной турецкой социалистической газеты, а на полуофициальном уровне действовал за кулисами как научный и политический советник турецкого правительства.
Туманом слухов и сплетен окутана была сфера его бизнеса – состояние, собственные банки и личная резиденция на Принцевых островах. Иными словами, Парвус прослыл человеком неординарным, прошедшим огонь и воду Европы.
А для представителя Германии в период войны подобная встреча могла бы оказаться полезной и весьма интересной…
анатомия революции
«Россию можно победить только в том случае, – перешел к делу Парвус, – если ослабить ее внутренними беспорядками, подрывающими царский режим».
Парвус, Троцкий, Лев Дейч
В этом проекте предусмотрено, казалось бы, все, что необходимо для организации массового революционного движения и придания ему нужной политической окраски: агитация в столицах – Петрограде и Москве, причем среди промышленного пролетариата, а также в индустриальных центрах Сибири и юга России. В перечне мероприятий – поиск лидеров революционного движения и формулировка социальных и пацифистских лозунгов в рабочей среде, методы организации искусственного дефицита в снабжении населения и армии, порождающие хаос и беспорядки, террористические методы для дестабилизации политической ситуации в стране, а также методы воздействия на средства массовой информации. Ключевую роль в своем проекте Парвус отводил большевикам и Ленину.
Для дальнейшего ослабления империи изнутри предлагалось поддерживать национальные и сепаратистские движения, например, в Украине и Финляндии, используя существенные промахи царского правительства в социальной и национальной политике. Подобная тактика в сочетании с организацией революционного движения представляла немалый интерес для Германии как дополнительный стимул в ходе войны.
Итак, даже краткого изложения концепции проекта вполне хватило Парвусу, чтобы убедить посла Германии. Итоги встречи телеграфировал в Берлин фон Вангенхайм своему шефу в МИД, статс-секретарю Готтлибу фон Ягову.
В Берлине с нетерпением ждали подробностей проекта и его автора. Для этого Ягов телеграфировал в Генеральный штаб: «Прошу принять в Берлине доктора Парвуса. Ягов».
Свой проект подал Парвус в виде меморандума объемом в 20 страниц. Он убедил Берлин, особенно своими политическими лозунгами, сформулированными еще Лениным: провозглашение России республикой, ее отказ от аннексий и контрибуций, и притязаний на Дарданеллы, заключение сепаратного мира без согласования со странами Антанты.
наш земляк на западе
Жизнь Александра Парвуса (Израиля Гельфанда) начиналась в местечке Березино Минской губернии, откуда семейство Гельфандов перебралось со временем в Одессу, на родину отца. Год рождения Гельфанда, 1867-й, был годом выхода в свет «Капитала» Маркса, что глубоко символично; это во многом определило всю его дальнейшую жизнь – революционера и бизнесмена. Вырвавшись из затхлого мирка белорусской глубинки, юноша с радостью впитывал вольный дух портового города, колоритный мир его многонациональных обитателей. Именно в Одессе пробудилась в нем жажда свободной, яркой, стихийной, а не регламентированной жизни, тяга к дальним странам и странствиям.
После гимназии настала пора подумать о завершении образования.
Он выбрал Европу, которой неведома была черта оседлости. К тому времени юный Израиль четко определился в своей главной цели: разрушить царскую империю. Еще в Одессе вошел он в круг молодых людей, зараженных идеологией Карла Маркса, но, прежде всего, считал себя классовым борцом, готовым посягнуть на твердыни капитализма. Попутно с этим в нем созревало желание стать богатым. Он успел уже понять силу денег; оставалось лишь соединить увлечение бизнесом с идеями Карла Маркса.
Путь его лежал в Швейцарию, где завершал он свое образование в Базельском университете, осваивая политэкономию и посещая лекции по философии Фридриха Ницше.
Летом 1891 года он успешно защитил диссертацию на тему «Техническая организация рабочих в аспекте эксплуатации масс», получив ученую степень доктора философии. Но главное, что освоил Гельфанд в университете, так это марксистский подход к истории, его учение о классовой борьбе.
В Швейцарии он не теряет времени даром. Он сближается с русскими марксистами – группой «Освобождение труда», с ее лидером Георгием Плехановым, знакомится с Павлом Аксельродом и знаменитой Верой Засулич. Но взор его обратился к Германии: немецкая социал-демократия казалась ему образцом организованности. Итак, после окончания учебы летом 1891 года отправился он в Штутгарт, который считался Меккой немецкой социал-демократии. Ведь именно там была резиденция главного идеолога немецкого марксизма – Карла Каутского, прозванного его товарищами по партии «папой марксистов».
Очень скоро Каутский был очарован талантом и знаниями этого дородного эмигранта и открыл перед ним двери не только своей редакции, но и собственного дома.
Провинция не устраивала Парвуса, и он перебрался в Берлин. По рекомендации Карла Каутского ему удалось там писать статьи для газеты «Форвертс». О нем заговорили. С 1894 года он выступил в прессе под псевдонимом Александр Парвус, когда подписал этим именем одну из своих статей в теоретическом органе германской социал-демократии «Die Neue Zeit». Резкостью тона статей, их революционной энергией, размахом и глубиной анализа разжигал он внутрипартийные скандалы, приобретая славу драчуна, enfant terrible.
Широкую известность обрел Парвус-марксист благодаря своей полемике с Эдуардом Бернштейном в публикациях, посвященных мировой экономике и международным отношениям на рубеже XIX-XX вв. В этих работах Парвус обозвал теоретика Бернштейна и его окружение «ревизионистами», что стало одной из причин изгнания его из газеты. Но основная работа этого периода – «Мировой рынок и сельскохозяйственный кризис» – привлекла внимание молодого Ленина, который уже знал Парвуса по материалам газет на эту тему. Он опубликовал восторженные рецензии на статьи Парвуса в газете «Начало» под псевдонимом «Ильин». Однако Парвус и Ленин тогда еще не были лично знакомы.
через превратности судьбы
Парвус и Роза Люксембург
Это были времена легендарные, когда квартира Парвуса в Мюнхене стала эпицентром притяжения марксистов России и Германии. Ленин часто бывал у Парвуса, пользовался книгами его личной библиотеки, познакомился благодаря Парвусу со многими видными марксистами (среди них – Розой Люксембург). Приступив к изданию газеты «Искра», Ленин, Мартов и Потресов не замедлили привлечь Парвуса к сотрудничеству. «Его статьи, – писал Исаак Дойчер, – обычно выходили на первой странице «Искры» – редакторы с радостью отодвигали свои передовицы на задний план, оставляя место для него». В редакции «Искры» встретил Парвус и молодого Льва Троцкого, который высоко оценил его. Как вспоминал Троцкий с годами, Парвус «был одержим совершенно неожиданной, казалось бы, мечтой разбогатеть». Эту мечту свою связывал в те годы Парвус со своей политической концепцией: «Нам, революционным марксистам, нужно издательство, независимое от партийных бонз. …Такое издательство станет могущественным орудием социально-революционной подготовки. Но для этого нужны деньги, много денег…»
Годы спустя это разъединит их: в 1915-м Троцкий простится с Парвусом в статье «Некролог живому другу», отдавая ему должное как учителю и революционному марксисту.
«Искра» стала не только печатным органом российских революционеров, но и зеркалом их умов, генератором революции в России. Однако вскоре в редакции разразился скандал из-за авторитарных амбиций Ленина: он рвался к власти, но на пути его стоял Плеханов, патриарх российских марксистов. Им обоим стало тесно в редакции «Искры», а затем и на ІІ съезде РСДРП в Лондоне, где произошел раскол партии, инициированный Лениным. Как всегда, Ленин воевал не против идей, а против людей. После раскола между Парвусом и Лениным возникли напряженные отношения («Ответ Ленину»). Парвус пытался, как мог, примирить враждующие стороны, справедливо полагая, что раскол партии наносит огромный вред рабочему движению. Но Ленин этого не забыл Парвусу.
Зато Парвус нашел Ленину достойную замену в лице молодого Троцкого, которого увлек теорией «перманентной революции».
С началом русско-японской войны Парвус опубликовал в «Искре» серию статей «Война и революция», в которых назвал войну «кровавой зарей предстоящих великих свершений», предсказывая тем неизбежное поражение России и, как следствие, революцию.
Это пророчество оказалось далеко не последним в его жизни и закрепило за ним репутацию проницательного политика. И на этот раз оно оправдалось. С восторженным оптимизмом воспринял он известия о начале революции в России, и в октябре 1905 года вместе с Троцким нелегально прибыл в Петербург. Вооруженные теорией «перманентной революции», они решил проверить ее на деле, надеясь с помощью российского пролетариата возвестить миру начало мировой социалистической революции.
Парвус и Троцкий приняли активное участие в создании, а затем и в работе Петербургского совета рабочих депутатов: Парвус – как публицист, автор воззваний и теоретик партийной прессы, а Троцкий – как харизматичный предводитель масс. «Мы были не чем иным, как струнами арфы, на которых играла буря революции…» – не без позы вспоминал Парвус. Со временем нашелся и более точный комментарий их деятельности: «Троцкий играл … первую скрипку, а Парвус сочинял для этого ноты».
Свой арест весной 1906 года Парвус воспринял с холодным цинизмом, а по пути до места ссылки – в Туруханский край – бежал, переодевшись мужиком-крестьянином.
Но на этом превратности его судьбы не закончились. Он вернулся в Германию, где его ждал грандиозный скандал…
путь на восток
В Германии оказался он фигурантом скандала из-за доли прибыли, причитавшейся Горькому, литературным агентом которого Парвус был еще с 1902 года. Его стараниями горьковская пьеса «На дне» имела ошеломляющий успех на театральных сценах Германии (только в Берлине она выдержала свыше 500 представлений). Увы, мир искушал его, прельщал своими соблазнами, а «золотой дождь», который пролился на Парвуса, спровоцировал дремавшие в нем ранее авантюрные страсти. Он и сам не помнил, как очутился в Италии с какой-то блондинкой, но выручка от горьковской пьесы уже растаяла…
И пролетарский писатель потребовал его к ответу, а заодно и сумму в 130 тыс. золотых марок, которую собирался он частично пожертвовать большевикам.
«Делом Парвуса» занялись германские социал-демократы; и судили его все те же друзья-товарищи, кто приютил его в свое время – Карл Каутский, Клара Цеткин и Август Бебель. Вердикт третейского суда оказался строг – исключение из партии, позор, изгнание.
Видно, пришла пора сменить место жительства: ему уже нечего больше сказать на политической сцене. «Этот страстный тип эпохи Ренессанса не мог вместиться в рамках спокойной германской социал-демократии, – подвел итог этому событию Карл Радек. – Ему нужно было или крупное дело, или… новые ощущения».
Однако, Парвус еще не выдохся как теоретик-марксист в творческом плане. До отъезда из Германии ему удалось опубликовать одну из лучших своих работ – «Колониальная политика и крушение капиталистического строя», первое глубокое исследование империализма, оказавшее колоссальное влияние на теоретиков II Интернационала, включая Ленина. «Изучение империализма, – писал Радек, – привело его к убеждению, что новый крупный толчок для рабочего движения придет с Востока…»
Теперь его манила иная цель – Балканы, где в Турции два года тому пришел к власти режим младотурок. В конце 1910 года Парвус собрался в дорогу, планируя командировку всего на несколько месяцев, но оказалось – на долгих четыре года, которые стали поворотными вехами в его судьбе. Своими яркими и злободневными статьями Парвус обратил на себя внимание правительства младотурок и финансовых тузов страны как глубокий знаток экономических вопросов, зарабатывая на этом бешеные деньги. Именно здесь, в Турции, сбылась его заветная мечта: он, наконец, разбогател, а свои первые миллионы заработал на поставках в Турцию продовольствия и оружия во время Балканских войн 1912-1913 гг. Здесь же стал он официальным представителем концерна Круппа и занял свою нишу в прогерманской политике правительства младотурок: имперская Германия давно была для него символом свободы и прогресса, а Россия – символом мракобесия.
накануне великих событий
В своем меморандуме, поданном в Берлин, ключевую роль отводил Парвус большевикам и Ленину, находившемуся тогда в эмиграции в Швейцарии. Он чувствовал, что многие высокопоставленные чиновники в Берлине отнеслись к его меморандуму весьма прохладно: Германия вовсе не горела желанием играть с революционным огнем и поддерживала большевиков лишь с целью давления на царя и заключения сепаратного мира.
Встреча в Берлине обязывала его действовать, тем более, что события лета 1915-го складывались для России крайне неблагоприятно на Восточном фронте.
А дело было в том, что в Галичине произошла катастрофа – 2 мая 1915 года германцы прорвали русский фронт. Путь им прокладывали сотни орудий сверхтяжелых калибров, которые ураганным огнем сметали русские окопы, превращая их в сплошное месиво. В кромешном мраке смертоносной стены бесследно исчезали батальоны и роты, надламливалась психика уцелевших. Великое Отступление 1915-го стоило России около полутора миллионов ее сыновей – убитых, раненых и пленных.
Тем временем, Парвус прибывает в Швейцарию, где его проект ожидает испытание огнем – встреча с Лениным. Настало время привлечь Ильича к проекту, а главное – преодолеть его недоверие и боязнь быть скомпрометированным своими инвесторами. Ленин отлично понимает, зачем пожаловал к нему в Цюрих его старый знакомый, который вербует там своих сотрудников в кругах эмигрантов. И Парвус без всяких предисловий посвящает его в свой грандиозный проект. О результатах их встречи остается лишь догадываться, поскольку мнения историков разделились. Однако известно, что ближайшие соратники Ленина – Яков Ганецкий (Фюрстенберг) и Александр Шляпников оказались вскоре в Копенгагене, где оборудовал Парвус свой опорный пункт – «Институт по изучению последствий войны». Здесь же была им создана экспортно-импортная фирма, причем Ганецкий занимался там бизнесом и выполнял роль осведомителя по партийному поручению Ленина, снабжая его всей интересующей информацией. Пригодился и многолетний опыт контрабандистской работы Ганецкого с подпольной литературой.
Сначала в Копенгагене, а затем в Стокгольме Ганецкий вместе со Шляпниковым продолжал как в бизнесе, так и в политике работать на Парвуса, а точнее – на Ленина.
Из Копенгагена осуществлялась контрабанда денег, товаров и информации в Россию. Парвус пришел к этой идее в поисках соединения, координации и активизации уже существующих революционных центров в России с помощью регулирования денежных потоков, которые затем трансформировал в политические деньги, «отмывая» их соответствующим образом. В России этими деньгами, как правило, «кормились» агенты и информаторы, шли они также на оплату забастовок и взятки. Значительная часть выручки фирмы Парвуса через Ганецкого поступала в большевистскую кассу.
К исходу 1916 года в стране бушевала инфляция. Хозяйственную разруху довершал саботаж «прогрессистов», которые, по воспоминаниям экс-премьер-министра С.Ю. Витте, старались «свалить существующий режим во что бы то ни стало». На складах гнили мясные туши, а в Петрограде стояли бесконечные очереди за хлебом.
Империя доживала последние дни, а в далеком Цюрихе Ленин уныло делился своими прогнозами с швейцарской аудиторией: «Мы, старики, может быть не доживем до решающих битв этой революции». Но история распорядилась иначе…
Война и стала катализатором февральской революции. Вал массового недовольства выплеснул на улицы Петрограда гигантский человеческий поток. На пацифистские лозунги демонстрантов успешно работали и немецкие деньги. «…Уже несколько дней мы жили на вулкане… – вспоминал Шульгин. – Извержение началось. Улица заговорила…»
пассажир «опломбированного» вагона
Наэлектризованный событиями в Петрограде, Ленин предпринимает отчаянные попытки попасть в Россию. Но Парвус уже действует. Сначала он бросается к германскому послу и объясняет ему, как важен срочный приезд Ленина в Россию, чтобы форсировать революционную ситуацию. Все-таки Ленин в его проекте ключевая фигура, а затем Парвус направляет к Ленину своего компаньона Скларца.
Вскоре германский посол в Берне фон Ромберг телеграфирует в Берлин о готовности Ленина и его соратников вернуться в Россию через германскую территорию. МИД хочет сборной транспортировки: не должно слишком бросаться в глаза, что Германия импортирует в Россию как раз тех революционеров, которые ей нужны там. И потому вместе с большевиками оказались в ленинском поезде и меньшевики.
27 марта в 15.00 ленинский поезд отъезжает из Цюриха под громкие вопли остальных эмигрантов. «Предатели! Вильгельм оплачивает вам поездку!» – кричат им вслед. Ленин и Крупская, Зиновьев, Инесса Арманд, Сокольников, Радек, – всего 32 человека разместились в отдельном вагоне, с хорошим поваром. И, что более всего радовало, с дипломатической неприкосновенностью впридачу. Знаменитый «опломбированный» вагон, в котором эмигрантам предстояло проехать всю Германию, фактически не был опломбирован. Но в тамбуре стояла охрана, а пассажиры не имели права выходить на станциях. Со временем на долю «опломбированного» вагона достанется немало едких шуток и комментариев. «Ленин перевезен в Россию как палочка чумы…» – пошутил Черчилль.
Немцы оказались на высоте. Ленинский поезд пропускали везде первым (даже особому поезду прусского наследного принца пришлось прождать целых 2 часа). В Берлине поезд простоял почти 24 часа на запасном пути, а под вечер, когда стемнело, в «опломбированный» вагон вошли представители имперского правительства Германии…
В Стокгольме Ленин привлек к себе всеобщее внимание. Лидера большевиков снимают для кинохроники, репортеры берут у него интервью, в отеле «Регина» устраивают обед в его честь. Приветствует Ленина и бургомистр Стокгольма. Ушли в прошлое долгие эмигрантские годы. Беседуя с репортерами и шведскими социал-демократами Ленин говорит уже как вождь, мозг, нерв русской революции.
Но еще накануне этих событий, 2 марта 1917 года, в Стокгольм через Ниа-банк к Парвусу поступило следующее указание № 7443 германского имперского банка: «…из Финляндии будут поступать требования на денежные средства на пропаганду мира в России. Требования будут исходить от следующих лиц: Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, Суменсон, Козловского, Коллонтай, Сиверса или Меркалина. Для этих лиц открыты текущие счета в отделениях частных германских банков в Швеции, Норвегии и Швейцарии в соответствии с нашим приказом № 2754…»
И это неудивительно. Ведь в Берлине уже была точная информация о хронологической последовательности событий, координируемых Парвусом по информационной цепи между Берлином и Петроградом через Копенгаген и Стокгольм. Но после октябрьского переворота 1917 года все документы германского имперского банка, как составная часть материалов незаконченного следствия против большевиков, проводимого Временным правительством, были изъяты и уничтожены по указанию Ленина. Он торопился замести следы (21 том доказательств связей большевиков с Германией).
И немцы, и Ленин хотели поражения царизма. И в этом интерес их полностью совпадал: они добились своего. Кайзеровская Германия и большевики оказались тайными «любовниками», но – по расчету.
«мидас наоборот»
С октябрьским переворотом завершилась историческая миссия Парвуса. Однако, он ждал, что Ленин пригласит его руководить российскими финансами. Через Радека обратился к Ленину с личной просьбой: разрешить вернуться в Россию для революционной работы. У него есть опыт, голова, наконец, большие деньги, и его еще не покинули силы. Но вождь Октября оказался жесток: «Дело революции не должно быть запятнано грязными руками».
Парвус стойко перенес этот удар. Стоит ли говорить о том, что руки большевиков, воспользовавшихся его помощью, оказались более чистыми?
Казалось бы, мечты его сбылись: революции в России и Германии состоялись, при этом и разбогатеть ему удалось. Вскоре он отошел от политики, и сказал как-то: «Я Мидас наоборот: золото, к которому я прикасаюсь, делается навозом».
Парвус собирался написать большие мемуары; ему было о чем рассказать! Огромный и одутловатый он продолжал вести бурный образ жизни: курорты, женщины и вино, финансовые комбинации и фантастические планы. Но фонтан юности когда-то иссякает…
Он умер скоропостижно – в декабре 1924 года, на собственной вилле под Берлином, на острове Шваненвердер – отказало сердце.
После его смерти не осталось никаких бумаг, исчезло все его состояние.
И никто теперь не скажет, о чем они с Лениным так долго беседовали в мае 1915 года…
Владимир Скрынченко, специально для «Еврейского обозревателя»
